Разборки дезертиров

– Ваш коллега мертвый, – упрямо повторил Саул. – Он скончался в лазарете, проведя несколько суток в беспамятстве. Мне очень жаль…

– Ваш коллега в самом деле мертвый… – прозвучал бесцветный голосок. Мне думается, что у всех присутствующих невольно зашевелились волосы на голове. Маша Рыбакова медленно повернулась, устремив на меня безжизненные глаза. Дрогнули сухие, как пустыня, губы. – Я не сразу узнала ваш голос, Михаил, простите… Слово «лазарет» – это громко сказано, но у них действительно имеются два барака, где лечат людей, в жизни которых они заинтересованы… В одном бараке психически больные, в другом раненые… Я видела в окно, как Павла Викторовича волокли за ноги на кладбище…

Что-то дрогнуло у меня в душе. Я подошел к Марии и взял ее за плечи. Она смотрела на меня со всеобъемлющим буддийским спокойствием. Сухая кожа, щеки ввалились, лицо иссечено крошечными морщинками.

– Итак, товарищи, имеются две новости, – сказал я. – Одна плохая, другая хорошая. Павел Викторович Булдыгин мертв, но Маша Рыбакова – не настоящая сумасшедшая.

Застонал Саул, схватившись за поврежденную голову. Оживились люди.

– Я сама не знаю, Миша… Но первые дни я действительно вела растительную жизнь… Меня о чем-то спрашивали, трясли, потом оставили в покое… Знаешь, я решила, что не надо давать им шанс, я ведь правильно поступила?..

– Умница. Держи. – Я вынул из кармана стандарт, отколупал таблетку и сунул Маше в рот. – Это фенциклин. Он добавит тебе сил и ясности ума.

– Я бы посоветовал не увлекаться химией, – предостерег Шмаков. – Мы прыгаем, как живчики, но утром тупо ляжем и не сможем двигаться. Эта гадость превратит нас в мумии…

– Спасибо этой гадости, что мы еще живы, – перебил я. – За дело, господа! Мария, срочно мыться и переодеться! Пять минут! Ульяна, проследи! Остальным – проверить амуницию и багаж!.. Аркадий Наумович, вы не хотите поменять прикид? Рубашечка на вас, конечно, миленькая, однако для длительного пребывания в тайге…

Давненько мы не сталкивались с превосходящим числом противника. А ведь было мне видение! Не все ладно в окружающей обстановке! Кому-то поведение «командора» показалось подозрительным: Анисию или «скорой бригаде», доставившей Машу. Мы вывалили на крыльцо практически строем: Саул, следом – я, подталкивая пленника стволом, Шмаков, Райнов, женщины, которым строго-настрого запретили касаться оружия (уж лучше женщина за рулем, чем женщина с автоматом!). Замыкающим выступал ротный, увешанный двумя автоматами, подсумками и полностью снаряженным РПК. До навеса с внушительными джипами – метров тридцать… Мы даже вдохнуть не успели пьянящий воздух свободы – за решетками зашевелились серые личности!

– Аркадий Наумович, вы уезжаете? У вас действительно все в порядке?

Настырные какие. Еще не вникли в проблему, как у Саула сбило крышу. Он резко отвалил куда-то вбок, махнул пяткой, пробив коленку. Меня чуть не выгнуло.

– Помогите! – завизжал Саул, срываясь с высокого старта.

Но я уже летел ему на спину, вопя во все воронье горло:

– Назад!!! В дом!!!

Ситуация выходила из-под контроля самым обидным образом. Спасать ситуацию! Хотя бы частично! В пространстве между крыльцом и воротами нас с Саулом уже не было – чистая аллея. Мы кубарем катились по газону, награждая друг дружку затрещинами. Длинная очередь с крыльца – Шмаков! Ответный ураганный огонь, превративший фасад здания в объект для ремонта, но, кажется, жертв не было: люди успели забежать в дом. Отчаяние и фенциклин работали как надо: значит, так, да? Взбешенный, что в последнее время я начинаю думать не мозгами, а лбом, я врезал ему в челюсть упомянутой костью! Хоть такая польза! Саул обмяк, а я вскочил на ноги, потащил безвольную тушу, закрылся им. Стрельба благоразумно стихла.

– Ну что ж вы не стреляете? – закричал я. – Стреляйте в своего шефа!

