Разбитое отражение

Поболтав еще немного с Пеннеллом, Дрейк вышел из конторы «Хисторик хоумз», еле заставив себя спокойно пройти мимо стола Рейчел. Хотелось схватить ее за плечи и трясти до бесчувствия, пока не скажет, что все-таки произошло.

Что там она несла о диабете? Она действительно больна или ляпнула первое, что пришло в голову, чтобы оправдать этот обморок? И, главное, почему она вдруг упала в обморок?

Он схватился за голову, с трудом сдерживаясь, чтобы не вернуться и не взглянуть на нее еще разок. Черт, нервы разгулялись… Раньше такое задание прошло бы у него как по маслу: играть свою роль, держать ухо востро, самому ни во что не ввязываться. Но с этой девчонкой он, кажется, начинает утрачивать самоконтроль. Ведь надо было подождать соваться в контору хотя бы до завтра, но тревога за эту дурочку гнала его туда, как петуха в курятник. Она путала ему все планы, просто сводила его с ума… Да, только полный кретин мог дать уговорить себя работать в паре с Рейчел Брэдли в этом гадючнике. Когда сегодня утром он вошел и увидел, как она сидит на диване, испуганная, бледная, Тед хватает ее своей грязной лапой за коленку, а она прячет глаза, потому что не может скрыть отвращения… Он был готов ворваться в комнату, как доблестный рыцарь Галаад, и вышибить Фэйрчайлду мозги. И все ради тупоголовой телепатки, у которой не хватает ума отскочить, когда прямо на нее мчится поезд!

Он снова представил себе Рейчел в конторе наедине с Фэйрчайлдом, и это окончательно взбесило его. Единственное утешение – может, из-за заигрываний Теда она сама сбежит из «Хисторик хоумз»? Нет, утешение слабое. Конечно, он хотел бы убрать ее, но не такой ценой.

– Будете сандвич? – прозвенел голос у него за спиной.

Дрейк резко обернулся, готовясь обложить бранью того, кто так не вовремя пристает к нему, и увидел рядом с собою девушку с тележкой из «Завтрака на бегу». Ему стало неловко, и он постарался срочно восстановить душевное равновесие.

Эта продавщица из «Завтрака на бегу» – как ее звали? Дженни или Жанна? – была бойкая блондиночка с ногами от шеи. На стройке он пару раз заказывал у нее что-то и помнил, как рабочие восхищенно посвистывали, когда она выходила из своего фургончика.

Нацепив на лицо дежурную улыбку, Дрейк кивнул:

– А как же, конечно!

Девушка сняла крышку с верхнего пластикового лотка и не без гордости продемонстрировала аккуратные рядки сандвичей и завернутых в пленку мисочек с салатами.

– Вы ведь любите муффулетту, верно? – Она явно радовалась возможности продать товар, ее глаза блестели. – У меня сегодня большие порции.

Она подмигнула ему, и он почувствовал, как напряжение покидает его. С этим эпизодом роли справиться легко. Все давно знакомо… Дрейк засунул пальцы под ремень и ухмыльнулся во весь рот.

– Намекаете, что я обжора?

– Просто помню, что как-то продавала вам сразу два сандвича, – рассмеялась она. – И потом, знаю я вас, строителей. Вы едите за себя и за нас, несчастных, сидящих на диетах.

Дальше все просто. Он окинул ее фигуру хорошо отработанным тяжелым взглядом и с волнующей хрипотцой протянул:

– Поверить не могу, что такой девушке надо мучить себя диетами. Вам с вашей фигуркой лишний вес, по-моему, не грозит.

Он потянулся за сандвичем, но девушка игриво шлепнула его по руке и сама достала из лотка громадный многослойный бутерброд с ломтиками итальянских копченостей и разных сыров.

– А то вы мне тут все перепутаете.

Дрейк полез в карман за мелочью, расплатился, обменялся с продавщицей еще парой дежурных острот. Потом она заторопилась, боясь, как бы сандвичи не испортились на солнце, и покатила свою тележку вверх по пандусу ко входу в контору.

