Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Под рукой лязгнул орудийный затвор, запирая в каморе новый унитар, в ноздри шибануло тухлятиной сгоревшего кордита, после каждого выстрела попадавшего в боевое отделение из орудийного ствола. Не угореть бы, при такой-то частой стрельбе! Неожиданно сержант понял, что имел в виду мехвод, когда говорил, что во время войны с японцами они люки полностью не запирали. А он еще спорил, дурень, мол, не положено, мол, люки в бою должны быть задраены по-боевому…

– Коля, давай к подбитому, за дымом укроемся! – проорал Гаврилов механику, приняв неожиданное решение. Мехвод задумку командира понял, направляя боевую машину в сторону горящего немецкого танка, сожженного их прошлым выстрелом. «Тройка» к этому времени уже вовсю полыхала, выбрасывая из люков и решеток МТО ревущие простыни рыжего пламени, и прибиваемый ветром к земле шлейф густого черного дыма

скрыл советский танк от немецкого наводчика. Отлично! Сержант довернул башню, нащупывая противника в орудийный прицел. Ага, вон ты где, гадина… стрелять собрался? Ну, давай, пали, над горящим корпусом только башня возвышается, да и ту дым маскирует, хрен попадешь. Так и вышло: немец выстрелил, но снаряд лишь высек сноп искр из брони горящего танка, заставив вздрогнуть сорванную взрывом с погона, но оставшуюся на месте башню. Пора!

– Коля, вперед метров на семь, остановка – и сразу перекидывай передачу. После выстрела – сдавай назад. Поехали!

Танк рванулся вперед, почти сразу же затормозив, и Степан торопливо закрутил маховички тонкой наводки. Времени у него немного, пока немцы перезарядятся да прицелятся, так что мазать нельзя. Угловатый корпус вражеского «панцера» вполз в поле прицела, и марка легла точнехонько на вертикальный лобовой лист в районе смотрового прибора механика-водителя. Чуть подняв прицел, сержант выстрелил. Не дожидаясь команды, механик начал движение, вновь скрывая бронемашину в дыму.

Попал! Немецкий танк дернулся, отвернув чуть в сторону, и, проехав с десяток метров, заглох. Было пробитие или нет, Гаврилов так и не понял, но водителю всяко конец. Как минимум сколами брони башку продырявило. И, возможно, не только ему одному.

– Вперед, обойди его сбоку и давай короткую, добьем гада! – Боковым зрением сержант отметил, что Серега успел перезарядиться, и снова приник к прицелу. Объехав противника с фланга, «бэтушка» снова замерла, качнувшись корпусом вперед-назад, и Степан всадил ему в борт еще одну болванку, учитывая толщину брони и расстояние, на сей раз с гарантированным пробитием. Вражеский танк так и не взорвался, лишь из приоткрытого командирского люка выметнулся небольшой клуб сизого дыма, однако Гаврилова это уже не интересовало: после двух попаданий экипажу всяко конец…

* * *

Не имея связи с другими машинами роты, сержант бронетанковых войск Степан Гаврилов не знал, что его экипаж оказался в числе немногих счастливчиков, которым удалось не только уцелеть, но и уничтожить по несколько танков противника. Другим повезло куда меньше. К исходу короткого танкового боя от роты осталось всего пять машин, считая вместе с его «семеркой». Остальные к этому времени уже жарко полыхали, смешавшись с танками противника. В других подразделениях 22-й танковой дивизии ситуация оказалась еще хуже, рельеф местности и расстояние не позволили вести бой на равных, и советские танкисты понесли катастрофические потери от ведущих огонь с предельных дистанций немецких танков. Но свою задачу они все же выполнили, задержав гитлеровцев и уничтожив больше половины танков 18-й дивизии. Самое главное, героизм советских танкистов не позволил врагу с ходу занять намеченные рубежи, пусть и на несколько часов, но затормозив стремительное продвижение на восток.

Спустя несколько часов десять последних уцелевших танков первой и второй рот, куда входил и «БТ-7» сержанта Гаврилова, организовали на Жлобинском направлении фланговую засаду и приняли бой с моторизованной колонной 3-й танковой дивизии генерала Моделя, нанеся гитлеровцам серьезные потери, однако сами при этом были уничтожены, спаслось всего несколько танкистов.

