Разбитная разведёнка

Руслана, успевшего опрокинуть в себя не одну порцию коньяка, это заявление сначала рассмешило, а потом возмутило, и он как гордый родитель принялся нахваливать Женю, назвав её лучшим работником «Зевса», а квартирку Майоровых описав как «скромный оазис недалеко от центра».

Нурик помнил всех своих жён, но вот о том, как делал предложения, ничего сказать не смог то ли из-за выпитого, то ли из-за возраста.

— Скажи, что о ребёнке заботиться будешь, отцом станешь.

— Бывший муж в закат не ушёл, с сыном общается и помогает.

— Тогда своего заделай, пузатая сама в ЗАГС побежит, и быстрее всё оформят.

Жене редко выпадала возможность принять ванну. Ещё будучи совсем крохотным, Гришка научился улавливать момент, когда мамочка пытается расслабиться, погрузившись в тёплую воду, и начинал требовать её внимания. Сначала он выкручивался из рук отца и ревел до тех пор, пока тот не начнёт звать на помощь жену. Мокрая и раздражённая она мчалась ему на выручку, и когда ребёнок снова был спокоен, вода в ванной успевала остыть, да и нужный настрой пропадал. Гришка рос, и на место беспричинных слёз пришли многочисленный вопросы, которые требовали немедленного ответа, и как только Женя ложилась в ванную и начинала ощущать, как напряжение покидает её мышцы, а тревоги голову, из-за закрытой двери раздавался голос любимого чада, желающего узнать всё на свете. Позже за вопросами пришли признания. И если четырёхлетний Гриша интересовался тем, что находится в домике у улитки, и насколько птице нужно взлететь, чтобы дотронуться до облака, то шестилетний мальчик желал поделиться с мамой информацией, услышанными в доме Майоровых, или непонятными сплетнями, гуляющими между нянечками и воспитательницами в детском саду, а потом и между учителями и школьниками. Почему обо всём этом сын вспоминал, как только она залезала в воду, было неизвестно, но даже когда ребёнок был предупреждён и обещал её не беспокоить, всё равно происходила какая-нибудь ерунда, и больше получаса тишина не длилась.

Но сегодня Григорий Андреевич был у отца, и помешать Евгении было некому. Вернувшись с работы, она покормила собаку, перекусила сама, вместе с ней выгулялась и приготовила себе ароматную ванну. Специальные соли Женя не любила, а бомбочки считала блажью, впрочем, как и пены для ванны. Вместо них во время замужества она использовала гель для душа Андрея, а теперь взбивала пену из Гришкиного шампуня.

И вот, украсив голову папахой из белых пузырьков, пахнущих бананом, Женя отмокала, наслаждаясь покоем. Закрываться в ванной она не стала, предугадав, что заскучав, Тонька может захотеть поскулить у закрытой двери. Нет, в этот раз всё было продумано, телефон был под рукой, так же как полуразгаданный сканворд и кружка с остывающим кофе со сливками, но ничего из этого ей не потребовалась. За два часа она двигалась лишь для того, чтобы спустить немного остывшей воды и долить горячей. Остальное время Женя провела, погрузившись до подбородка в воду и думая о приятной ерунде, вроде того на какую часть тела нанесёт крем, а на какую масло, и как засверкают пальчики на ногах после использования бесцветного лака для ногтей.

В этот вечер не только Руслан думал о Жене. Вполне себе счастливая женщина, принимающая в одиночестве ванну, завладела мыслями ещё двух людей.

— Гриша ничего нормального о нём сказать не может, — жаловался Андрей Софье, отправив сына спать. — Они собираются переехать к незнакомцу.

— Он же адрес квартиры тебе дал, — сказала Софья единственное, что сама смогла услышать из разговора отца с сыном.

— Ни точного возраста, ни профессии не знает. И гуляли они один раз и то в лесу.

— Раз виделись только раз, то ничего серьёзного нет, и переезд это только Женины надежды и фантазии.

— С фантазиями Женя бы ко мне не пришла, — уверенно произнёс Андрей. — Это гуляли они только раз, а виделись часто, он у них ужинал практически через день.

