Разгадай меня

Он может передвигать предметы силой мысли.

Он поднимает правую руку, выставив ладонь с растопыренными пальцами, и стеклянная панель в нескольких метрах от нас начинает дрожать, сотрясаться, будто вот-вот стекло разлетится вдребезги, и я понимаю, что стою рядом, и уже затаила дыхание.

— Вы же не хотите расстраивать меня. — Голос Касла кажется слишком спокойным по сравнению с выражением его глаз. — Если вы не согласны с моими методами, я с удовольствием приглашу вас к себе и выслушаю ваши доводы, если только они разумны. Но я не потерплю, чтобы вы говорили со мной в таком тоне. Моя забота о будущем мира, может быть, гораздо больше и выходит за рамки вашего понимания, но вам не следует обвинять меня только благодаря собственному невежеству! — Он опускает руку, и стекло перестает дрожать, и как раз вовремя, как мне кажется.

— Моему невежеству?! — Я снова тяжело дышу. — Вы считаете, что если я не понимаю, зачем вы подвергаете людей… вот этому… — Я обвожу рукой комнату. — И вы считаете, что только поэтому меня можно назвать невежественной?..

— Джульетта, послушай, все в порядке… — пытается вставить Кенджи.

— Убери ее отсюда, — говорит Касл. — Уведи ее в комнату для тренировок. — Он бросает на Кенджи крайне недовольный взгляд. — Потом ты и я… обсудим все это. О чем ты только думал, когда вел ее сюда? Она еще не готова все это увидеть… Да она сейчас вряд ли способна управлять собой…

Здесь он прав.

Я ничего не соображаю. Я уже ничего не слышу, только писк аппаратуры начинает заползать мне в мозг и скрежетать уже там. Я ничего не вижу, только Адама, беспомощного и лежащего на тоненьком матрасе на этой ужасной каталке. Я не перестаю представлять себе, что он должен был вынести, какие мучения достались на его долю лишь для того, чтобы можно было узнать, на что он способен. В итоге я понимаю, что во всем виновата только я сама.

Я виновата в том, что он оказался здесь, я виновата в том, что он в опасности, я виновата в том, что Уорнер хочет его убить, а Касл — протестировать, и если бы не я, он сейчас по-прежнему жил бы вместе с Джеймсом в доме, который не был разрушен. Он был бы в безопасности, жил себе в мире и комфорте и ничего бы не знал о том хаосе, в который я сама его вовлекла.

Но ведь я сама втравила его во все это. Если бы он не дотронулся до меня, ничего этого бы не случилось. Он был бы жив и здоров, и не пришлось бы ему страдать, прятаться, а потом оказаться пленником в подземелье. И никто не стал бы его прикручивать ремнями к каталке.

Я во всем виновата я во всем виновата я во всем виновата я во всем виновата я во всем виновата

Я начинаю разламываться.

Это как будто бы в меня натолкали до отказа прутиков, и теперь я состою из них, поэтому стоит мне напрячь мышцы и согнуть конечности, и все мое тело сломается. Чувство вины, гнев, крушение надежд, едва сдерживаемая агрессия внутри меня — все это одновременно нашло выход, и теперь я не в состоянии ничего контролировать. Энергия путешествует во мне с новой силой, которую я раньше никогда не испытывала в себе, и я даже не успеваю ничего подумать, потому что мне надо срочно что-то сделать, мне надо дотронуться до чего-нибудь, и я сгибаю пальцы, сгибаю колени и отвожу руку назад, и

ударяю

кулаком

прямо

в

пол.

Земля раскалывается от моего удара и начинает вибрировать, рокот как будто проходит через все мое существо и отдается рикошетом сквозь кости, пока голова у меня не начинает идти кругом, а сердце словно превратилось в маятник, отчаянно раскачивающийся в моей грудной клетке. Перед глазами все меркнет, потом вспыхивает, потом снова гаснет и снова возвращается, и мне нужно проморгаться долго-долго, но все, что я вижу, — это только трещина у меня под ногами, как тонкая линия от треснувшей земли. Потом все вокруг словно потеряло равновесие. Камни стонут под нашим весом, стеклянные стены дребезжат, аппаратура куда-то перемещается, вода выплескивается из резервуаров, а люди…

Люди.

