Разбитые сердца

Марина вскочила с немыслимой скоростью и при этом тянула руку, давая понять, что у нее есть предложения. В этот момент в класс постучали, и вошел Миша. Вид у него был угрюмый.

– Можно войти? – раздался за ним голос Жени.

– Быстрее, – произнес Виктор Александрович, не отрывая глаз от журнала. – Соколов, – кажется он только что понял кто вошел в кабинет. Женя застыл, и непонимающе посмотрел на учителя. – Почему Валерия Олеговна брызжет на меня кислотой за твои опоздания? Нам на будильник тебе скинуться?

– Ам, извините, – что? Я даже оторвалась от рисования, и повернулась в их сторону. Он извинился? Кто этот парень? Где колкости?

– Присаживайтесь, – он кинул взгляд на пустую парту. Я хотела спросить у Марины в чем дело, но та даже не смотрела в их сторону.

– Какое у тебя предложение Марина?

– Я хотела организовать мюзикл, в котором будут учувствовать все. Сценарий мне поможет придумать Паша, – она бросила взгляд на парня с длинными и темными дредами, тоннелем в правом ухе. У него были красивые карие глаза и тонкие губы.

– Почему я? – немного хрипловатым и мелодичным голосом, спросил парень.

– Ты поможешь сочинять песни, я знаю у тебя это хорошо получается.

– Хорошо, – он мягко улыбнулся Марине, а та перевела взгляд на учителя.

– Прекрасная идея, думаю, у вас все получится, часы, когда актовый зал будет в вашем распоряжении, я отдам тебе позже.

– Мне нужно будет устроит пробы уже завтра. А пока говорю всем: завтра вы должна будете исполнить любую песню, а мы с Пашей отберем тех, кто будет в главных ролях, – я сглотнула. Господи, зачем я шесть лет занималась вокалом?

Долгожданный звонок был спасением. Я хотела попросить Марину отмазаться от мюзикла, но её перехватил Паша, обсуждать музыку.

– Я прекрасно пою, и этот мюзикл только и будет держаться на мне! – с придыханием произнесла Игнатова Кристина, стоя позади меня. Да, я наконец-то узнала ее имя.

Две близняшки - Алла и Диана - в унисон кивнули головами. Они хоть разговаривают?

– А ты, замухрышка, петь то умеешь? – услышала я и остановилась, старательно подыскивая и призывая все самообладание.

– Умею, – развернувшись к ним лицом, произнесла я.

– Хм, надеюсь у нас уши вянуть не будут, – они громко рассмеялись, а я скептически подняла бровь.

– Надейся. – пробубнила я, и вышла из кабинета.

Последующие уроки проходили в бурных дебатах о том, какую песню лучше исполнить. Одна я понимала, что какую песню не спой, выйдет хорошо.

– Что будешь петь? – я тяжело вздохнула. И почему шестым уроком физика?

– Не знаю, – я снова занялась рисованием на полях, игнорируя Женю.

– Могла бы из вежливости спросить, что буду петь я. – сложив руки на груди, упрекнул меня Женя.

– И что же ты будешь петь? – не отрываясь от рисования, без интереса спросила я.

– Не скажу, – пробубнил он, и уселся рядом. Вот где логика?

Весь урок он бросал на меня косые взгляды, но молчал. Домой я пришла как выжатый лимон. Две контрольных, проверочная работа, мне было лень даже дойти до кухни и поздороваться с Леной. Настоящие проблемы у меня с историей. Несмотря на то, что Виктор Александрович наш классный руководитель, поблажек у меня нет. Все равны, так сказать. Я путаюсь с датами, событиями, воинами, императорами, у меня уходят вечера на понятия параграфа, а уж выучить его - отдельная тема. Я учила весь вечер, закрывшись в четырех стенах, пока папа не позвал на ужин.

– Ты выглядишь измотанной, – заметила Лена, когда я ковыряла вилкой в макаронах.

– Просто сложная неделя. А теперь еще и этот мюзикл.

– Что за мюзикл? – спросил отец.

– Не знаю, знаю только что завтра пробы на главные роли.

– А что для этого нужно? – отложив вилку, Лена сосредоточила на мне все свое внимание.

– Петь.

– Думаю, у тебя не будет с этим проблем. – усмехнулся папа.

– Я и не беспокоюсь. Хотя я не хочу дополнительной нагрузки в виде главной роли. Мне хватает уроков.

– Не бубни. Тебе нужно привыкнуть, – папа погладил меня по голове, и понес тарелки в раковину.

– Ты мало съела, – произнесла заботливо Лена.

– Я не голодна, пойду еще почитаю, – я встала из стола.

– Оставь тарелку, я помою, – я с благодарностью улыбнулась Лене, и удалилась в свою комнату. Так и заснула с учебником истории, даже не переодевшись.

– Лисенок. – заботливо произнес папа, поглаживая меня по голове.

– Ммм?

– Вставай.

– Ууу.

– Через десять минут занятия.

– Что? – я резко сажусь на кровати, скидывая учебник истории. Беглый взгляд на часы, и понимание что меня жестко обманули. До занятий еще тридцать минут.

– Папа, – сверля его взглядом, я встаю с кровати.

– Зато действенно, – кричит он мне вдогонку, когда я подхватываю свою одежду, и несусь в ванну. Даже холодный душ не бодрит, и вся надежа только на кофе. Залпом осушаю кружку, и, шаркая ногами, прохожу в коридор, попутно засовывая учебник.

– Удачного дня, – говорит Лена, а меня не хватает даже на улыбку.

– Лисенок, у тебя правда все хорошо? Ты выглядишь уставшей, – заботливо спрашивает папа глядя на дорогу.

– Выпускной экзамен, я трачу много сил, – папа кивнул, и остаток дороги прошел в молчании.

– Удачи на сегодняшнем прослушивании, – говорит папа, пока я расстегиваю ремень.

– Вот блин! Я забыла.

– Ничего, петь у тебя всегда хорошо получалось.

– Наверное, ты прав. Единственное что у меня хорошо получается.

– Не принижай себя. Беги.

Первым уроком история, я пытаюсь вспомнить хоть что-то из вчерашних занятий. Виктор Александрович раздает тест, я чувствую себя еще паршивее. К концу урока весь кончик карандаша искусан, и я не уверенна ни в одном из своих ответов.

– Сдаем, – говорит учитель со звонком. Я с хмурым лицом сдаю свою работу, и выхожу из класса.

– Ну как? – догоняет меня Марина, и берет под руку.

– Все очень плохо, – бубню я.

– Ты так плохо поешь?

– Пою? А ты про это, я думала ты про тест, – пожимаю я плечами.

– Это же самая легкая тема. Про Петра I мы все изучали досконально.

– Видимо, мне не дано.

– Ладно, так что на счет песни? Просто мне нужно дать список нашей местной группе, чтобы они знали, под какой аккомпанемент вы будите петь.