Раздвоенное сердце

– О, - только и сказала я и попробовала, отползая назад, как краб, не привлекая внимания Луиса, исчезнуть.

– Нет, Эли, ты останешься, - гипнотический голос Колина заставил меня остановиться при попытке сбежать.
– Иди сюда.

Луис обнюхивал, ни на кого не обращая внимания, одну из кошек, живущих на конюшне, которая лениво расположилась на одном из препятствий, и выпятил в мою сторону свой хорошо сформированный зад. Но я знала, что лошади не любят беспокойные движения, поэтому очень старалась идти медленно к Колину, хотя мне хотелось бежать.

– Хорошо, хорошо, - сказал он, когда я приблизилась к нему.

Я быстро взглянула ему в лицо и увидела, что его глаза опять были тёмными. Глубокий коричневый с исчезающим оттенком зелёного.

– Думай о лошади. Встань рядом со мной. Так, теперь мы заставим его немного побегать.

Переведя, это означает: Колин ударил коротко своей плёткой по земле, и Луис начал бежать с довольно большой скоростью по манежу. Он выглядел, как одна из этих лошадей из старых фильмов о Западе - мустанги, скачущие по пустыне, с поднятой головой, нос по ветру, грива развивается. Только Луис в моих глазах, во время его яростной формулы 1, был приблизительно в два раза больше, чем индийская лошадь.

Сам Колин вообще не двигался, но я чувствовала, что его мысли были действительно о его лошади. Может быть, это и был тот фактор защиты, который избавит от того, чтобы тебя не затоптали до смерти.

Сначала для меня было трудно делать так же, как Колин. Но, мало-помалу, я смогла сконцентрировать своё внимание.

– Не смотри ему в глаза. У тебя должен быть нежный взгляд. Не смотри в упор, - давал Колин мне указания.
– Будь просто с ним, не докучая ему.

Нежный взгляд - как это? Инстинктивно я расслабила глаза, так что я всё видела только размыто, и воспринимала галоп Луиса как во сне, как в замедленной съёмке. Я слышала тройной удар копыт на писке, его могучее дыхание, вдыхала запах тепла его шкуры.

Это было прекрасно – да, это было даже самым прекрасным, что я когда-либо переживала. От эмоций у меня опять навернулись слёзы, но я смогла их подавить.

Теперь Луис опустил голову и перешёл на спортивную плавную рысь. Колин положил плётку на землю и ждал. Потребовалось какое-то время, пока Луис успокоился, рысь стала неторопливой и, в конце концов, он стал переставлять копыта в элегантном шаге. Потом он остановился, смотря подозрительно на нас, и тяжело и звучно дыша.

– Почему он не подходит к тебе?
– спросила я Колина шёпотом, я не решалась говорить громко.

– Потому что ты здесь. Он не знает, можно ли тебе доверять.

Он не знал, можно ли мне доверять? Мне доверять? Это должно быть совсем наоборот. Однако я хорошо помнила, как он встал на дыбы, когда Колин меня спас в шторм. Луису это не понравилось

– Попробуй подойти к нему, - потребовал Колин.
– Но не смотри ему в глаза.

Колин молча ждал, пока я нашла в себе мужество начать двигаться в сторону Луиса. Шаг за шагом расстояние между жеребцом и мной уменьшалось. Луис оставался стоять, но он был не спокоен. Дрожь проходила по его шкуре. Я вдохнула глубоко, набрав воздуха, и надеялась, он сделает так же. Я была ещё так пленена его красотой, что мой страх скрывался где-то внутри.

Теперь я стояла перед ним. Мне казалось, что я могла слышать, как течет кровь через его могучее тело. Он повернул свою голову ко мне, так что я видела красное в его ноздрях. Но его уши были повёрнуты в сторону Колина, а его хвост нервно хлестал.

– Я тебе ничего не сделаю, - пробормотала я и вытянула невольно руку, чтобы осторожно прикоснуться к его шее.

– Нет, - услышала я, как закричал Колин, но было уже поздно.

Луис вскинул, фыркая, передние ноги в воздух, быстро развернулся на задних ногах и помчался с распущенным хвостом вдоль забора. В течение нескольких секунд Колин успокоил его только своим голосом и заставил остановиться. Луис мотал головой туда-сюда.

– Я… я ведь хотела его только погладить. Ничего другого, - пискнула я. Я дрожала всем телом.

– Я не говорил тебе дотрагиваться до него. А только, чтобы ты к нему приблизилась, - сказал Колин и добавил менее сурово: Это твоя кожа. Он к ней не привык

– Моя кожа – это, конечно, сильно много для него, - возразила я тихо, так, чтобы Колин не мог этого услышать.

Но прежде всего я была рада, что со мной ничего не случилось. Подавленно я последовала за обоими на безопасном расстоянии в проход конюшни. Я присела на тюк соломы и смущённо наблюдала за Колином, как он чистил копыта Луиса - даже при этом весьма не благоприятном занятии он выглядел гордым и элегантным, обтёр его шкуру и одним движением послал его в стойло.

– Пошли, - сказал он, не смотря на меня.

– Я?
– спросила я жалобным голосом.

Немного раздражённо он обернулся.

– Да, ты. Ну, давай.

Бок о бок мы стояли возле стойла спиной к лошади и молчали. Луис громко фыркнул, и капельки слюны покрыли мой затылок.

– Он тебя обнюхивает, - объяснил Колин равнодушно, как будто мы говорили о погоде.
– Представь, будто его здесь нет.

Задача не из лёгких - с таким гигантом, с копытами размером с тарелку, подумала я. Ещё раз горячее дыхание Луиса достигло моего затылка. Сразу я подумала о сне, о Колине, который был ко мне так близко, моё лицо у него на груди, его дыхание у меня на шее, и снова моё лицо покраснело.

– Ты чувствуешь себя уже лучше?
– спросил Колин небрежно. Он, значит, вспомнил мой обморок возле бассейна. Это чертовски не реальное утро.

– Я забыла поесть.

– Мне это знакомо, - сказал Колин со смехом, но не понятная для меня горечь появилась в его голосе.

– Я забыла твою куртку дома, - соврала я. На самом деле я не хотела расставаться с ней. Хотя она была бы прекрасным предлогом придти сюда.

– Ничего страшного.

Колин усмехнулся. Подозревает ли он, что я говорю неправду? Но он уже снова стал серьёзным.

– Людей, которые упали в обморок, нельзя приводить в чувство. Обморок действует благотворно. Маленькая живительная смерть.

Волосы у меня на затылке встали дыбом. Маленькая смерть? Что было бы, если бы я действительно умерла возле бассейна - просто так? Если бы его не было рядом, и мой затылок ударился бы о железный край перил?

– Я сказал живительная смерть, - настоятельно оборвал Колин мои драматические мысли.

Ещё раз Луис подул мне в затылок, в этот раз нежнее и менее вспыльчиво. Я вздрогнула. Последняя заблудившаяся слеза выпала одновременно с ушедшим напряжением и медленно текла по моей щеке. Я поздно её заметила, чтобы успеть отвернуться.

И, конечно, Колин увидел её. Снова он не мог отвести от неё взгляд. Он тихо застонал.

– Пожалуйста не надо, - прошептал он и отвернулся.

Его ногти царапнули по тёмному дереву двери стойла. Теперь и он. Как я только могла подумать, что они мне снова всё не испортят? Так было всегда. Слёзы были лучшим средством, чтобы разогнать мужчин.

Я бы сама себе дала под зад за это. Я была такой смелой, подошла к Луису, и всего одна слеза всё испортила. Сердито я вытерла её тыльной стороной руки.