Разбуди меня

— Вечер добрый, господа, — протянул я, делая шаг в комнату и обозревая выражение крайнего удивления на лицах мужчин, и облегчения — у Ани, — боюсь, что планы придется пересмотреть. Мы против.

Лицезреть обескураженные и растерянные лица оказалось недолгим удовольствием. Ее отец пришел в себя очень быстро, вновь вернув себе гордый и надменный вид. Он узнал меня, но даже не попытался сделать вид, что воспринимает, как серьезного соперника. Зря, он еще не знает, как сильно заблуждается на мой счет. Недооценивать противника самая большая глупость в поединке.

Во время нашего разговора, если это можно так назвать, я часто поглядывал на Аню, которую удерживал высокий темный парень с бесстрастным выражением лица. Я еле удержался, чтобы не переломать ему все конечности с шагом в сантиметр. Ничего, его я оставлю на десерт и объясню, насколько недопустимо его поведение в отношении Ани в частности, и всех девушек, в общем.

Вот зря я ей ничего не рассказал, ох зря! Ведь знал же, что этого не избежать! Но все равно тянул, надеясь непонятно на что…

И сейчас злость и предвкушение боя разбавлялись волнами страха за реакцию девушки и дикого сожаления от своей нерешительности в прошлом. Лишь бы не испугалась, не отвернулась! Лишь бы позволила потом все объяснить!

Я смог прошептать только одно слово — прости, надеясь хоть немного сгладить то, что сейчас произойдет. Краем глаза уловил, как утек как можно дальше ее бывший хахаль, на что я только презрительно хмыкнул. Полукровка! Недаром он оказался неспособен к обороту. Крыса не может стать волком!

Ее отец уже провыл вызов на бой, после чего, при всем моем желании, остановиться мы уже не могли. Я заметил возрастающее недоумение и испуг в ее глазах, но успел только подать знак Дену, чтобы приглядел за ней. И в эту же секунду трансформировался, практически одновременно с противником.

Он был силен, несомненно. Огромный и ширококостный, альфа обычно вырастал заметно выше и крупнее обычных оборотней, имея изначальное преимущество. Но я был сыном альфы, достигшим почти полной зрелости, поэтому практически не уступал ему ни в чем. Увидев секундное замешательство в ненавистных глазах, я почувствовал удовлетворение.

Тебе будет со мной очень непросто, сволочь.

Но вопреки ожиданию, бой не начался. И на этот раз дело было не во мне и не в белом звере напротив.

Произошло то, чего я так боялся. То самое, непоправимое, хлестнувшее едкой болью по внутренностям, почти останавливая сердце…. Громкий истошный визг ударил по барабанным перепонкам, вынуждая прижать уши. Но это было не самое страшное — я чувствовал, как от этого крика переворачивается сама душа, чуть было не заставив меня безумно заметаться вокруг Ани. Нервы натянулись до состояния струн, а желудок скрутило в тугой узел.

Потерянно обернувшись, я застыл. И увидел то, чего боялся больше всего на свете с момента нашей, такой долгожданной, встречи. Ужас. Всепоглощающий ужас, затопивший девушку до самой мелкой клетки, стирая разум, уничтожая чувства, отвергая такую реальность. И самое страшное, что при этом она смотрела на меня. Смотрела и видела чудовище.

Мгновение, и Аня выбежала из квартиры, а я еле сдержал жалобный скулеж.

Черт! Какой же я идиот!

Денис чуть замешкался, но кинулся следом за девушкой, а я остался. Остался, потому что ничего нельзя было уже изменить. Потому что я, наконец, получил шанс расквитаться с тем, кто испоганил нам жизнь. Потому что это бешеное чувство мести жило со мной все эти годы, не давая отчаяться окончательно.

Но именно в этот момент вдруг понял, что это ничто. Все, чего я жаждал эти годы и теперь получил, осыпалось пылью под лапы, потому что до меня наконец-то дошло, что цена оказалась несоразмерной.

