Разбитое сердце

— Ага, вот оно што, здеся респектабельный дом, а я почтенная женщина, а вы этого не знали, выходит. Никогда и никому не сдавала комнат на час и не собираюся этого делать. Явились сюда со своей сказкой и выдуманными именами! И что же получается, а ведь я могла бы и сразу догадаться, чево это вы задумали, сразу, как только вас обоих увидела.

Слова лились и лились, и нам было невозможно вставить хотя бы слово. Кроме того, она заняла позицию между нами и дверью, и выйти мы могли, только сдвинув ее с места.

— Позвольте же мне объяснить, — вновь и вновь повторяла я.

Но она ничего не желала слышать, а только трещала и трещала, называя нас по-всякому, откровенно говоря, я и слов-то таких в жизни своей не слыхала и, честно признаюсь, едва понимала услышанное.

Когда она наконец смолкла, чтобы перевести дух, Питер всерьез разозлился. Не обращая внимания на пожатие моей руки, которую во время монолога этой особы я положила на его руку, желая сдержать его, Питер проговорил:

— Ну, с нас довольно, добрая женщина. Мы заплатили вам все, что с нас причитается, а теперь нам пора идти.

Тут миссис Маллиган снова взвилась.

— Что это вы называете меня «доброй женщиной», — выпалила она, — оскорбить, что ли, хотите…

После чего из ее уст снова полился поток ругательств. Крик она подняла такой, что мы оба даже не услышали шаги на лестнице до тех пор, пока в нескольких ярдах от нас не прозвучал невозмутимый голос:

— Не могу ли я чем-то помочь вам, мистер Флактон?

На лице Питера не отражалось никаких чувств, но я прекрасно понимала его. Вступивший в разговор человек оказался темноволосым и мертвенно-бледным, седые волосы неопрятными клоками обрамляли его лицо. На нем был темный костюм, в петлице которого был заметен какой-то значок.

Столь неприятной физиономии, признаюсь, я еще не видала: на лице его было, казалось бы, благообразное выражение, но одновременно и циничное, и насмешливое, — словом, человек с таким лицом не заслуживал бы моего доверия. И тем не менее у меня возникло впечатление, что он стремится выглядеть праведником.

Мистера Дурбина я возненавидела с первой же минуты и сразу поняла, в какую неприятность попал Питер.

Однако Питер не получил времени на ответ, который дала за него миссис Маллиган.

— Можете спросить у меня, в чем дело, мистер Дурбин, — заголосила она и завела свою повесть о том, как мы прикинулись мужем и женой, завершив ее определением того, кем мы, по ее мнению, на самом деле являемся.

— Быть может, вы сможете уговорить миссис Маллиган производить поменьше шума и позволить нам удалиться, — спокойно проговорил Питер. — Я уже заплатил ей то, что она просила, могу и добавить, если она будет настаивать.

— Полагаю, что миссис Маллиган все же будет огорчена потерей такого важного постояльца, — проговорил мистер Дурбин с тенью улыбки на устах.

Было видно, что он наслаждается ситуацией, полагая, что Питер полностью находится в его руках.

Он ни разу не посмотрел в мою сторону, но я понимала, что он думает обо мне… В конце концов, этому едва ли можно было удивиться. Видок у меня был еще тот — в клетчатом костюме и пальто из искусственного котика.

— Миссис Маллиган весьма гордится своими комнатами, — продолжил мистер Дурбин, поскольку Питер молчал. — Надеюсь, они не показались вам неуютными?

— Полагаю, что ни здесь, ни в другом месте… — начал было Питер, но мистер Дурбин перебил его:

— Напротив, мистер Флактон, репутация в этих краях ценится очень высоко. Быть может, подобный предмет и безразличен вам, но для миссис Маллиган он представляет серьезную ценность. И если, как она утверждает, комната была предоставлена вам как семейной паре, то естественным образом обман с вашей стороны весьма удручает ее.

Питер нахмурился, и я поняла, что могу сделать только одно. Шагнув вперед, я взяла его под руку и подняла на него глаза.

— Не представишь ли ты меня этому джентльмену, дорогой? — проговорила я чарующим голосом. После чего, глядя прямо в лицо мистеру Дурбину, произнесла: — Боюсь, что мы пребываем в браке еще недостаточно долго, чтобы я успела познакомиться со всеми друзьями моего мужа.

— В браке? — воскликнул мистер Дурбин. Какое-то мгновение он казался совершенно обескураженным.

— Да, — с притворной скромностью проговорила я, — однако мы придерживаем эту новость в тайне по семейным соображениям. И я не сомневаюсь, что мы можем положиться на вас, мистер Дурбин, в том, что известие о нашем браке не попадет в прессу.

— Ну, конечно, конечно, — проговорил мистер Дурбин. И, повернувшись к Питеру, обескураженно проговорил: — Мои поздравления!

— Благодарю вас, — улыбнулся Питер. — A сейчас, быть может, нам позволят уйти. Мы планировали провести здесь всю ночь, но жена моя передумала и хочет поскорее вернуться в Лондон.

— Все в порядке, миссис Маллиган, — проговорил мистер Дурбин, — этому джентльмену можно верить.

Миссис Маллиган неохотно отступила от двери.

— Ладноть, но вот что скажу, — проговорила она, — странно мне это. Люди так делов не ведут, не передумывают то исть.

— Совершенно согласен с вами, — проговорил Питер, — вина исключительно ложится на нас.

Достав из кармана банкноту достоинством в один фунт, он передал ее миссис Маллиган. — Быть может, вы примете это в качестве извинения.

Едва ли не вырвав деньги у него из руки, она нырнула в кухню и захлопнула за собой дверь.

— Наша лендледи не может похвастать хорошими манерами, — ухмыльнулся Дурбин, — но на что еще можно рассчитывать в подобных местах?! Вот уж не рассчитывал встретиться с вами в подобном месте, мистер Флактон.

— В самом деле? — рассеянно промолвил Питер. — И я, между прочим, тоже, Дурбин. Итак, доброй ночи.

Нетрудно было заметить, что мистер Дурбин никак не желает отпускать нас, и тем не менее ему уже нечего было ни сказать, ни спросить. Став на пороге, он провожал нас взглядом. Я понимала, что любопытство снедает его.

Оба мы молчали, пока не дошли до угла улицы. Там, где нас никто не мог более видеть, Питер достал платок и промокнул лоб.

— Ну, — проговорил он, — мы и влипли!

— Что он сделает?

— Распространит новость повсюду, где только сумеет. Я имею возможность отрицать этот факт, так я и поступлю — в конце концов, что значит его слово против моего, — однако степень ущерба еще предстоит выяснить. Люди скорее поверят в худшее.

— Вам придется уйти в отставку?

— Это опять же зависит от того, насколько люди поверят Дурбину и каким количеством грязи он сумеет облить меня.