Рай Сатаны

Багиров даже заглянул на всякий случай под навес: вдруг он дал маху и одна из «свинок» уцелела? Выбралась как-то из клетки, вооружилась тундровым вариантом мачете… Психи, говорят, способны проявлять запредельную для нормальных людей физическую силу…

Мысль была бредовая, а женщины были мертвее мертвого. Загадка осталась загадкой. Причем далеко не последней…

Ощупав карманы Длинного, ничего интересного сержант не обнаружил. Складной нож оставил мертвецу, а связку ключей прибрал, мало ли какие запертые двери попадутся. А когда придет время хоронить мертвецов, чтобы не задохнуться от трупного смрада, клетку лучше отпереть, а не ломать (один ключ, судя по внушительным размерам, был как раз от нее). Больше почти ничего интересного не нашлось, всякие пустяковые мелочи вроде кисета и расчески… Но во внутреннем кармане лежали какие-то бумаги, свернутые в трубку и перевязанные обрывком грязной тесьмы. Их сержант забрал, решив изучить позже, разобравшись с более неотложными делами.

…Убийцу главаря он так и не отыскал, хотя тщательно, с биодатчиком, обшарил весь городок. Не обнаружился и Игнат, заставив сержанта гадать: действительно ли тот встретил охотников на подходе к городку, а потом, увидев, чем оборачивается дело, прикончил Длинного и вновь ударился в бега? Или сразу после бойни в «Звезде» подался куда-то в другое место? В Рай, например, в существование которого якобы не верил?

А насчет рации Игнат наврал. Передатчик Багиров отыскал-таки, но оказался он заурядным «Севером-13», с дальностью действия километров двести, не более.

Игнатом список пропавших не исчерпывался. Из музея-фактории исчез хранитель Лебедев, или Гусев, или как там его… Сейчас Багиров жалел, что проявил неуместную жалость и сразу не прикончил четырехглазого, вопреки первоначальному намерению. Или хотя бы не приковал ему «имкой» левую ногу к правой руке, тогда бы музейный деятель далеко не уполз… Так нет же, пожалел иммобилизатор, имевшийся в единственном экземпляре, связал обычной веревкой, найденной в фактории. Ее хранитель умудрился перетереть, и где сейчас шлялся, неизвестно. Но из кандидатов в убийцы главаря можно смело Гусева исключить, не того полета пташка.

Хуже того, нигде не было и шамана Васильева, – лишь россыпь стреляных гильз на крыше свидетельствовала, что Багирову не примерещился его нежданный помощник.

Нашелся шаман пару часов спустя, когда сержант заинтересовался кровавым следом, ведущим в подвал «Звезды» и прошел по нему. Шаман лежал там, в подвале. Мертвый. Причем, судя по трупному окоченению, мертв он был давно, с ночи…

Неподалеку подвал разделяла перегородка, и на двери в ней имелось аж четыре замка, два навесных, врезной механический и врезной электронный. Не иначе как за дверью хранились знаменитые на весь Таймыр запасы водки. А шаман Васильев словно бы решил напоследок хорошенько нажраться, но не дополз до источника живой воды, умер.

Багиров так и сяк разглядывал мертвеца в свете фонарика – ну да, то самое лицо, что ненадолго показалось из-под маски в пультовой…

Осатанев от здешних загадок, сержант занялся не самым приятным делом: вскрытием трупа. Не полной аутопсией, разумеется, – исследовал при помощи ножа рваную рану на груди Васильева. Результатом трудов стал кусочек металла с неровными краями. Осколок гранаты, выпущенной Багировым из подствольника по засаде. Он сам убил своего помощника. А потом тот временно воскрес и стал помогать своему убийце. Или имел клонированного двойника, тоже шамана… Или в водку для гостей подмешивали сильнейшие психотропы… Или…

Сержант смачно плюнул на пол подвала. И заодно плюнул на поиск ответа к головоломке. Направился было к выходу и остановился, когда луч фонарика, описав дугу, высветил какое-то изображение на стене подвала, рядом с трупом. Присмотрелся – кровью намалевана рожа, оскалившая пасть со внушительными клыками. А на лбу рожи – три глаза, расположенные равносторонним треугольником.

Багиров не удивился. Не осталось уже сил удивляться.