Теперь мне оставалось только одно, и я сделаю это, даже если придется сдохнуть. Я избавлю свою девочку от этого чудовища. Даже если она никогда не захочет меня больше видеть. Даже если это окажется моим прощальным подарком.

Каким-то чудом, не иначе, я заметил смазанное движение сбоку и неловко шарахнулся в сторону, припав на одну лапу. Это меня и спасло — белая тень клацнула клыками рядом с шеей, вырвав несколько шерстинок. Я стремительно подобрался и отпрыгнул. И вот мы закружились в десяти шагах друг от друга, выискивая слабые места для нападения…

Бой не будет быстрым и простым, это мы оба понимали, не тратя сил на бесполезную возню. Только точные удары, только голый расчет.

Блондин жался к окну, практически вскарабкавшись на узкий подоконник, трясясь от страха и обливаясь потом. От него не стоило ждать ничего кроме большой характерного цвета лужи, или чего поароматнее. А вот тип, который до этого держал Аню, вызывал сомнения на предмет подлянки. Приходилось держать его в поле зрения, что мешало сосредоточиться полностью.

Я сделал рывок, метя грудью в плечо, пытаясь сбить с лап, чтобы затем было удобнее вцепиться в горло. Но противник был опытнее, поэтому только пошатнулся, успев зубами царапнуть мой бок. Пришлось вновь отскочить, но ненадолго. Новый выпад, не мой, и вот челюсти клацают в опасной близости от глаз. Я хватаю его за шкуру, роняя на пол, но тут же меня отбрасывает ударом задних лап. Я отлетаю на журнальный столик, разбивая его и падая на осколки. Удачно. Одновременно уворачиваюсь от попытки вцепиться в мою холку, своими клыками вспарывая шкуру на передней лапе этого нелюдя. В пасти появляется привкус крови, заставляя скривиться.

Еще бросок, и вот уже клубок из огромных звериных туш катается по полу, сшибая кресла, роняя технику, издавая утробные звуки, вперемешку с рыком. Мне удается прижать белого к полу, ударом лапы ломая ребра и вцепившись в шкуру на шее. Этого недостаточно, надо ухватиться поглубже, чтобы сжать трахею. Распахиваю на мгновение пасть, и тут мне на голову опускается что-то тяжелое, брызгая при этом во все стороны очередным фейерверком осколков…

На мгновение я теряю ориентацию, но этого хватает лежащему подо мной волчаре. Он успевает оттолкнуть меня, выворачиваясь и отбегая в сторону. Я яростно зарычал, хватая за бедро Давида, разбившего об меня большую напольную вазу. Клыки разрезают кожу, словно масло, лишая его возможности еще раз напакостить, и я одним движением лапы откидываю его к стене. Парень мешком сползает на пол после характерного хруста костей, теряя от удара сознание.

Лишь бы не сдох от кровотечения…

Но воспоминание о его хватке, оставившей наверняка синяки на руке Ани, стирает любое проявление гуманности во мне.

Белый тяжело дышит, подняв раненую лапу, но бой еще не окончен. Мы снова кружимся по комнате, периодически клацая зубами, и тараня друг друга. И снова удача сыграла на моей стороне. Очередной мой наскок совпал с тем, что противник неудачно зацепился за край ковра и рухнул на бок, не успевая отреагировать на мою атаку. Мне этого хватило, повторного приглашения не потребовалось…

Я сжал челюсти, сжимая его горло все сильнее и сильнее. Сдавленный хрип, перешедший в бульканье, звучал музыкой в моих ушах, а чаша мести, столько времени сосавшая из меня силы, наполнялась наконец-то болью поверженного врага.

Все почти решено. Теперь мы с Аней по-настоящему свободны. Я так долго этого ждал, что даже жаль, что через несколько секунд все закончится.

Но моей целью было вовсе не убийство.

Я брезгливо выплюнул его шкуру, сев рядом и наблюдая, как рассеивается предсмертная муть в чужих глазах, как приходит осмысление и понимание произошедшего. Убить его было бы слишком просто, и он с бессильной яростью понимал, что такого подарка он от меня не дождется. Не в этой жизни.