Дрейк махнул ей на прощание и пошел к машине, на ходу разворачивая бутерброд. Итальянские сандвичи в «Завтраке на бегу» были просто отпадные, он и не слыхал о таких, пока не перебрался жить в Новый Орлеан. Что и говорить, готовить орлеанцы умеют. Пожалуй, он не ел ничего более вкусного за всю свою дерьмовую жизнь – во всяком случае, после восьми лет, когда мама умерла от рака груди. Дрейк отпер дверцу, сел за руль и грустно усмехнулся. Надо же, сколько времени он уже не думал о маме. Воспоминания о ней были смутными и обрывочными, но почему-то очень ясно помнилось, как часто она танцевала румбу на кухне, готовя ужин. Как-то раз, заметив, что Дрейк подглядывает, она подхватила его, закружила, и они долго танцевали вдвоем.

Молодая мама, танцующая румбу… Эти воспоминания всегда причиняли ему боль. Может, и к лучшему, что она умерла задолго до того, как он сел в тюрьму, – не успела разочароваться в нем, как разочаровался отец.

Лежавшие на руле руки Дрейка непроизвольно сжались в кулаки. Отец, адмирал флота, после его ареста повел себя так, будто у него больше не было сына. Иногда Дрейк видел во сне его мужественное лицо с четкими, крупными чертами – лицо, ставшее пепельно-серым в день, когда он пришел в новоорлеанскую тюрьму и узнал, что его сын действительно взят под стажу за хранение кокаина.

С того момента все пошло вразнос. Предатель Маршалл, бывший компаньон, перевел их компанию на себя, а через полгода был убит во время очередной наркоразборки. Потом от сердечного приступа умер отец. Доктора говорили, что больное сердце не выдержало перегрузок – он командовал флотом во время войны в Персидском заливе, но Дрейк часто задумывался, какую лепту в эти перегрузки внес его арест. А в довершение всего от него ушла жена, Анджела. Она подала на развод через неделю после начала суда, а через год уже снова вышла замуж.

Дрейк слишком резко повернул и выругался вполголоса. Черт побери, почему мысли об Анджеле до сих пор приводят его в такое бешенство?! И почему ему иногда так хочется позвонить этой женщине, зацикленной на сознании собственной исключительности, с вечным стремлением в высшее общество?

Но нет, он ей не позвонит. Ничто не должно отвлекать его от задуманного дела. Он уже привык с головой уходить в работу, гоня от себя любые воспоминания о своем браке, о рождественских праздниках во Флориде, о сером лице отца, когда тот вошел в тюрьму…

Главное – не обращать никакого внимания на приступы выматывающей душу боли от сознания того, что, каков бы ни был исход операции, он не вернет ни отца, ни бизнеса, ни жены.

И Пеннелл с Фэйрчайлдом заплатят ему за это!

7

Рейчел тупо смотрела на таблицу на мониторе компьютера и сражалась с подступающим к горлу отчаянием. Два с половиной дня копания в дискетах и телефонных сообщениях, не разобранных Гертрудой, – и хоть бы какой намек на контрабанду наркотиков, хоть бы след Си Джей!

Тяжело вздохнув, она отхлебнула полуостывший кофе и занялась следующей таблицей. Скорей бы что-нибудь узнать! Ведь у нее всего две недели, а тут еще Тед… Он явно решил планомерно портить ей жизнь, и скоро с этим тоже надо будет что-то делать.

Не встречаться с ним взглядом было проще всего: она всю жизнь училась общаться с людьми, не глядя им в глаза без крайней необходимости. Люди вообще нечасто подолгу смотрят друг другу в глаза, и все же от Теда не укрылась ее замкнутость, и он, как назло, стал задерживаться у ее стола всякий раз, когда проходил мимо, – заигрывал, дразнил, пытался вывести из себя…