…Всех подробностей Большому Пепсу сержант раскрывать не стал. Коротко изложил основную канву событий, не останавливаясь на здешних загадках и собственных просчетах и недоработках. О трехглазом тоже не стал упоминать. И в завершение своего рассказа выразил желание вступить в стройные ряды «лисапедистов». Вступительный взнос – оружие, сложенное на крыльце, и водка – здоровенный штабель ящиков, найденный в подвале «Звезды».

– Ну что, банда? – повысил голос Пепс, обращаясь к своим спутникам. – Что будем делать с этим… прохожим?

Похоже, окрестил эту компанию бандитами не Игнат. Они и сами себя так именовали.

– За яйца его подвесить! – выкрикнул один из бандитов, оставшийся на заднем, пассажирском сиденье «лисапеда».

Но большинство оказалось настроено иначе. Из нестройного хора голосов можно было заключить, что широкая бандитская масса склоняется принять предложение Бага. Дескать, такой крепкий парень, в одиночку перебивший компанию Длинного, лишним не будет…

Послушав мнения соратников, Пепс кивнул головой, приняв решение. Но, как вскоре выяснилось, далеко не окончательное.

– Слушай сюда, Баг. Мы не просто банда. Мы – «Блэкдевилсы»! Слыхал, наверное?

– Не доводилось… – осторожно ответил сержант.

– Дожили… – вздохнул Пепс. – Раньше каждая собака знала «Блэкдевилсов» и в Новосибирске, и в Омске, и в Красноярске… А теперь…

Он еще раз вздохнул, сокрушаясь о паршивых временах и испорченных нравах. Затем продолжил более деловым тоном:

– Так вот, мы «Блэкдевилсы». У нас свои законы. Свои традиции. И к нам так просто не приходят. У нас, прежде чем за руль байка сесть, саппортом надо поездить, на пассажирском месте. Да и саппортами без проверки не становятся… А потом, чтобы полноправным мембером стать…

Пепс говорил что-то еще, но Багиров уже не вслушивался. Байк… Саппорт… Мембер… До чего же знакомые слова, вызывающие воспоминания о далеком детстве…

– Так вы байкеры? – догадался сержант.

Его покойный дед в юности был байкером – во времена расцвета движения, еще до Большого Нефтяного Голода. Мальчишкой Баг наслушался рассказов старика о самых разных приключениях, порой криминальных, о стычках с полицией и кровавых побоищах с ренегатами-спортбайкерами – дед принадлежал к ортодоксальному крылу «троглодитов».

Но сержант был уверен, что банды байкеров со временем выродились в клубы богатых людей, способных раскошелиться на горючку и с криминалом не связывающихся. А потом это движение в России и вовсе сошло на нет. А в Сибири, получается, уцелело, хоть и сильно мутировало, пересев с пожирающих бензин мотоциклов на экономичные «лисапеды». Непонятно лишь, каким ветром занесло банду на далекий Таймыр… Ладно, узнает со временем.

– Мы байкеры, – подтвердил Пепс. – А ты тормоз, если только сейчас въехал. Так что забудь, кем ты был в своей армии, сержантом или генералом, нам плевать. Для нас ты сейчас испытуемый, и зовут тебя Тормоз. А имя Баг тебе еще заработать надо. Тем более Большой Баг. Усвоил?

Бывший сержант, а ныне испытуемый Тормоз, кивнул. Не слишком приятно в двадцать девять лет скатиться с должности взводного командира – царя, бога и воинского начальника для тридцати восьми организмов – на низшую ступень иерархии. Но выбора нет… Поднимется, не впервой.

– Ну тогда не будем откладывать, – решил Пепс. – Заодно проверим твои рассказки, языком-то воевать все горазды. Валентинка? Готов? Ты его за яйца хотел подвесить, так приступай…

Валентинка – судя по всему, один из кандидатов-саппортов – соскользнул с пассажирского сиденья и направился в сторону Багирова. Высокий, мускулистый, он очень старался походить на полноправного байкера, но его подобие куртки-косухи было явно перешито из черного лагерного бушлата. Совместно с характерными татуировками Валентинки куртка наводила на определенные мысли: не все уцелевшие зэки собрались в команде Длинного, кое-кто прибился и к банде байкеров.