Рай. Том 2

Терзаясь одновременно любопытством и угрызениями совести, Мэтт устроился на прежнем месте, на столе секретаря, только сейчас сидел на самом виду, перекинув пальто через руку.

Совершенно забыв о времени, Мередит внимательно изучала служебную записку, поданную Сэмом Грином, в которой содержались ошеломительные сведения об огромном количестве акций «Бенкрофт», проданных на бирже за последнее время.

— И что вы об этом думаете? — спросила она адвоката.

— Ужасно не хочется говорить, — поморщился он, — но я кое-что проверил сегодня, и оказалось, что на Уолл-стрит ходят слухи, будто кто-то хочет нас захватить.

Мередит сделала над собой усилие, пытаясь оставаться спокойной и собранной, но перед глазами все поплыло.

— Только не в этот момент. Это не имеет смысла. Зачем другая компания, владеющая магазинами, решит захватить нас в то время, когда мы по уши в долгах из-за всех планов расширения?

— Ну прежде всего, мы не сможем даже пытаться отразить нападение прямо сейчас. У нас нет денег, чтобы вести долгое серьезное сражение.

Мередит уже знала это, но все-таки, покачав головой, ответила:

— Поверьте, нет смысла преследовать нас. Они приобретут всего-навсего кучу долгов, которые им же придется выплачивать.

Но и она и Сэм отлично понимали, что как долгосрочное вложение «Бенкрофт энд компани» может оказаться крайне выгодным приобретением.

— Сколько времени пройдет, прежде чем вы узнаете имена тех, кто скупает акции?

— Еще несколько недель, пока мы не получим уведомления от отдельных держателей акций, которые продали свои пакеты, да и то лишь в том случае, если сертификаты акций у них. Если же они хранятся у брокеров, мы никогда не узнаем о тех, кто купил акции.

— Но не можете ли вы составить список с последними сведениями о новых акционерах, чьи имена мы знаем?

— Конечно, — кивнул Сэм и вышел, оставив Мередит наедине с Марком Бреденом. И поскольку то, что она собиралась обсудить с начальником отдела охраны, ни в коем случае не подлежало оглашению, Мередит поднялась, желая закрыть дверь, и взглянула на часы, чтобы узнать, сколько времени осталось до прихода Мэтта. Взгляд скользнул от циферблата, стрелки которого показывали двадцать минут седьмого, к высокой фигуре в дверях, и сердце почему-то странно сжалось при виде Мэтта.

— Как давно ты ждешь? — спросила она, шагнув вперед.

— Недолго. — И, не желая торопить Мередит, добавил:

— Я подожду, пока ты не закончишь.

Мередит помедлила, решая, есть ли какая-то причина утаить от Мэтта разговор с Марком о Гордоне Митчелле, и наконец улыбнулась:

— Можешь зайти, только закрой плотнее дверь. Мэтт молча повиновался, и Мередит, поспешно представив его Марку Бредену, сказала:

— Вы слышали объяснения Гордона и сами видели его отношение к работе. Это разительно отличается от того, что он говорил и делал раньше. Что вы думаете об этом, Марк?

Марк метнул в сторону Мэтта оценивающий взгляд, но когда Мередит кивком попросила его продолжать, откровенно объявил:

— Думаю, его купили.

— Вы постоянно утверждаете это, однако не представили мне ни малейшего доказательства, что он получает с кого-то комиссионные.

— Не представил, — огорченно согласился Марк. — Он не покупает дорогие новые игрушки вроде яхт и самолетов и не приобрел никакой недвижимости, о которой мне стало бы известно. У него есть любовница, но связь эта продолжается много лет. Жена и дети живут так, как жили все это время. Короче говоря, никакой излишней роскоши. Кроме того, у него нет вредных привычек — ни карт, ни наркотиков.

— Может, он невиновен, — предположила Мередит, хотя сама не верила в это.

— Виновен, просто чересчур умен и осторожен, — возразил Марк. — Слишком долго занимается торговлей, чтобы не знать, как мы пристально следим за сбытчиками и закупщиками, выискивая малейший признак того, что они берут комиссионные. Он просто заметает следы. Я буду продолжать копать дальше, — пообещал Марк и, коротко кивнув, прошел к выходу.

— Прости, — вздохнула Мередит, складывая в портфель необходимые для работы документы, — я не думала, что совещание так затянется.

— Я получил огромное удовольствие, слушая под дверью, — заверил Мэтт, и Мередит ошеломленно уставилась на него, закрывая портфель.

— И сколько же ты простоял здесь?

— Минут двадцать.

— Какие-нибудь вопросы? — пошутила она, но тепло его улыбки, ленивая дерзость в серых глазах, полуприкрытых тяжелыми ресницами, неожиданно зажгли в крови пламя. Боясь, что он заметит вспыхнувшие щеки, Мередит поспешно отвела глаза и отвернулась.

— Три вопроса, — сообщил Мэтт, заметив, что она избегает смотреть на него. — Даже четыре.

— Какие же именно? — осведомилась Мередит, подходя к Мэтту и притворяясь, что целиком поглощена невидимой соринкой на манто.

— Что такое «товары из корзины»? Что такое «бросить камень»? И почему ты не хочешь взглянуть на меня?

Мередит сделала тщетную попытку окинуть его долгим, прямым, спокойным взглядом, но так и не смогла вынести его лукавую улыбку.

— Я не сознавала, что избегаю твоего взгляда, — солгала она и тут же начала объяснять:

— «Бросить камень» означает продать вещь всего в два раза дороже закупочной цены. «Товары из корзины»— вещи типа бижутерии и различной галантереи, которые мы покупаем оптом, не глядя, по доллару за штуку. Обычно это сверхнормативы, скопившиеся у наших постоянных поставщиков. А четвертый вопрос? — осведомилась она, пока они ждали лифта.

«Сколько еще придется ждать, прежде чем ты станешь доверять мне? Сколько еще придется ждать, прежде чем ты ляжешь со мной в постель?

Сколько еще придется ждать, прежде чем ты перестанешь ускользать от меня?»

Мэтт задал последний вопрос вслух именно потому, что он был наименее взрывоопасным, и потому, что сгорал от любопытства увидеть ее реакцию.

— И сколько еще ты собираешься играть со мной в кошки-мышки?

Озадаченная его жесткой откровенностью, Мередит вздрогнула, но мгновенно пришла в себя и послала Мэтту веселый, задорный взгляд, вызвавший в нем неутолимое желание целовать ее.

— Пока ты не перестанешь заставлять меня плясать под твою дудку.

— А я думал, тебе это начинает нравиться, — пробурчал Мэтт.

— Я всегда наслаждалась твоим обществом, Мэтт, — заверила Мередит с большей искренностью, чем намеревалась. — Просто на этот раз меня раздражают твои мотивы.

— Я позавчера уже объяснил тебе, каковы мои мотивы, — твердо сказал Мэтт, не расслышав за спиной шагов, приглушенных толстым голубым ковром.

— Значит, мне не нравятся те мотивы, которые кроются за твоими мотивами, — колко пояснила она.