Разбуди меня

Голова стала ясной, а я вдруг поняла, почему мне было так душно в собственном доме. Почему я чувствовала себя в болоте, не в силах вдохнуть полной грудью. Всегда, с самого моего детства меня растили, прививая нужные навыки и умения, для того, чтобы в нужный момент разыграть, как козырь в своей карточной игре. Сделать дочь разменной монетой, преумножив свои богатства и укрепив свой статус в этом мире. Не умея любить, но считая, что в силах играть судьбами других людей.

Я чувствовала, как в душе умирают и без того очень тонкие побеги моей любви к отцу, выжженные его поступками и словами, как ядом. Я не могла, не хотела больше играть по его правилам. Иначе мне предстояло окончательно потерять саму себя.

— Нет. — Мой тихий голос прозвучал неожиданно твердо, вспоров тяжелую тишину.

— Что? — Голос отца все еще звучал иронично. Он не верил, что на этот раз я не собираюсь отступать. Интересно, ему вообще знакомо такое понятие, как отказ?

— Я сказала — нет, — повторила я так же тихо, глядя ему прямо в глаза, — я не выйду за Артема, даже если ты силой приведешь меня к алтарю. Никогда. И я больше не позволю тебе ничего за меня решать. Я больше не хочу быть послушной игрушкой в твоих руках, — по мере того, как я высказывала эти такие простые, но так тяжело дававшиеся слова, я чувствовала, как мне становится легче дышать, как неведомая тяжесть соскальзывает с меня, осыпаясь к ногам. Как спина выпрямляется, позволяя расправить плечи.

— Никогда, говоришь? — отец отступил от меня, подойдя к бару и достав бутылку с коллекционным бренди. Слишком спокойно…

Плеснув себе в стакан и сделав большой глоток, он скривил губы в усмешке, — тогда, моя милая, хочу тебе напомнить, что ты живешь в моем доме и на мои деньги. Хорошо быть смелой за мой счет, правда, девочка? Не хочешь жить по моим правилам — убирайся и живи самостоятельно. А когда, наконец, поймешь, что без денег ты ничего не стоишь, и приползешь на коленях просить прощения, постарайся быть оригинальной. И, может, тогда я позволю тебе вернуться.

Мужчина напротив издевательски ухмылялся в предвкушении того, что я дам задний ход. Но зря — я не собиралась сдаваться. После последних слов, уничтоживших во мне остатки любой симпатии к этому человеку, я готова была ночевать под мостом и жрать из собачьей миски, лишь бы не пришлось находиться с ним под одной крышей. В конце концов, бывают в жизни ситуации и намного хуже. Я справлюсь.

Молча повернулась спиной и пошла в свою комнату, достав сумку из-под кровати. Я кинула в нее белье, джинсы, пару кофт и еще немного вещей, собрала все учебники и конспекты, и вышла в коридор. Зашнуровав ботинки, я взглянула в спину отцу, стоявшему возле окна и неторопливо потягивавшему алкоголь.

— А я надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, что никакие деньги мира не стоят потери родных людей. Хотя, может, я ошибаюсь, и именно они греют тебя вечерами, делая счастливым, — я отвернулась и захлопнула за собой дверь, отрезая себя от привычного мира.

Не успев увидеть, как вздрогнул после моих слов отец, а затем, размахнувшись, с силой метнул стакан в стену, усыпав стеклянным крошевом пол.

Я вышла из подъезда на нетвердых ногах, остановившись на мгновение возле лавочки, с трудом представляя, что же делать дальше. Мне нужно было немного времени и тихое место, чтобы собрать мысли в кучу, осмыслить, что же я натворила.

Легкий звон упавшего металла отвлек меня от раздумий. Я увидела на асфальте ключи от машины — вероятно, машинально схватила их, когда уходила из дома, и теперь они выпали из разжавшейся ладони. Подняв их, подбросила пару раз вверх, разрываясь между желанием гордо вернуть их отцу и воспользоваться по назначению.

