Разбойник

Но что он мог ответить? Юноша вспомнил горестные сетования монахов по поводу вновь возникших на дороге опасностей со стороны поври и разбойников.

Брансен припомнил и отрывки старинных легенд о героических подвигах прошлого и ухватился за эти воспоминания.

– Я – Разбойник, – ответил он, едва ли задумываясь над смыслом этого слова.

Таркус Брин его почти не слушал, он использовал паузу, чтобы собраться с силами для нового нападения. Размахивая ножом, бандит снова бросился вперед. Но Брансен, хотя и видел опасность, больше не боялся противника. Он избавился от оков страха, и поучения Джеста Ту отчетливо воспроизводились в его мозгу, словно он читал книгу отца. Линия Чи, благодаря действию волшебного камня под черной шелковой маской, стала прямой и крепкой, энергетический канал безошибочно управлял движениями мышц и немедленно реагировал на все сигналы мозга.

Нож Таркуса рассекал яростно воздух справа налево, но Брансен увертывался и отступал, чтобы не задеть лежащую Кадайль. Таркус Брин упрямо продолжал наступать. Наконец Брансен поднял руку и размахнулся, но, к его удивлению, противник мгновенно отступил и вернулся к Кадайль.

Таркус замахнулся кинжалом на девушку. Но не успел завершить удар.

Брансен рванулся вперед и перехватил запястье Таркуса левой рукой. Потом поднырнул снизу, выворачивая руку врага так, чтобы заставить его подняться. Юноша тоже выпрямился, не выпуская руки, и, не прекращая вращательного движения, ударил правым локтем по предплечью Таркуса. Хруст сломанной кости прозвучал словно треск поваленного дерева. Брансен почти не услышал его и не остановился. Он снова поднырнул под изуродованную руку противника и оказался с Таркусом лицом к лицу.

В глазах Брина, кроме ужаса, кроме боли и ярости, Брансен распознал нечто более серьезное. Он разжал пальцы и отшатнулся назад, но Таркус Брин замер на месте. Сломанная правая рука повисла плетью вдоль туловища, а дрожащие пальцы левой руки медленно ощупывали живот рядом с рукояткой торчащего из левого бока ножа. Наконец пальцы коснулись кинжала, но в этот миг силы покинули Таркуса, он едва успел взглянуть на Брансена, уронил руку и упал.

Уже мертвым.

Кадайль завизжала, но Брансен ее не слышал. Он понял, что его враг умер.

Брансен убил человека.

Он мысленно обратился к мудрости Джеста в поисках ответа на создавшуюся ситуацию. Но никак не мог вспомнить, даже как вдохнуть воздух.

Еще один женский крик раздался у него за спиной, Брансен мгновенно очнулся и снова бросился в атаку. Через секунду из дома выскочила Каллен, вся в слезах и с опухшим от удара глазом. Дрожащими руками она попыталась закрыть за собой дверь, но вскоре бросилась к дочери. Кадайль сумела встать на ноги, и женщины, обнявшись, уставились на свой домик, откуда доносились звуки борьбы и ругательства последнего из напавших на них парней.

Дверь домика сначала с треском захлопнулась, а потом распахнулась настежь, и насильник вылетел спиной вперед. Он с глухим ударом стукнулся о землю, застонал и перевернулся, продемонстрировав перепуганным женщинам окровавленную физиономию.

Вслед за ним на пороге появился Разбойник.

– Убирайтесь прочь, – скомандовал он неудачливым бандитам. – Убирайтесь, и не смейте показываться рядом с этим домом под страхом смерти!

Избитые хулиганы кое-как подхватили своего приятеля со сломанной ногой, подняли тело Таркуса Брина и заковыляли по переулку.

– Больше они не вернутся, – сказал женщинам Брансен.

– Как мы сможем тебя отблагодарить? – едва переводя дух спросила Кадайль, все еще не выпуская из объятий плачущую мать.

Брансен подошел ближе и помог им подняться.

