Разбитое сердце Матильды Кшесинской

Далее в течение полутора часов молодые люди принуждены были вытерпеть бесчисленные неуловимые уколы в кожу. Ники, превозмогая тошноту, отвернулся к стене. Джорджи не смог одолеть любопытства – смотрел, скосясь, на руку, изредка изумленно восклицая:

– Ты представляешь, Ники, крови совсем не видно! Вот это мастерство!

Но порой капелька крови все же случайно появлялась, искажая цветовую гамму рисунка, и тогда художник, который был на подхвате, кидался осушать ее губами.

Ники было брезгливо задергался, однако Джорджи с видом знатока предупредил, что у японских врачей так принято.

Наконец работа была закончена. Полюбовавшись делом своих рук, татуировщики заявили, что это будет выглядеть восхитительно, получили плату и откланялись.

– Первая часть наших планов исполнена, – радостно сказал Ники. – Теперь – к гейшам!

Вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял доктор Рамбах – личный врач русского наследника престола на время путешествия.

– Ваше высочество! – воскликнул он, с ужасом глядя на распухшую и покрасневшую руку цесаревича. – Ваше высочество! Как вы могли на это решиться, не сказав мне ни слова?! Я думаю, император будет очень недоволен.

– Поди отсюда, Рамбах! – сердито сказал Ники, которому только что пришло в голову, что отец, пожалуй, придет в ярость при виде татуировки, а от матушки жди обморока. Удовольствие было испорчено как минимум наполовину. – Что ты со мной как с младенцем!

– Вот именно, нянька при младенце, – презрительно протянул Джорджи. – Небось и к девкам с ним отправишься, доктор, оттаскивать от них станешь?

– Господа, я слышал, вы упомянули о женщинах, – с видом мученика сказал Рамбах. – Ваши императорские высочества, помните, что во всех портовых городах женщины – первые разносчицы заразы. Не унижайте ваши семьи и ваших подданных известиями о том, что наследники русского и греческого престолов оказались рабами своих низменных желаний и принуждены были после этого пройти курс известного лечения!

Джорджи и Ники уныло переглянулись. В словах доктора был резон, да еще какой…

– Ну вот, никакой экзотики! – разочарованно протянул будущий греческий король, а будущий русский император только вздохнул.

– Примите один совет, господа, – сказал Рамбах, который мигом смягчился, видя, что его слова произвели впечатление. – Держитесь подальше от юдзё или таю. Так называются японские проститутки. Но вы можете пообщаться с гейшами – это умные дамы, которые поют, танцуют и разговаривают с гостями, не вовлекая их в низменные развлечения.

– Да мы и собирались именно к гейшам, – буркнул Джорджи. – Об этом и говорили, когда ты пришел. А ты крик поднял.

Ники только кивнул, подтверждая его слова. Кузены совершенно не собирались сознаваться в том, что для них слово «гейша» было синонимом слов «японская проститутка». Оказывается, это разные вещи!

– Ну и как их отличить? – спросил Джорджи. – Как отличить гейш от этих, как их там…

– Юдзё или таю, – повторил Рамбах. – Для опытного взгляда, говорят, нет ничего сложного. Мне известно только несколько примет. Во-первых, это пояс. У проституток он всегда завязан впереди – чтобы проще было развязать. Воротник кимоно у таю всегда немного отогнут справа, чтобы была видна волнующая красная изнанка. В их одежде обязательно что-нибудь золотого цвета, в прическе очень много ёситё, раздвоенных плоских шпилек. Они носят очень высокие черные сандалии с тремя каблуками, из-за которых шажки получаются меленькими. Ну, и непременно чернят зубы.

– Бр-р! – передернулся Ники. – Целоваться с чернозубой! Какой кошмар!

– Вот и не делайте этого, ваше высочество! – проникновенно произнес доктор Рамбах и откланялся.

– Однако какой же ты брезгливый, кузен, – усмехнулся Джорджи, когда дверь за доктором закрылась. – Чернозубые шлюхи ему, видите ли, не нравятся! А как же требуемый exotiques?! И трусишка ты, вида крови боишься! Небось в обморок готов был упасть, когда кололи!

