Разбуди меня

По правилам поединка, теперь его жизнь принадлежала мне. Теперь он весь до последней блохи принадлежал мне. Главой стаи я автоматически не становился, для этого мне надо было сразиться со всеми его потомками, да мне это было и не надо. Из Ани получится прекрасный вожак, лучшего не пожелаешь. А этот ублюдок теперь будет жить в полной зависимости от меня, испытывая унижение каждое мгновение, не в праве даже чихнуть без моего одобрения.

Впрочем, если он захочет освободить хотя бы душу, совершив прыжок с ближайшей скалы, я возражать не буду. Его преступления были одними из страшнейших по нашим меркам, поэтому вызов прозвучал на смертельный бой, поэтому и последствия были соразмерны. Я был удовлетворен.

Трансформация, и вот уже я в облике человека навис над белым волком.

— Теперь ты мой с потрохами, тварь, — я с силой обхватил его морду рукой, заставляя смотреть в глаза, — позже я решу, что с тобой делать. Будешь сидеть и ждать меня здесь, как преданная болонка, ты меня понял? В сторону Ани я запрещаю тебе даже смотреть. Иначе заставлю всю оставшуюся жизнь выгребать очистные сооружения всех ближайших населенных пунктов, вымаливая глоток чистого воздуха. Ясно?

Белый утробно зарычал, но тут же умолк, мелко задрожав. Это было сильнее его. Древние силы сковывали тело, лишая способности сопротивляться мне, причиняя нечеловеческую боль. Теперь он действительно не сможет навредить никому.

Я брезгливо откинул его пасть, демонстративно вытерев руки о штору. Найдя в гардеробе подходящие шмотки, взамен тех, что разлетелись на мне, столкнулся в дверях с Денисом. На мой вопросительный взгляд друг только отрицательно покачал головой, подтверждая самое худшее.

— Она уехала, брат. Я ничего не смог сделать, — попытался оправдаться Ден, виновато разводя руки.

— Ты не виноват, — я жестким усилием воли взял себя в руки и хлопнул друга по плечу, — если бы я не корчил из себя невесть что, этого бы не произошло. Сам во всем виноват. Надо было все рассказать ей сразу…

Повисло тяжелое молчание, до тех пор, пока мы не вышли на улицу, по инерции направившись домой. Я остановился, как вкопанный, оборачиваясь.

— Куда она могла отправиться? Черт, надо, наверное, вернуться и допросить этого… — у меня язык не поворачивался назвать его ее отцом.

— Нет, у меня есть идея получше, — озарило идеей физиономию Дена, — лучшая подруга наверняка осведомленнее формального родителя.

И мы практически бегом направились к себе, где в гордом одиночестве осталась подруга Ани, которую уговорили остаться «от греха подальше».

Аня

Я неслась по городу, превышая все мыслимые и немыслимые скоростные ограничения, рискуя, как минимум, быть заваленной штрафами по самую шею. Меня ощутимо колотило, а горло жестоко саднило от бурного проявления моих эмоций. Наверняка ведь завтра буду в лучшем случае хрипеть.

Я истерично расхохоталась, представив себя с перевязанным шерстяным шарфом горлом. Смех перешел в слезы, грозя вполне качественной истерикой. Пришлось прикусить до боли губу, ощутив тут же металлический вкус во рту. Странно, но боли я совсем не чувствовала.

Клянусь, я отвлеклась от дороги только на секундочку, на одно малюсенькое мгновение! Светофор моргнул, загораясь красным и разрешая движение пешеходам. Но если обычные люди успели сделать всего пару шагов, то велосипедист, решивший скоренько проехать на своем спортивном друге, вылетел практически сразу на середину дороги. Я одновременно двумя ногами уперлась в педаль тормоза, вдавив ее чуть ли не в дорожное покрытие, широко распахнула глаза от ужаса, и вывернула руль влево. Меня, как профессионального дрифтера, развернуло боком, и, стерев покрышки почти до основания, я остановилась на границе пешеходной разметки, напугав людей и себя до усрачки. Велосипедист уже уносился в закат, даже не заметив летевший на него автомобиль, а я, прилично приложившись головой о боковое стекло, так и не разжимая стальной хваткой вцепившиеся в руль руки, уронила на них голову и разрыдалась. Громко и некрасиво, размазывая слезы по лицу ладонями и совершенно немелодично шмыгая носом.