– Не стоит меня благодарить, – произнес он как можно увереннее, чтобы успокоить взволнованных женщин. – Помочь вам в беде – большая честь для меня.

Спокойствие давалось Брансену с большим трудом. Как хотелось ему в тот же миг сорвать с лица маску и объявить о своей любви к Кадайль! Как хотелось сжать девушку в объятиях и сказать ее матери, что теперь все будет хорошо! Но разве можно использовать благородный поступок в личных целях?

Оклики соседей развеяли мечты Брансена. Отступление разбитой банды, без сомнения, привлекло внимание живущих по соседству людей.

Брансен широко улыбнулся и поднял руку к голове, салютуя.

– Доброй ночи, прекрасные дамы, – произнес он. – Благословен тот час, когда я оказался рядом с вами в трудную минуту.

– Но как… – заговорила Кадайль.

– Улыбка на твоем прекрасном лице – лучшая благодарность, на которую может надеяться лучший из мужчин, и это больше, чем он заслуживает, госпожа, – сказал юноша.

Он решил процитировать монахов, обсуждавших героев древности и их подвиги. Брансен припомнил еще несколько фраз и добавил:

– Не каждому мужчине доводится в своей жизни встретить такую безупречную красавицу, как ты. Эта ночь подарила мне счастье.

Брансен снова отсалютовал. Кадайль и ее мать беспокойно посмотрели на дорогу, где виднелись фигуры соседей. Когда они обернулись, Разбойник уже растворился в темноте.

Обратный путь в монастырь показался Брансену слишком долгим. Его обуревали самые различные чувства. Юноша окончательно переродился. Он спас Кадайль и ее мать и победил пятерых хулиганов.

Он убил человека.

Неподалеку от замка Прайдов, один в предрассветной тишине, Брансен Гарибонд, присвоивший себе прозвище Разбойник, опустился на колени и воздел руки к небу.

Глава 27 ПОСТИЖЕНИЕ ДУХА МАТЕРИ

Предвкушение появиться в маленьком домике на берегу озера при свете дня вызывало озорную улыбку на лице Брансена, скрытом черной шелковой маской. Стоило ему услышать – сразу после возвращения перед самым рассветом, – что всех монахов вызывают в замок на целый день, как возникло непреодолимое искушение наконец наведаться к Гарибонду, самому близкому человеку, с детства заслужившему его любовь и уважение. Теперь, когда дом Гарибонда уже был виден, юноша едва сдерживал свой восторг. Но столбы дыма, поднимавшиеся изо всех труб, насторожили Брансена. Обычно Гарибонд топил только один камин.

Брансен скользил от дерева к дереву, прячась в тени, а иногда даже запрыгивал на нижние ветви, чтобы продвигаться незаметно. По дороге, судя по окрикам, его заметили один или два человека, но Брансен не обратил на них внимания. Зато теперь предпочел соблюдать осторожность. Подойдя ближе, Брансен различил на маленьком островке несколько фигур: двоих детей и двоих женщин, одну примерно его возраста, а вторую постарше, возможно ее мать.

Неужели Гарибонд женился?

Брансен задумчиво вздохнул и остановился. Может, это дети Гарибонда бегают на берегу? Но кто же тогда та девушка, его ровесница? Она никак не может быть дочерью Грибонда. Брансен подобрался поближе и спрятался среди скал на берегу. Отсюда он мог осмотреть южную часть островка, куда направились обе женщины. И теперь он понял зачем. На камнях сидели двое мужчин с удочками.

Брансену потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться: ни один из рыбаков не был Гарибондом. Но где же его отец? И кто эти незнакомцы, занявшие его дом?

Он уже направился к берегу, намереваясь подойти и расспросить новых жильцов, но остановился, вспомнив о своем слишком необычном костюме. Одно дело, когда тебя заметят на бегу, да еще издалека, но совсем другое – заговорить с кем-то в таком виде. А если он спросит о Гарибонде, не сочтут ли отца его сообщником? Еще неизвестно, какое наказание грозит Разбойнику после потасовки у дома Кадайль. Признают ли его героем, или преступником?