В итоге, решив, что это все же мой подарок, поэтому и отдаче не подлежит, я закинула сумку на заднее сиденье и, сорвавшись с места, резко выехала на проезжую часть, едва вписавшись в поворот. Внутри все бурлило, требуя выхода, поэтому я около часа кружила по городу, проветривая голову. Когда, наконец, смогла более-менее спокойно соображать, заехала в ночной магазин и, взяв пару бутылок вина и коробку шоколадных конфет, приехала на набережную, остановив машину в безлюдном месте недалеко от берега.

Вкусный свежий речной воздух залетал в открытые окна автомобиля, выбивая спертый душный смрад тяжелого разговора из моих легких. Отпивая вино прямо из бутылки, я ощущала, как тепло разливается по телу, расслабляя напряженные мышцы, разгоняя застывшую от разочарования и обиды кровь.

Я совершенно не думала о том, как поведу машину утром. Это не имело сейчас никакого значения. Большая красивая луна светила прямо в лобовое стекло, заставляя задуматься о том, как все в нашей жизни быстротечно и ничтожно. Что через год все это будет казаться совсем не страшным, возможно, даже позволяя усмехнуться. Но сейчас…сейчас я размышляла о том, что нужно будет сделать в первую очередь.

В принципе, все было достаточно ясно — следовало решить две основные проблемы. Первая — где жить, и вторая — на что жить. Думаю, что подруга не откажется принять меня к себе на постой ненадолго, пока я не сниму комнату, тем более, что ее родители всегда ко мне хорошо относились. А с работой так еще проще — постараюсь устроиться помощником юриста, а если не получится, то продавцы в Макдональдс требуются всегда. Я никогда не боялась работы, не считая ни одну профессию зазорной. Кроме, наверное, проституции. Вот и брак с Артемом мне виделся пожизненной вариацией этой древнейшей профессии.

Но именно сейчас мне хотелось просто напиться, впервые в жизни, вдрызг и без свидетелей. Поэтому я даже не брала телефон в руки, продолжая отхлебывать вино и задумчиво разглядывать ночное небо.

Вдруг мне почудилось какое-то шевеление в кустах перед машиной. Я пару минут напряженно всматривалась в густые заросли на берегу, с удивлением обнаружив, что не испытываю ни страха, ни опасений. Лишь легкую толику интереса, да и только. Похоже, что алкоголь вкупе с адреналином напрочь лишили меня инстинкта самосохранения сегодня.

Шум повторился, теперь уже слева от меня. Я подумала, что явление маньяка на мою голову было бы прекрасным завершением этого чудовищного вечера. Мысль неожиданно меня развеселила, и я рассмеялась, неожиданно громко в ночной тишине, с явно проскальзывающими истеричными нотками.

— Давай, выходи! — Отсалютовала воображаемому маньяку бутылкой и хихикнула, — я сегодня угощаю!

А когда кусты зашевелились, явив моему взору силуэт человека, я мгновенно протрезвела, испугавшись по-настоящему.

Человек просто стоял в десяти метрах от меня, не делая попытки подойти, пока я судорожно нажимала на кнопки, блокируя двери и закрывая окна. Перед глазами промелькнули сцены из фильмов ужасов, одна кошмарнее другой (терпеть не могу ужасы), заставляя шевелиться волосы на голове, когда незнакомец покачал головой, будто отдавая дань моей беспечности и дурости, и стал медленно приближаться.

Я сжалась в комок, не в силах оторвать взгляд от крепкой фигуры, чувствуя, как от страха к горлу подкатывает тошнота. Очень хотелось зажмуриться, но с закрытыми глазами оказалось еще страшнее, и я тут же их распахнула. В машине было слышно только мое частое дыхание, казавшееся поистине оглушительным. Меня будто парализовало, а в голове не было ни одной мысли.