Разбуди меня

– А я – английский, – напомнил папа.

– И я, – присоединился Артем. – А все-таки, что она сказала, Инна? Ты, кажется, аж вздрогнула. Это было что-то неприличное, признавайся? Карина втайне смотрит французское порно? Я должен знать!

– Глупости! – возмутилась я.

– Все, все, проехали! Я произношу тост за исполнение желаний именинницы! – не терпящим возражения голосом напомнила Инна. – Ну, собственно, уже произнесла…

Застолье закончилось около половины одиннадцатого. Мы убрали со стола, перемыли посуду. Инна уехала на такси, родители, зевая, отправились к себе в спальню.

Была прекрасная беззвездная ночь. На улице стало уже прохладно, а батареи дома пока оставались ледяными – обычно этот короткий период я считала самым неуютным в году. Но сегодня я мерзнуть не собиралась.

Комната была окутана мягким светом бра. Позади – замечательный день. Впереди – шикарная ночь. С трудом вытерпев, пока мы останемся одни, я бросилась к любимому. Мы рухнули на кровать и, не прекращая целоваться, принялись расстегивать пуговицы и молнии на одежде друг друга.

– Белье тебе очень идет, – прошептал Артем.

– Но пока ему придется полежать в стороне.

Следующие несколько минут мы не отвлекались на разговоры – если не считать горячечных «о, да», «еще» и прочей эротической классики. Может, было что-то помимо этого – в такие моменты я иногда несу бессвязную любовную чушь (как это назвала бы Инна). Признания, пылкие комплименты и все такое. Просто перестаю фильтровать то, что говорю. Артем всегда обожал эту мою несдержанность, но… на сей раз радости на его лице явно не было.

– Кто такой Этьен? – едва выпустив меня из объятий, напряженно спросил он.

– М-м, парень, которого задавил экипаж в моем сне, – честно ответила я. – А я о нем разве рассказывала?

– Да, если так можно выразиться. Только что.

– А?

– Ты выкрикнула его имя.

– Серьезно?! Не могу поверить.

– Я тоже.

– Эй, ты что? Думаешь, я тебе изменяю с иностранцем?!

– Ну… в такой момент чье попало имя в голове, согласись, не всплывает.

– Да ты с ума сошел. Его не существует. Это всего лишь персонаж из сегодняшнего сна. Не понимаю, почему он мне вообще на ум пришел.

– Тебе что только не приходит. Вспомнить хотя бы ту фразу за столом…

– На французском? Интересно, где я ее слышала.

– Мне тоже интересно. В каком-то детективе, может. Или в драме. Ухитрилась еще запомнить.

– Почему в детективе или драме? – заинтересовалась я, немного расслабившись (странный разговор об Этьене меня раздосадовал и озадачил). – Может, в комедии.

– Да вряд ли, не особо смешно. – Артем притянул меня к себе. – Тебе завтра во сколько вставать?

– Ко второй паре.

– Мне тоже. Поспать, что ли…

– Можно, у меня тоже глаза слипаются… слушай, так ты знаешь, что означает та фраза?

– Я у Инны успел спросить, пока ты отошла. Бред какой-то. Понимаю, почему она сразу не сказала, да еще при твоих родных.

– Скажи!

– «Ce n`est pas ma famille, mes parents sont morts». Если не ошибаюсь, так?

– Вроде похоже. Честно, сейчас уже не повторила бы – как выплыло из памяти, так обратно и уплыло. Так как это переводится?

– «Это не моя семья. Мои родители умерли».

– Ой, – вздрогнула я, – и правда бред. Где я могла такое услышать?

– Не знаю, откуда ты всего этого понахваталась. Может, тебе ночью французская трагедия привиделась?

– Завидуй молча. Некоторым – не буду показывать пальцем – вообще сны почти не снятся.

– Лучше уж так. Но сегодня, если тебе удастся уснуть, больше никаких трагедий. Разве что любовные романы.

– «Если»? Мы же вроде собирались сейчас спать, нет? – Я потянулась к губам Артема, и в миллиметре от поцелуя он прошептал:

– Я передумал, а ты?..

19 сентября 2013 г., город N

Задремали мы только часа в три ночи. И сразу же мне приснился кошмар – причем тот же, что и накануне. Экипаж на пыльной дороге, тревожное ржание лошадей и мой собственный крик… На сей раз я даже видела тело несчастного парня – очень хотела отвести взгляд, но, как это обычно бывает во сне, никак не могла.

Это видение еще долго меня не оставляло – даже за завтраком мерещились широко открытые мертвые глаза Этьена. Неудивительно, что, откусив от бутерброда с ветчиной пару раз, я отложила его и решила поесть в институтской столовой.

– Теперь, наверное, сама буду завидовать, что тебе не снятся сны, – пожаловалась я Артему, подкрашиваясь перед выходом.

– Может, ты переутомилась в последнее время? – предположил он.

– Не знаю… Раньше у меня никогда не было повторяющихся снов, да еще кошмарных. А вдруг это знак?

– Интересно, знак чего?

– Ума не дам.

Припудрившись, я принялась красить ресницы. Артем не сводил с меня взгляда. Я знала, что он вот-вот скажет что-то вроде: «Зачем тебе наводить красоту, если ты и так безупречна?» Каждый раз он произносил это с таким искренним недоумением, что мне становилось смешно. Ну и приятно, само собой.

– Я бы на твоем месте просто не зацикливался. Говорят же, снится то, о чем думаешь. Ты вчера думала о своем сне – и вот пожалуйста, сама же спровоцировала повторение.

– Ты прав. Постараюсь не думать.

– Вспоминай лучше более приятные эпизоды этой ночи… – Артем приобнял меня сзади и оценивающе задержался взглядом на отражении в зеркале, будто пытался понять, хорошо ли мы смотримся вместе. – Кстати, зачем ты опять красишься? Сегодня ты особенно прекрасна.

Ну вот, улыбнулась я.

– Да, я часто это говорю, но сейчас у тебя и правда глаза блестят – никакая косметика не нужна.

– Это ты на меня так влияешь.

– Надеюсь, не Этьен.

Я шутливо пихнула Артема локтем – он ойкнул и на всякий случай отскочил от меня на безопасное расстояние.

– Ладно, ладно, молчу. Ты готова?

– Да. Можно выходить.

Есть за весь день так ни разу и не захотелось. Каждый раз, когда я собиралась что-то проглотить, внутри меня все будто съеживалось. На большом перерыве я уже взяла порцию плова, но тоскливо посмотрела на него минут пять, поковырялась в тарелке, понюхала его, поднесла вилку ко рту, но с отвращением положила ее обратно.