Рай беспощадный

На ракушечной россыпи шел бой. Муса со своим копьем с одной стороны, чешуйчатая ящерица с высоким кожистым гребнем на спине – с другой. Длина у рептилии от носа до кончика хвоста была не меньше восьми метров, но ростом не выше прыткого татарина. Тварь, видимо, уже попробовала на вкус острие копья – из-под правого глаза струилась кровь. Теперь она берегла голову и все остальное, шустро крутилась, пытаясь ударить двуногую букашку хвостом, а Муса к этому не стремился и поэтому бегал кругами, взмахами копья удерживая дистанцию.

Несмотря на схожий рост, бой трудно было назвать равным. И вообще, Муса был похож на человека, который догнал медведя и теперь не знает, что с ним делать, но и бросить добычу не может – косолапый не отпускает.

Макс покосился на Додика, валяющегося в стороне. Тряпичная кукла, покрытая кровью от пяток до макушки: из него, похоже, вся вытекла. Даже усилившийся дождь не может ее смыть. Не нужен врач, чтобы понять: ему уже ничем не помочь.

Пробежался взглядом в поисках увесистого камня, но не нашел – одни лишь ракушки. Проклятые коралловые острова, даже бросить в гадину нечем! Сжав копье, разъяренно заорал, бросился на ящера с другой стороны. Тот, при всем своем проворстве, не мог раздваиваться и, пытаясь достать Мусу, не стал оборачиваться в сторону новой угрозы.

Макс, подбежав, со всей дури врезал в чешуйчатый бок. Плотная кожа глубоко прогнулась: такое впечатление, что тварь ватой или поролоном набита – рыхлая невероятно. Деревянное острие не справилось с упругой преградой – все усилия оказались зря. Макс все еще пытался пробить, навалился всем телом, но рывок огромной туши сбил его с ног. Упав на спину, он, не видя чудовища, инстинктивно покатился вбок, вскочил, бросился еще дальше. Вовремя: позади свистнул рассекаемый воздух. Хвостом ящер работал резво.

Обернувшись, Макс выставил чудом не потерянное копье в сторону твари. Та, не понимая, что эта примитивная палка ничего не может ей сделать, остановилась на полпути, покосилась желтым глазом с кошачьим зрачком, выставив вибрирующий кончик раздвоенного языка, зашипела будто паровоз, начала отползать назад, к телу Додика, стараясь видеть и Макса, и Мусу одновременно.

Сбоку встал Олег, тоже с копьем на изготовку, и совершенно неожиданно зашипел в ответ. Ящер, удивленно повернувшись, притих, уставился как-то озадаченно.

– Драпать надо! – размазывая кровь по разбитому лицу, выкрикнул Муса.

– Зачем ты вообще за ним побежал! Идиот! – прокричал Олег.

– Не знаю!

– Если развернемся, то он нападет! Догонит! Не смыться от него!

Ящеру надоело подслушивать переговоры жалких людишек – отступив назад, он ловко подцепил безжизненное тело Додика, подкинул в воздух, на лету перехватил удобнее, осторожно, не сводя взгляда с противников, попятился к стене тростника, почти бесшумно раздвигая стебли, добрался до воды. Лишь на мелководье развернулся и проворно помчался вдоль берега, быстро скрывшись из глаз за стеной озерной растительности.

– Вот и все, – устало выдавил Муса.

– Получил свое, а лишнего ему не надо, – мрачно добавил Олег. – Нам повезло, что он один был…

Макс, обернувшись, увидел на краю промоины остальных: Динка, Жора, Снежок, Ботан. Кого-то не хватает. Само собой, Додика нет… и не будет уже никогда. Но это еще не все. Раз, два… семь. А должно быть восемь без Додика.

От пережитого стресса в голове хозяйствовал сумбур, и он не сразу разобрался, а когда понял, выкрикнул:

– Где Ник?!

Снежок, недоуменно обернувшись, растерянно пожал плечами:

– Не знаю! Мы все вместе бежали! Я не знаю, куда он делся!

– Может, тритонов два было?! – мрачно предположил Муса.

– Они вроде охотятся поодиночке, – возразил Олег.

– А может, этих тритонов было все равно два! – не унимался Муса.

– Это не тритоны, – зачем-то возразил Макс. – Тритоны не такие. У них шкура как у лягушек, скользкая и с бородавками, а у этого сухая, как у ящерицы.

– Это пресмыкающиеся, а тритоны относятся к земноводным, – неожиданно произнес Ботан.

Парень он был вообще-то молчаливый, зацикленный на высоких материях, вечно углубленный в какие-то свои мысли, так что Макс, похоже, впервые услышал от него столь длинное высказывание. Но ни его, ни других это не удивило – ситуация не располагает.

– Да какая разница, что это такое! – истерически выкрикнул Жора. – Он Додика уволок! Додика! Бежать отсюда надо! Он может вернуться! И других приведет! Таких же!

– Заткнись, – беззлобно выдал Муса и начал умываться в ручье – кровь залила ему почти все лицо.

– Ранен? – коротко уточнил Олег.

– Лоб рассек. Своим же копьем. Древком. Хвостом по нему прилетело. Ерунда. Лишь бы не почуяли.

Олег понимающе кивнул:

– В голову гвоздем ткни – и фонтан получится: самое кровавое место. Замотать надо – Додика, наверное, из-за той раны прихватили, от бамбука. Что теперь делать будем?

Ответить Муса не успел – на другой стороне промоины затрещали ветки. Никто толком напрячься не успел, как из кустов вывалился мальчишка – хромой, грязный до безобразия, на голове разоренное сорочье гнездо вместо прически, из одежды лишь рваные шорты, взгляд безумный. В первый миг, заметив его краем глаза, Макс обрадовался, решив, что это Ник нашелся, но потом понял: ошибается. Этот чуть постарше и совсем незнакомый.

Остановившись на краю промоины, мальчишка испуганно вытаращился на сборище, попятился было назад, но замер. Из зарослей вывалилась пара его «близнецов» – такие же неухоженные и хромые. И что совсем уж удивительно – босые. Остановившись по сторонам от первого, они застыли так же испуганно.

На берегу воцарилось молчание – все беззвучно уставились друг на друга. Макс хоть и напрягся, но незнакомцев не испугался. Тощие, возрастом не больше восемнадцати, безоружные – даже деревянных копий нет. Чего таких задохликов опасаться? Его товарищи вон только что не побоялись чуть ли не с динозавром сразиться, а уж тройку дистрофиков легко раскидают. Вот будет смешно, если окажется, что это и есть знаменитые готы. Хотя вряд ли – те с пустыми руками шастать по Большому острову не должны.

Интересно, почему они все хромают? И где их обувь? Ведь босиком по рифам шагать невозможно.

Странно, но первым молчание нарушил сам Макс. Убедившись, что пришельцы неопасны, он почему-то успокоился. Клин клином вышибают – вот и сейчас шок после гибели Додика мгновенно отодвинулся на задний план. Человек ко всему привыкает – Макс начал привыкать к смерти. Теперь надо с новой напастью разбираться – пусть даже незнакомцы безобидны на вид, но это может оказаться часть большого сильного отряда.