Люди давно прошли, светофор дал добро на движение машин, которые сигналили мне, перекрывшей полторы полосы из шести, но я ничего этого не видела и не слышала. Все то, что бушевало во мне на протяжении последнего часа, нашло выход именно так. Не самый плохой вариант, если подумать.

Не знаю, сколько я просидела в такой позе, устраивая локальный потоп в отдельно взятом транспортном средстве, когда резкий требовательный стук в стекло оторвал меня от процесса:

— Извините, с вами все в порядке? — перед водительской дверью стоял молодой паренек, судя по всему, из иномарки, стоявшей прямо за мной. Надо же, заботливый… таких уже мало осталось в этой жизни. Не объехал, гневными жестами и мимикой показывая, что он думает обо мне конкретно, и женщинах-водителях вообще, а остановился, проявив внимание к незнакомому человеку.

— Да, да, с-спасибо, — опустив стекло, я судорожно закивала, всхлипнув на последнем слове, — просто испугалась очень. Со мной такое бывает.

— Может, нужна помощь? Плечо, салфетки, или может глоток коньяку? — не ушел, и даже пошутил. Впрочем, довольно удачно. Я даже криво улыбнулась.

— Нет, не нужно, я уже почти в порядке, — отерла последние слезинки, снова громко шмыгнув носом. Как хорошо, что мне было лень сегодня краситься. И без этого видок, скорее всего, душераздирающий, — нам, девушкам, только дай повод поплакать. Но все равно спасибо.

— Да было бы за что, — пожал плечами парень и улыбнулся, прощаясь, — постарайтесь больше так не нервничать. И не гонять.

— Постараюсь, — вполне естественно теперь уже улыбнулась я на прощание и подняла стекло.

Глубоко подышала несколько раз носом и вновь завела мотор. Медленно вырулив на полосу, я аккуратно, как выпускник автошколы после покупки первой собственной машины, покатила по дороге, раздумывая. Эмоции отступили, и здравый смысл ворвался в голову, подняв насущные вопросы. И один из первых — куда же я направляюсь?

Посмотрела на часы и поняла, что уже около часа бессмысленно кружу по городу. Надо было где-то отсидеться, найти тихое место, где бы мне никто не помешал все обдумать и понять, как жить со всем этим дальше, желательно в одиночку. Безумно захотелось позвонить Ленке, но я отмела эту идею сразу — она первая, у кого будут интересоваться, где я.

И стоило только на миг представить, что Илья будет звонить подруге с расспросами, как ужас вновь начал сковывать внутренности ледяными щупальцами, перехватывая дыхание. Я остервенело мотнула головой, отгоняя непрошеные мысли и панику. Мне нужна была трезвая голова, хотя бы до момента, пока не решу вопрос с убежищем. Но в голову, как назло, ничего путного не приходило. Однокурсников я отмела тоже — с ними пришлось бы объясняться, а ни сил, ни желания не было. Семейная дача тем более не подходила, это следующее место поиска после Ленки.

И тут меня озарило, я даже легонько хлопнула себя по лбу в порыве самокритики. Когда умерла бабушка, то отец, занимаясь похоронами, обнаружил очень разозливший его сюрприз — домик, в котором она проживала последние годы, кстати, довольно большой и полностью благоустроенный, бабушке на тот момент уже не принадлежал. Недвижимость была переоформлена по дарственной за год до трагедии, но имя «счастливчика» отцу ни о чем не говорило. По официальной версии, они с бабушкой состояли в отношениях около двух лет, поэтому женщина и приняла такое решение, ведь ее сыну этот домик все равно был не нужен. А через неделю после того, как мне исполнилось восемнадцать, я получила заказное письмо, где лежала дарственная на этот дом.