– Трусость тут совершенно ни при чем, – сказал Ники обиженно. – Просто мне противно видеть кровь, вот и все.

– Любую? – лукаво спросил Джорджи.

– В каком смысле? – недоумевающе уставился на него Ники.

– Да в обыкновенном. Одно дело – кровь мужская, пролитая, так сказать, на поле брани. Или, к примеру, под руками татуировщика. И совсем другое – женская…

– Как это, женская? – спросил Ники, чувствуя, что ужасно краснеет. – А что, у женщин кровь отличается от мужской?

– Ну ладно, не женская, – покладисто согласился Джорджи. – Девичья. Девственная. Понимаешь, о чем я?

Ники ощутил, что к горлу его снова подкатила тошнота. Отвернулся и с пристальным вниманием принялся разглядывать татуировку. Кожу чуть пощипывало, но боли не было.

– Или ты еще не спал с девушками? – удивился Джорджи.

– А ты, что ли, спал? – недоверчиво огрызнулся Ники.

– Конечно, – гордо кивнул его кузен. – И ты знаешь, не могу понять, почему мужчины так гоняются за этой дурацкой девственностью. Нет, ну само собой: жена, первая брачная ночь, кровь на простыне и все такое – но ведь очень многие просто помешаны на девственницах! А меня, честно скажу, чуть не стошнило, когда я увидел, что испачкан кровью. Довольно противно, поверь. Нецивилизованно. Один раз вгорячах это как-то сошло, особо присматриваться было некогда, да и темно было, а во второй раз меня чуть не вырвало. Так что с девственницами я больше не вожусь. И еще: терпеть не могу неопытных девочек, которых всему надо учить. Нет, конечно, жена должна быть невинна и неопытна, с этим никто не спорит, – оговорился Джорджи, – но любовница… Она должна знать что-то такое, что неизвестно мне, понимаешь?

Ники слушал, чуть ли не рот приоткрыв от внимания. Каждое слово Джорджи стало для него откровением!

«Дурак я дурак, почему я не подумал об этом раньше!» – билась в голове мысль.

Вдруг он вскочил.

– Сегодня какой день?

– Вторник, а что?

– Завтра среда! Завтра чуть свет отправляется фельдъегерь с почтой! Хорошо, что я спохватился! Мне надо срочно написать письмо. Иди теперь, Джорджи! Я буду писать!

– Да что это тебя разобрало? – изумился кузен. – Завтра и напишешь.

– Нет, мне надо сейчас, мне надо сосредоточиться… – пробормотал Ники, глядя отсутствующими глазами. – Иди, Джорджи, миленький, ну иди…

Джорджи недоумевающе пожал плечами и вышел вон из каюты наследника.

* * *

– Девочки, куда это вы собрались? – удивился Феликс Иванович, когда дверь в кабинет открылась и на пороге вдруг появились Юлия и Маля, уже в шляпах и длинных пальто почти до пят.

– За нами прислали от Рысаковых, – сказала Юлия с улыбкой. – Мы совсем забыли предупредить, что у них маленький домашний праздник. Так, ничего особенного, в своем кругу. Шарады, легкий ужин, музицирование…

– Ну, поезжайте, – благосклонно кивнул отец. – Доброго пути. Не забудьте проститься с маман.

– Конечно, конечно, – закивали дочери, расцеловали отца и перешли в библиотеку, любимое место вечернего отдыха матери.

Последовало то же объяснение насчет Рысаковых, нежные поцелуи и просьба не задерживаться допоздна, а по возвращении непременно зайти проститься – и вот наконец сестры с небрежно-серьезным видом спустились по лестнице к подъезду.

Неподалеку стояла небольшая двухместная карета, к которой девушки поспешили со всех ног, переглядываясь на ходу, но все еще храня серьезность. И только когда возница соскочил с козел и распахнул перед ними дверцу, они дали волю смеху.