— Значит, на свидания на ужин в ресторане не водил, — сделала вывод Софья. Лёжа в постели, обсуждать личную жизнь бывшей жены своего мужчины казалось ужасным, но узнать подробности хотелось.

— И как она может так рисковать, переезжая с нашим ребёнком непонятно к кому?

— Ради любви женщина и не на такое пойдёт. Вот я же к тебе переехала, — ласково пробежалась пальцами по мужскому подбородку она.

— Ты меня хорошо знала, с семьёй моей знакома была. А Женя своего ухажёра никому не показывала. Я и Лёшке звонил, она когда-то ему обмолвилась, что кто-то у неё есть, но без подробностей. И маму она ни с кем не знакомила.

— Ты ещё и её маме звонил? — напряглась Софья.

— Причём здесь она? К Елене Женя обычно летом ездит, я про свою маму.

— Тётя Оля Жене чужая, и знакомить твоих родителей с каждым своим любовником она не будет.

Андрей знал, что говорить очевидную правду о том, что Женя для его семьи чужой никогда не станет, не нужно, и сказал другое:

— Каким любовником? Мы давно разведены, а в браке у неё никого кроме меня точно не было.

— Любовник и любовница это не те, с кем изменяют женам и мужьям, а те, с кем состоят в любовной связи, — объяснила Софья, повторив услышанное на приёме у психолога. — Эти понятия однокоренные любви, раньше так называли возлюбленных и влюбленных.

— Нет у Жени никакого любовника, — не согласился Андрей. Это слово он ассоциировал с рогами у мужа, а у него рогов не было и не будет. — Есть хахаль, который может стать сожителем.

— А я тогда кто? — привстав на локти и уперев в него взгляд сверху вниз, вдруг потребовала ответа Софья.

Андрей быстро сориентировался, что худшим вариантом станет определение — подруга и сожительница, а лучшим — невеста и будущая жена, и выбрал самое оптимальное и безопасное.

— Ты моя любимая, — сказал он, притянув девушку к себе, принялся целовать и этим закончил обсуждение, ставшее неудобным.

Женин сон был спокоен, но не крепок, потому что глаза она открыла через несколько секунд после того, как телефон стал сигналить о входящем вызове.

— Ты дома? — услышала она, ответив на звонок.

— Да.

— Спишь? — последовал новый вопрос после недолгой паузы.

Через минуту створки лифта открылись на Женином этаже, выпуская Руслана. Стоя в дверях, она следила за мужчиной, но опрятный вид, уверенные движения и ровная походка опровергали нетрезвое состояние, которое Женя у него заподозрила.

Самостоятельно разувшись и сняв пальто, Руслан прошёл в кухню, не включая свет, умылся и, вернувшись к наблюдающей за ним из коридора Жене, устало прислонился к стене.

— А почему ты сначала на телефон позвонил, а не сразу в домофон? — полюбопытствовала она.

— У него звук противный, от такого просыпаться неприятно.

«Зачту это за проявление заботы».

— Если выдержишь душ, то в спальне ляжешь, а если нет, тогда на Гришкином диване перекантуешься.

Душ Руслана немного взбодрил, поэтому вместо того, чтобы сразу забраться к Жене под одеяло и вырубиться, он прошёлся по квартире, выключил в коридоре свет, пожелал спокойной ночи таксе и только после этого появился в спальне.

С полотенцем вокруг бёдер забираться к Жене он не стал, а лёг ниже и поверх одеяла, поэтому его голова оказалась на уровне её плеч.

В темноте и тишине Руслан думал о том, какая она умница. Не спрашивает, зачем он припёрся к ней среди ночи, будто чувствует, что ответа у него нет… Вот не зря он полюбил именно её!

«Конечно, тут есть и моя заслуга, — признал он. — Практически не пьянею и умею себя контролировать».

Забавно, что Женя тоже думала о контроле и алкоголе. На пьяного Руслан не походил, скорее его молчаливость указывала, что вечер, который должен был пройти интересно, не задался, ведь будь он навеселе, то ещё в дверях сделал или ляпнул бы что-нибудь, что можно было бы ему припомнить наутро.