Я поволок этого безмозглого засранца к крыльцу. Ох, тяжелая туша… В кустах за воротами кто-то перебежал. Голоса за шумом ветра едва различались. А ведь не было никакого ветра – тишина царила после грозы. Опять начинается?

Я втащил его в окутанный мглой вестибюль – атакующие как раз сбили замок на воротах и по одному просачивались в сад. Я толкнул Саула за угол (его заботливо приняли), ударил плотным огнем. Самых отчаянных разнесло по кустам. Я отпрянул от прохода.

– Ты в порядке? – вцепился в плечо Шмаков.

– Нет, я в полном беспорядке! – заорал я, стирая что-то теплое со лба. – Бегом на черный ход! Не растягиваться!

И снова беготня по дому. Подвывали от страха женщины, пыхтели мужики. Саула крепкой затрещиной привели в чувство – приняли в компанию. На заднем крыльце нас поджидал очередной отлуп. Противник только накапливался, замышляя план действий, связи между группами не было (ясное дело, не полководцы) – Хомченко с пулеметом наперевес пинком распахнул дверь и заорал, срывая голос:

– Не выходить, назад!

Этот бравый капитан стоил роты своих автоматчиков! Застучал пулемет. Распалась группа демонов, собравшихся проникнуть в калитку. Вспыхнула беспорядочная стрельба, но Хомченко уже хлопнул дверью, пятился в коридор. Люди метались от стены к стене, давясь локтями, не знали, куда бежать.

– Мы попались! – визжала Ульяна.

– Эти черти уже в доме… – скрипел зубами Шмаков. – Защищаться нужно, мужики, сдаваться бесполезно – все равно прикончат…

– Стойте! – всполошился Райнов. – В доме есть гараж, я точно помню… блуждал по коридорам… Две машины в гараже стояли…

– Ни хрена себе, – присвистнул я. – Да ты у нас, Аркадий Наумович, настоящий коллекционер. Острова, случайно, не собираешь? А что, Сомерсет Моэм собирал… Где гараж, падла? – схватил я эту выдру за грудки.

Хрипящий «плантатор» тыкал куда-то пальцем. Отворот от основного коридора. Что-то не припоминалось. Да, пробегал я бильярдную, какие-то хозяйственные каморки… Я оттолкнул его от себя и спровадил мощным пинком в нужном направлении.

– Веди, Сусанин свободолюбивый!

А в дом и впрямь уже просочились люди. Грузно топали. Человек с горящими глазами ворвался в основной коридор. Спасибо за топот… Все свершилось как-то скоротечно. Еще живым он узрел три автомата, нацеленные в живот, ужас обуял, палец сорвался со спускового крючка, он уже понял, что не жилец – в глазах образовалось что-то возвышенное, вдохновенное, не от мира сего… Пули кромсали его, превращая в бифштекс с кровью, отбросили на исходную. Второго смельчака не нашлось, народ за углом безмолвствовал.

– Пошли, пошли… – толкал я остолбеневших девчонок.

Дверь нашлась – в правой оконечности бокового коридора. Я хлопнул по выключателю – и свет в коридоре погас. А в гараже вспыхнул – Шмаков двинул по рубильнику. Предстало вытянутое помещение, требующее качественной уборки. Облицовка керамикой, нелепо громоздились стальные балки, подпорки, трубы, увитые изоляцией. Автоматические ворота в дальнем торце. Горка покрышек, стеллажи, канистры с бензином. Две машины гордых очертаний – продолговатый хэтчбек и заурядный (но недурственный) «Лэнд Крузер» с навороченным багажником.

Девицы подпрыгивали от нетерпения. Спелись, похоже. Раньше выли вразнобой, а теперь практически на одной ноте.

– Где ключи, урод? – трясли, как грушу, хозяина гаража – у Саула аж зубы выскакивали.

– Н-нет к-ключей… – сдавленно бормотал Саул. – Я н-не ношу с собой к-ключей…

– Хрен с тобой, проводки замкну. – Шмаков отшвырнул Саула на груду покрышек, влез в «Лэнд Крузер» и скрючился под рулевой колодкой.

А нам с рядовым Райновым приходилось несладко. Мы лежали на пороге и, выдвигаясь попеременно, строчили в черноту коридора.