Разделяющий нож: Приманка. Наследие

– Она могла бы гордиться и тобой тоже, если бы ты приложил усилия, – проворчал Дор. – Ты все еще простой дозорный после сорока лет службы! Тебе давно следовало бы быть командиром. Мама и Мари в этом единодушны, и они совершенно правы.

Даг стиснул зубы и ничего не ответил. Амбиции семьи были его проклятием с тех пор, как он вернулся из Лутлии и поправился достаточно, чтобы снова отправиться в дозор. Может быть, он сам виноват, раз позволил им узнать, что отклонил назначение командиром отряда, которое, как прозрачно намекали ему, скоро привело бы к повышению. Это повторялось много раз, пока Громовержец не перестал предлагать... Или об этом проговорилась Массап, которой было известно о планах мужа? Теперь Даг уже не мог вспомнить.

Дор сжал губы, потом продолжал:

– Высказывается предположение – не стану называть имен, – что если мы подождем год, проблема разрешится сама собой. Эта крестьянская девчонка слишком мала, чтобы выносить ребенка Стража Озера, и умрет при родах. Ты об этом подумал?

Даг поморщился.

– Мать Фаун тоже маленькая, но прекрасно справилась. – «Правда, и ее отец – не великан». Даг ощутил озноб, но утешил себя мыслью о том, что размер ребенка и взрослого человека не обязательно жестко связаны: старший сын Каттагуса и Мари, ставший настоящим медведем, доставил много беспокойства семье, родившись маленьким и слабым.

– Примерно об этом я и говорю – не особенно рассчитывай на ее здоровье: крестьяне просто плодовиты. Но хорошо ли ты обо всем подумал, Даг? Если ваши дети выживут, не говоря уже об их матери, какая судьба ждет здесь полукровок? Они не станут мастерами, они не станут дозорными. Все, на что они будут способны, – это есть и размножаться. Их станут презирать.

Даг выставил вперед подбородок.

– В лагере хватает других необходимых занятий, как мне постоянно твердили. Чтобы содержать одного дозорного, в лагере должны работать десять человек, – так говорит Громовержец. Мои дети могли бы оказаться в числе этих десяти. А может быть, ты втайне презираешь всех вокруг, а я об этом и не знал?

Дор отмахнулся от этой шпильки.

– Так ты хочешь сказать, что твои дети, когда вырастут, станут слугами моим? И ты будешь этим удовлетворен?

– Мы найдем свою дорогу.

– Мы? – скривился Дор. – Значит, ты уже ставишь интересы своего крестьянского потомства выше интересов Стражей Озера в целом?

– Если такое случится, то не по моему выбору. – Способен ли Дор услышать предостережение в его словах? Даг продолжал: – На самом деле неизвестно, действительно ли полукровки лишены Дара. Скорее дело обстоит наоборот: я встречал таких, кто почти не уступает нам. Я путешествовал больше тебя и видел больше. Среди крестьян попадаются настоящие таланты, и я не думаю, что это наследие какого-нибудь случайно спутавшегося с крестьянкой Стража Озера предыдущих поколений. – Даг нахмурился. – По-настоящему нам следовало бы обследовать крестьян, выявляя обладающих Даром, – как это делали маги в древности.

– А пока мы будем этим заниматься, кто станет истреблять Злых? – возразил Дор. – Почти подходящий дозорный с этим не справится. Мы нуждаемся в концентрации наследственных линий, чтобы добиться наилучших возможных результатов. Нас и так настолько мало, что мы трудимся из последних сил, и все это знают. Позволь тебе сказать: не только мама в ярости от того, что ты зря тратишь талант, который мог бы передать со своей кровью.

Даг поморщился.

– Угу, я это уже слышал от тетушки Мари. – Он вспомнил собственный ответ на ее слова. – А ведь я мог быть убит в любой момент за эти сорок лет, и моя кровь точно так же пропала бы. Притворись, что я мертв, если тебе так легче.

