Разбитые надежды

– Майклсон! Неси ещё что-нибудь, найди у меня в погребе самое лучшее, а то всё, что было, уже заканчивается, – процедил Роберт Смит счастливым голосом.

– Пойдём, Ник, принесём ещё вина, поднимайся, – ласково сказала Кэролайн, встав со своего стула, и потянула с силой обеими руками за рукав парня.

Клаус про себя отметил, что мисс Форбс сегодня до неприличия прехорошенькая в своём тёмно-бирюзовом коротком платье из шёлка с цветочно-абстрактным принтом, которое открывало обожаемые им худые ножки Кэролайн.

Молодые люди, смеясь, спустились по крутой лестнице, приятно пахнущей тёплым деревом. В погребе тянулись длинные ряды с пыльными коллекционными и дорогими бутылками разного сорта и выдержки вина. В маленьком открытом окошке, ведущем на улицу, было видно ночную дорогу, а если подойти ближе, то и звёздный весенний небосвод. Из окна дул свежий ветерок, наполняя подвал десятками запахов: свежей листвы, подогретой солнцем почвы, бензина и душного каменного испарения.

«Опять в моей жизни какой-то новый этап, новый переворот. Я жду его с нетерпением… Ах, до чего моя ведьма хороша сегодня! Я хочу целовать её, я хочу долго обнимать её, я бы занялся с ней любовью прямо здесь. До чего стыдно и сладко думать об этом. Но мне не тревожно, как это обычно бывает в присутствии Кэролайн: мне спокойно, я просто счастлив и готов к чему угодно, что может сейчас произойти, лишь бы это было что-то хорошее».

– Возьмём вот это из Бордо и то итальянское! – игриво повернулась к нему Кэролайн со стеклянной бутылкой в руке.

– Как хочешь, мне уже без разницы, что вливать в себя, – отрезал с улыбкой Клаус, остановившись, и засунул обе руки в карманы брюк.

– У тебя одно потрясающее событие сменяется другим – мне думается порой, что это будет бесконечно. Я, будто ребёнок, боюсь отчего-то потерять тебя такого, какой ты сейчас… вдруг ты станешь кем-то другим, забудешь тех, кто был с тобой с самого начала, – грустно сказала девушка.

– Боже, Кэр, что за вздор тебе пришёл на ум? Я осознаю, насколько сейчас мои дела идут в гору, как меня захватывает нарастающая известность, но поверь, чтобы мне зазнаться, я должен сняться как минимум в сопливом сериале, – он рассмеялся и почесал затылок.

– Извини, я просто пьяная, – отмахнулась блондинка, прижимая к себе вино.

Клаус медленно подошёл к своей собеседнице и осторожно взял в руки её

лицо. Он долго смотрел в её глаза, поглаживая большими пальцами линию от скул до губ. Ему сладостно было наблюдать за тем, как Кэролайн блаженно прикрыла глаза, и слышать, как она рвано задышала. Её волосы на затылке чуть колыхал ветер, струящийся из открытого окошка.

– Удивительный момент, не находишь? – заворожено спросил Никлаус, но не для того, чтобы Кэролайн ему ответила, ему просто приятно было без стыда и преград говорить о своих чувствах. – Я уверен, наше с тобой время ещё придёт. Но не сейчас.

Клаус жарко прильнул к губам Кэролайн, и она горячо обвила его руками, взъерошивая волосы на голове парня. Он ненасытно целовал её шею и оголённую грудь, прижимая девушку к себе всё сильнее. Им двоим был нужен этот момент очень давно, чтобы выпустить наружу сдерживаемые каждодневно эмоции, и оба знали, что за этим в дальнейшем ничего не последует, потому что старая пропасть меж ними была до ужаса велика, да и новые жизненные вехи не отпускали их. Оттого всё, что им оставалось, успокоить свою душевную жадную потребность в лице друг друга через эту тайную близость.

