Раздвоенное сердце

Папа тогда ещё не работал психотерапевтом.

– Ладно, - услышала я, как сказал звонящий. Потом громко затрещало, связь оборвалась, и как раз к освобождающему длинному гудку в трубке включился снова свет. Я сощурилась и положила телефон на сервант. Мне был нужен кислород. Быстро. Я бросилась к окну и открыла форточку.

Открывать его полностью казалось мне слишком рискованным. Но у меня было такое чувство, что я сейчас задохнусь. Прохладный воздух грозы задул внутрь. Я глубоко его вдохнула.

– Слава Богу, - вздохнула я и быстро огляделась. Я нигде не обнаружила ни отделённых частей тела, ни гигантских пауков, ни повешенных членов семьи. И я ещё никогда так не радовалась при виде маминого ящика с принадлежностями для шитья, как сейчас. Он выглядел таким безобидным и мирным. Задумчиво я провела пальцами по разрисованному дереву. Еще бабушка использовала этот ящик.

Бабушка, подумала я. Бабушкин сундук. Звонящий - он имел дело с папиной дополнительной работой в вопросе о Демонах Мара? Этой работы, о которой Колин мне уже вообще-то давно хотел рассказать? Мне нужно будет ещё раз спуститься вниз в подвал. Вероятность того, что я смогу открыть сейф, была очень маленькой, но я не хотела оставлять это непроверенным. В конце концов, сейчас у меня было много времени.

Прежде чем спуститься вниз по лестнице, я коротко осмотрела стены и потолок. Огромное количество паутины тревожило, но её жителей я не обнаружила. Скорее всего, они спрятались в щелях стен. Главное, чтобы они не упали мне за шиворот. Я спустилась вниз и как раз включила качающеюся лампочку, когда стало так светло, что мне пришлось прикрыть глаза рукой.

Гром загремел в то же время. С пронзительным треском лампочка взорвалась, и осколки упали мне на голову и голые предплечья. Пахло гарью, но в темноте я не могла различить ни пламени, ни искр.

Я ощупью пробралась назад в коридор, но и здесь был глубокий мрак. Тяжело дыша, я подождала, пока смогла различать очертания комнаты. Что это было?
– подумала я между тем уже скорее сердито, чем со страхом. Заблудившаяся микро-гроза? Потому что снова сверкнула молния, но гром не торопился греметь. Издалека доносилась сирена пожарной службы - хотя и вдалеке, но приятный шум цивилизации. Вероятно затопленной подвал или удар молнии. Здесь, во всяком случае, ничего не горело, а так же было сухо.

Не став искать фонарик, я вернулась назад в подвальное помещение и подошла к сундуку. Слепо я протянула руку, чтобы выловить кодовый замок. Но к моему удивлению сундук стоял широко распахнутый и пустой. Сейфа в нём больше не было.

Теперь я всё-таки стала искать фонарик. Сейф исчез? Папа перенёс его в другое место? Или, может, взял с собой в отпуск? Но почему? Ведь он, очевидно, был уверен, что я поеду вместе с Дженни и Николь на Ибицу. Принятие желаемого за действительное, папа, подумала я с горечью. Наконец я нашла фонарик и тщательно обыскала комнату. Нет, никакого сейфа. И в комнате для стирки тоже. В котельной так же ничего.

Я ничего не ожидала найти наверху. Тем не менее, я осветила ещё раз мамину и папину спальню. Они оставили её в образцовом порядке. На покрывале на кровати не было ни одной складки. Все выдвижные ящики задвинуты, шкафы закрыты. Пол безупречно чистый.

Я казалась себе нарушителем спокойствия, когда села на кровать и взяла с маминой прикроватной тумбочки фотографию. Свадебная фотография моих родителей. Папа перед нападением на него ... Уже тогда его глаза светились, а волосы были длиннее, чем у большинства мужчин. Он уже в то время был кем угодно, но только не посредственным, подумала я.

Но и мама тоже. Её коричневые кудри спускались до спины, и она отказалась от макияжа – ничего, кроме, естественного загара на её круглом лице. Это ей очень шло. Свадебное платье идеально ей подходило. Наверняка она сама его сшила.

Я почувствовала себя виноватой при мысли о том, что я в один момент запретила ей продолжать шить для меня одежду. Мне было стыдно, что мои футболки и штаны никогда не украшали бредовые этикетки. Из-за этого меня часто дразнили. При том, что эти вещи существовали в единственном экземпляре, в то время как другие, толпами бегали в одинаковых левис.

Трепетно я поставила фотографию на место. Ночь опустилась на деревню. Не работали даже уличные фонари. На небе не было ни луны, ни звёзд. Я смотрела, тяжело дыша, на всё темнее становящийся мир перед окном. Если бы здесь был хотя бы Мистер Икс. Его тёплое, пушистое тело у меня на коленях - и уже я почувствовала бы себя намного лучше.

Из гостиной послышался приглушённый удар, как будто что-то тяжёлое плюхнулось на пол. Может, это был Мистер Икс? Неужели этот ублюдок действительно пролез через форточку? Я поспешила по коридору. Но это был не чёрный кот. Это был камень, который почти осуждающе лежал посередине ковра. Плоский кирпич, к которому кто-то привязал карту.

– Нет, - прошептала я. Тихо всхлипывая, я развязала нитку, хотя уже догадывалась, что меня ожидало.

Тем не менее, мои щёки сильно вспыхнули, когда я перевернула карту. Она показалась мне гораздо страшнее, чем первая. Изображение состояло только из кривых, головокружительно высоких и падающих друг на друга башен, окрашенных мешаниной органических красок - оранжевых тонов, как будто художник погрузил свою кисть в кровь. Теперь мне действовали на нервы свои собственные истерические рыдания.

Я встала на подоконник и смотрела в черноту ночи.

– Я больше не нахожу это смешным!
– закричала я громко. Не раздались ли там шаги? Но когда я открыла дверь - как владелец замка с тяжёлым подсвечником в руках - передо мной лежала пустая, залитая дождём улица, и я слышала только булькающий звук переполненной канализации.

Я заперла дверь, повернув ключ два раза, и задвинула щеколду. Это было всё, что я могла сделать, и мне нужно было срочно что-то поесть, чтобы восстановить силы. Но прошло какое-то время, пока я набралась смелости, чтобы открыть холодильник и сделать бутерброд из одного куска тоста с небольшим количеством сыра и салями.

В прошедшую ночь, перед тем как умереть, мне хотелось быть желанной. В эту ночь хотелось быть сытой. Откусывая без аппетита, я присела на диван, и чем дольше я сидела, не шевелясь, тем больше становился страх перед другими комнатами дома. Перед тем, что было на улице, в кромешной темноте ночи без луны и звёзд.

Я думала, что если только немного сдвинусь в сторону или встану, то случиться снова что-то плохое. Если я ничего не буду делать, то выживу. Мои мышцы начало сводить судорогой, но я оставалась сидеть, пока наконец не начало рассветать. Около пяти утра в коридоре загорелся свет, а холодильник начал гудеть.