Люди замерли в страхе, кошмаре и ужасе, и все это разрывает меня на части.

Я падаю назад, прижимая кулак правой руки к груди, но я все равно пытаюсь напомнить себе о том, что я не чудовище. Я не должна быть чудовищем, я не хочу причинять боль людям, я не хочу причинять боль людям, я не хочу причинять боль людям,

но это не срабатывает.

Потому что это ложь.

Потому что это была я, когда хотела прийти на помощь.

Я оглядываюсь.

Я смотрю на землю.

На то, что я натворила.

И понимаю впервые в жизни, что я обладаю силой разрушить весь мир.

Глава 8

Касл в одну секунду обмяк.

Челюсть у него отвисла, руки безвольно висят по бокам, как плети, глаза широко раскрыты и полны удивления и озабоченности, и еще в его поведении сквозит робость, вернее, намек на нее, и хотя он шевелит губами, из его горла не доносится ни единого звука.

Я чувствую себя так, словно пробил час спрыгнуть вниз со скалы.

Кенджи дотрагивается до моей руки, и я поворачиваюсь к нему. Вот тут-то я и сознаю, что полностью оцепенела. Я всегда надеюсь на то, что и он, и Касл, и Адам поймут, что быть со мной излишне добрым и мягким — жестокая ошибка, что все кончится очень плохо, что я этого не достойна, что я всего-навсего инструмент, оружие, скрытый убийца, в конце концов.

Но он аккуратно, с большой осторожностью берет в свои ладони кулак моей правой руки. Соблюдая определенную осторожность, чтобы не коснуться случайно моей кожи, он снимает порванную перчатку и в ужасе шумно втягивает в себя воздух при виде моих изуродованных костяшек. Кожа с них содрана, вся рука в крови, и я не могу шевелить пальцами.

Я понимаю, что сейчас начнется предсмертная агония.

Я моргаю, и тут взрываются все звезды, и новая мучительная боль пронзает мои конечности, причем так стремительно, что я больше не могу произнести ни слова.

Я хватаю ртом воздух

и

весь

мир

исчезает

Глава 9

У меня во рту привкус смерти.

Я с трудом разлепляю глаза, и тут же острая боль пронзает мою правую руку. Моя кисть забинтована, да так туго, что я не могу пошевелить ни одним пальцем, за что я благодарна своим лекарям. Я так слаба, что у меня нет сил ни кричать, ни плакать.

Я начинаю часто моргать.

Пытаюсь оглядеться, но шея у меня затекла и не поворачивается.

Чьи-то пальцы касаются моего плеча, и мне хочется выдохнуть. Я опять моргаю. Еще и еще раз. Передо мной вырисовывается мутное пятно, которое вскоре фокусируется и превращается в лицо, но потом снова расплывается. Мне приходится чуть повернуть голову, чтобы лучше все видеть и снова моргать и моргать.

— Как ты себя чувствуешь? — шепчет она.

— Я в порядке, — говорю я пятну, но при этом понимаю, что вру. — А вы кто?

— Это я, — мягко произносит она. Даже не видя четкого лица, я узнаю эту доброту в голосе.

— Соня.

Разумеется.

Сара, наверное, тоже где-то рядом. Я скорее всего нахожусь в медицинском отсеке.

— Что случилось? — спрашиваю я. — Сколько же я лежала в отключке?

Она не отвечает, и я начинаю думать, что она меня не слышит.

— Соня, — я пытаюсь поймать ее взгляд, — сколько я проспала?

— Ты была серьезно больна, — говорит она. — И организму потребовалось время…