Дор фыркнул, не обратив внимания на такую приманку. Они дошли до развилки: одна дорожка вела от моста через лес к северному берегу острова. Дор указал на нее, и братья свернули туда. Вечернее солнце бросало на землю пятна зеленовато-золотого света, листья почти не шевелились в теплом воздухе. Сандалии поднимали легкие облачка пыли: лужи, оставшиеся от недавнего дождя, быстро высыхали.

Дор собрался с мыслями и продолжал:

– И ты опозорил не только свою семью. Этот твой трюк нарушает порядок и подает дурной пример другим дозорным. Не отрицаю: ты пользуешься у воинов уважением, молодежь вроде Сауна смотрит на тебя снизу вверх. Как теперь командирам предотвращать неуместные связи своих подчиненных? Клянусь, ты думаешь только о себе.

– Да, – согласился Даг и задумчиво добавил: – Это для меня новое ощущение. – Медленная улыбка тронула его губы. – И мне, пожалуй, нравится.

– Глупые шутки неуместны, ' – рявкнул Дор.

«Я не шутил. Да помогут мне отсутствующие боги!» На самом деле, чем больше он думал обо всем, тем меньше находил забавного. Даг сделал глубокий вдох и спросил:

– Чего ты добиваешься, Дор? Я женился на Фаун по-настоящему – в этом участвуют мой разум, тело и Дар. Тут ничто не переменится. Рано или поздно тебе придется иметь с этим дело.

– Я как раз и пытаюсь такого избежать. – Дор нахмурился еще сильнее. – Совет лагеря может все переменить. Он и раньше принимал решения о разрыве уз.

– Только когда пара рассталась и семьи не могли примирить супругов. Никто не может заставить разорвать узы без согласия обоих партнеров. И никто в здравом уме не потерпит прецедента, если совет попытается такое провернуть. Это поставило бы под угрозу все браки и опровергло бы сам смысл наложения уз.

Голос Дора стал более жестким.

– Тогда придется просто принудить тебя этого пожелать, а?

Даг сделал десять шагов, прежде чем ответил:

– Я упрям. Моя жена полна решимости. Ты сломаешь свой нож об этот камень, Дор.

– Ты понимаешь, чем рискуешь? Станешь отверженным! Будешь изгнан! Перестанешь быть дозорным!

– Я еще много лет смогу нести дозор. Ты сам говоришь – мы напрягаем последние силы, и тем не менее ты готов пустить меня под откос? Из простого тщеславия?

– Я пытаюсь добиться как раз обратного. – Дор сердито провел рукой по лбу. – Это ты слепо устремляешься к обрыву и готов скатиться под откос.

– Не по своей воле. И не по желанию Громовержца. Он меня поддержит. – На самом деле Громовержец только сказал, что не станет поднимать вопрос перед советом лагеря, он все не обещал забыть о своем понятном неодобрении женитьбы Дата, однако Даг не собирался сообщать о своих сомнениях по этому поводу Дору.

– Что? – фыркнул тот. – Несмотря на весь вред, который твой пример принесет дисциплине? Подумай хорошенько.

Может быть, Громовержец и Дор договорились? Даг начал жалеть, что в последние дни не прислушивался к сплетням, хоть ему и казалось более разумным не подставлять лоб под щелчки и не позволять втягивать себя в споры.

– Фаун – особый случай, – возразил он Дору. – Она не просто какая-то крестьянка, она крестьянская девушка, которая убила Злого. Это, кстати, отличается от твоих успехов в этом отношении. Сколько там было убитых тобой Злых? Ах, кажется, ни одного?

Губы Дора растянулись в принужденной улыбке.

– Если угодно, братец. А может быть, счет совсем другой: каждый Злой, убитый изготовленным мной ножом. Без разделяющего ножа ни один дозорный не станет убийцей Злого. Вы были бы просто ходячей, пищей для тварей.