Когда молодые люди успокоились, они взяли обещанные бутылки с вином и молча поднялись наверх. Каждый из них понимал, что это было нечто вроде прощания до новой ещё очень нескорой встречи. Они должны были пойти теперь своими дорогами.

Остаток этого вечера Клаус и Кэролайн танцевали только друг с другом, прятались по углам, что доставляло им почти ребяческое удовольствие.

– Мне сейчас думается, что я не попаду в июле на твой двадцатый день рождения, Ник, – шептала мисс Форбс на ухо своему кавалеру, крепко прижавшись к нему в очередном медленном танце.

– Почему же это? – он оторвал подбородок от плеча девушки и посмотрел ей в лицо, нахмурив брови.

– Ну, наверное, ты будешь жутко занят. Возможно, ты будешь в другом городе.

– Обещаю тебе, что в свой день рождения я специально сбегу к тебе, – он засмеялся и уткнулся носом в её локоны. – Я куплю себе винтажный автомобиль, и мы поедем кататься до ночи, болтая обо всём на свете.

– Ловлю тебя на слове, Майклсон, и только попробуй не сдержать своё обещание! – она деловито ткнула в него указательным пальчиком. – Хотя ты дурак, если думаешь, что Хлоя ничего у тебя не спросит и ничего такого не подумает на сей счёт.

– Я не знаю, что будет потом. Давай просто оставим это до 21-го июля?

– Как знаешь.

***

С начала лета у Клауса начались новые заботы: обсуждение сценария фильма, конференции, подготовка к публикации новых произведений. Интересные беседы сменялись бумажными волокитами, а те в свою очередь ночным писательским трудом. Никлаус столкнулся и с новой проблемой: наплывом критики в адрес своих работ. Всё бы ничего – похвала всегда идёт бок о бок с замечаниями, но тут к делу подключились особые персоны – охваченные завистью писатели, чьи книги выпускались параллельно с романами Ника, но не завоёвывали читательской любви и признания. В этот период молодой писатель испытывал удушающий стресс, мешающий сосредоточиться на работе.

Но однажды случилось кое-что, что заставило Ника позабыть о дурных рецензиях и завистниках: ему позвонили из Брауна, сказав, что молодого человека там ждут с началом следующего учебного года, если ему будет угодно, и никаких экзаменов или прочих документов ему для этого ненужно – всё уже устроено специально для него. Не было сомнений, что важную роль в этом сыграли его нарастающая известность как писателя и, куда уж без него – Мистер Л.

Судьба усердно баловала Клауса и походила на сказку, всё было столь стремительно, что казалось нереальным. Ему даже порой становилось страшно при мысли, что это, вероятно, предвещает что-то дурное.

Близился конец июня. Клаус ужасно устал от событий последних нескольких месяцев, ему было необходимо вырваться подальше от Нью-Йорка, возможно, слетать куда-нибудь на отдых.

Сегодня он спал до часу дня, потому что вчера до глубокой ночи обсуждал с Мистером Л. готовый сценарий, который предоставили Клаусу продюсеры накануне. Майклсона разбудил настойчивый стук в дверь. «Я его застрелю когда-нибудь! Он один из всех, кого я знаю, ни разу в жизни не предупредил о своём визите… И вообще, этот придурок не любит пользоваться дверным звонком – только барабанит по бедным дверям!»

– Ты ещё валяешься? Что вы там такое вчера до чертиков интересное обсуждали?! – весело затараторил Стефан, едва перешагнув порог.

– Сценарий, – мямлил Клаус, потирая лицо.

– Ну, ты Капитан Очевидность! – друг всплеснул руками, – иди-иди, умойся-ка, просыпаться пора! – он по старой привычке школьника-спортсмена резко развернул спящего на ходу друга за плечи и направил в ванную комнату.

Стефан открыл кран на полную мощность и с силой окунул под струю лицо Клауса, а затем измазал другу лоб зубной пастой, истерично хохоча при этом.