Разбойный эскадрон

–  Сдаюсь.
– Корран решился поставить все точки над е.
– Мне действительно хотелось просто выяснить, умеешь ли ты летать. Я определял возможности, ну, табель о рангах, что ли, а против тебя лично я ничего не имел. Я даже собирался завтра полетать против этого малыша Гимбеля, но Джас вызвался первым.

–  Его зовут Гэвин.

–  Кого?

–  Малыша. Его имя - Гэвин. Гэвин Дарклайтер.

–  Пусть будет Гэвин,- покладисто согласился Хорн.

–  Что ж ты не пошел к Джасу ведомым?
– вопрос был задан ехидным тоном.

–  А ты пошла бы?- парировал он.

Луйяйне вдруг улыбнулась.

–  Если бы у меня был выбор? Нет, не пошла бы. После тебя в группе он самый выдающийся задавака.

Корран поежился.

–  Я лучше него.

–  Да? У Джаса, по крайней мере, хватает ума, такта и хороших манер снизойти до наших посиделок в "ПроСтое". По сравнению с тобой он - вскрытый и доступный всем файл.

Вместо того, чтобы дать гневную отповедь девице, Корран изумил ее тем, что развернулся, насколько позволяла пострадавшая часть тела и драные на той части штаны, и упер указательный палец в маленького астродроида.

–  Даже не начинай.

Поздно. Свистун и не пикнул, зато Луйяйне мгновенно отловила невысказанную мысль:

–  Твой дроид тоже считает, что тебе нужно побольше бывать на людях?

Корран зарычал, но ему не хватило мощи и размеров шиставанена или вуки, чтобы выглядеть грозно.

–  Свистун просто придирается.

–  Фьюи?!

Луйяйне восторженно фыркнула.

–  И ноет. Слушай, мне много пришлось прятаться в последнее время. Последний год я изображал очень преданного и вдумчивого помощника нескольких имперских чиновников на одном из внешних миров. Одна ошибка, один просчет, и конец игре. Я отвык доверять окружающим, вот и…

–  Это я понимаю.

–  Спасибо, - Хорн выдавил из себя благодарную улыбку.
– Нужно столько учиться, я пытаюсь сосредоточиться на пилотировании. Все так сложно, жаргон другой, пилоты из таких рас, что я даже не знал, что подобные существуют, а я должен с ними летать, да еще и жить в одной комнате.

Пора прекращать эту покаянную исповедь, иначе кончится тем, что машину он не починит, зато поведает прекрасной незнакомке с Кесселя все фамильные секреты.

–  Это сложно, - согласилась Луйяйне.
– У меня соседка - родианка.

–  Сочувствую, но могу держать пари, что от нее меньше беспокойств, чем от моего соседа, - Корран свистнул, помахал рукой вошедшему в ангар ганду.
– Оурил, подойди сюда, пожалуйста.

Если есть что-то необычнее ганда, так это ганд, засунутый в ярко-оранжевый летный комбинезон. Экзоскелет распирал ткань при ходьбе в самых непредсказуемых и необычных местах. Шишковатая голова с фасеточными глазами, острые жвала, отбивающие любое желание познакомиться с их обладателем поближе, и трехпалые лапы удачно довершали портрет.

–  Может Оурил помот-чь?

–  Может. Меня мучает любопытство, вот я и решил, что лучше всего спросить у тебя. Надеюсь, ты не возражаешь… ну, понимаешь, вдруг ты примешь на свой счет и все такое, а мне бы не хотелось смущать тебя.

Повисла пауза. Ганд пялился фасеточными глазами на двух пилотов, те в свою очередь пытались угадать, что за этим взглядом кроется.

–  Кригг надеется избежать смущ-чения, но спрашивай, - лязгнул жвалами ганд.

Корран изобразил на физиономии самую любезную из улыбок.

–  Почему ты всегда говоришь о себе в третьем лице?

–  Кригг смущ-чен, Кригг не понимает вопроса.

Луйяйне пришла на помощь:

–  Ты предпочитаешь не говорить о себе "я"…

Ганд щелкнул челюстями. Корран попятился было, но поскольку Форж осталась на месте, предположил, что это он так улыбается.

–  Оурил понимает.

–  И?

Ганд выбил тремя пальцами дробь на внешней нагрудной броне.

–  На Ганде ст-читают: имена от-чень важно. Тот ганд, т-что не сделал нит-чего, зовется ганд. Прежде т-чем Оурил полут-чил имя, Оурил звался ганд. Оурил стал известен, Оурилу дали имя Кригг. Оурил наут-чился астронавигации и летать, он зас-лужил право зваться Оурил.

От изобилия имен, особенностей произношения и тонкостей чужой топонимики кружилась голова. Корран оглянулся на Луйяйне, с лица девушки еще не сошло недоуменное выражение. Кажется, она запуталась еще больше.

–  А почему нельзя говорить о себе просто "я"?

–  Оурил просит прощ-чения. На Ганде разрешено говорить о себе "я" только великим. Ст-читают, если говоришь "я", все, кто слышит, знают, кто такой говорящ-чий. Но это верно лишь в том слут-чае, если говорящ-чий велик, и его имя известно всем.

По мнению Коррана, такая система лишь неимоверно осложняла жизнь на Ганде.

–  Значит, Оурил - это имя, а Кригг что-то вроде фамилии? Как Хорн - для меня.

–  Тот-чно.

–  А почему тогда ты иногда называешь себя по фамилии, а иногда по имени?

Ганд опять щелкнул жвалами, на этот раз - немного иначе. Корран так и не понял, что бы это могло означать.

–  Когда ганд обидел или смущ-чен, или стыдится, унижение?.. понижение имени уменьшает обиду. Это извинение. Оурил хот-чет думать, Оурила не т-часто будут звать Кригг, но Кригг знает, т-чего стоят надежды.

Если бы Свистун не принялся фривольно дудеть, Хорн запросил бы у него перевод вышесказанного. Но астродроид просто лоснился от самодовольства.

–  Все все равно знали бы, что меня зовут Корран. А всякому дроиду, который хочет сохранить свое имя, пришлось бы запускать небольшую диагностическую программу, прежде чем сообщать мне, правильно или нет установлен экстрактор.

–  Сложности с двигателем?
– посочувствовала Луйяйне.

–  Нет, с дроидом, - Корран уставился на "крестокрыл", словно собирался взглядом прожечь в нем дыру.
– Недавно пришлось заменить экстрактор и теперь отслеживать его каждые пятьдесят парсеков пролета.

–  Пока не войдет в норму, - понятливо кивнула Луйяйне.
– Похоже, ты потрудился над кожухом, вместо того, чтобы просто вставить расширитель по оси.

–  Ты что, понимаешь в этом деле?

–  Хорошие механики всегда найдут работу, вот отец и учил своих подопечных ремонтировать флаеры. А экстракторная система на Т-47 точно такая же, как на "крестокрыле". Можешь сделать по-своему, но будешь юстировать систему еще месяцев шесть. Примерно за полчаса я могла бы соорудить тебе расширитель подходящего размера.