В последующие дни не получившие повреждений боевые машины дивизии приняли участие в контрударе 14-го мехкорпуса под Брестом, после чего сражались под Жабинкой и Кобрином. В отличие от ПРОШЛОГО варианта истории, дивизия не была расформирована в конце месяца, поскольку сохранила к тому времени почти полтора десятка танков (в реальности к 28 июня в составе 22-й ТД не осталось ни одной бронемашины), и оказалась отведена в тыл на переформирование и доукомплектацию…

Глава 7

22 июня 1941 года,

Брестская крепость

Метнувшись вбок, я ударился коленом о край скамейки и тихо зашипел от боли. Вашу мать, и где здесь спрятаться: скамейки без спинок, как длинные табуретки – плохая защита от глаз (и пуль) противника. А вот какая-то

дверка в боковой стене…

За дверкой оказался короткий и чрезвычайно узкий, чуть более полуметра в ширину, коридорчик, заканчивающийся крутой лестницей. Это, скорее всего, ход на хоры – доминирующая над залом большая «лоджия».

Поднявшись наверх, я проскочил через новый узкий коридорчик с коротким боковым «аппендиксом» и снова услышал голоса на немецком. Эти люди неспешно обсуждали какую-то проблему, чем-то позвякивая и поминая «свинскую собаку» через каждые два слова. Уж такие-то слова я знал! [15]

Осторожно заглянув на хоры, вижу парочку немцев, что-то увлеченно собирающих возле окна. Блин, сюда нельзя! А куда? Я метнулся в «аппендикс», но он заканчивался тупиком. И в этот момент на лестнице застучали подкованные сапоги – наверх кто-то шел, шумно сопя и бормоча под нос немецкие ругательства. Похоже, что пипец – я в тупике, бежать некуда, из оружия только макет «Нагана», годный в качестве дубинки и… нож! Торопливо вытаскиваю и раскрываю лезвие. На вид оно кажется коротковатым… Но в умелых руках… А мне когда-то очень давно преподавали науку ножевого боя… В любом случае – буду действовать, не стану безропотной жертвой!

15

Немецкое ругательство Schweinhund (буквально «свинская собака») переводится как «сволочь», но по смыслу ближе к слову «стерва», безотносительно к полу именуемого. Часто употребляется для «связки слов», наподобие известного русского матерного слова на букву «Б».

Солдат, пыхтя как паровоз, протопал мимо моего отнорка, даже не глянув в сторону. А чего глядеть-то, правда? Вокруг априори свои! Я выскочил за спиной немца и, схватив его за шкирку, рванул на себя, одновременно слегка подбив сапогом под колено. Здоровенный парень, пискнув, рухнул всей массой прямо на выставленный клинок ножа. Грохнул о каменные плиты пулемет. Тело немца сразу обмякло, но я, нависнув над упавшим, резко, с небольшим проворотом, выдернул нож и заученно, для контроля, ударил в горло. Один есть!

Только теперь, выпустив из скрюченных пальцев воротник мундира, я мельком подивился – ткань была толстая, шерстяная, это же как им жарко должно быть. Машинально вытерев лезвие об рукав гимнастерки, оглядываюсь по сторонам – вокруг никого. Где-то рядом, буквально в десятке шагов, продолжается несуетливое движение, немцы деловито обустраивают позиции, но мой маневр остался незамеченным. Складываю и убираю в карман нож и подхватываю с пола пулемет. А тяжелый, сволочь! Раза в два больше нашего «ПКМ» весит. Так, а боеприпасы где? Много я тут навоюю с одним… диском. Ну да, сбоку от ствольной коробки торчит небольшой круглый магазин, похоже, патронов на сорок-пятьдесят. Такой вроде бы «улиткой» называют.

Беглый осмотр мертвого тела пулеметчика озадачил меня – на нем реально не было запасных магазинов к пулемету. Это что же: патроны второй номер расчета за ним таскать должен? Зато на поясе висела кобура с пистолетом. Ладно, на безрыбье и жопа соловей! Мне и пятидесяти патронов хватит, чтобы слегка проредить толпу потомков тевтонских псов-рыцарей.

Выхожу на хоры. Первой жертвой становятся два солдата, чего-то делающие у большого заднего окна. Короткая очередь, и мне становится видно, над чем покойники работали – устанавливали треногу для станкача. В смысле, не просто так на пол ставили, а по всем правилам оборудовали пулеметную точку. Причем самого пулемета у них не было. Вероятно, эти два парня – второй и третий номера расчета того здоровяка, который остался лежать на лестнице с перерезанным горлом. Взять у них запасные «улитки»? Пока не стоит – времени нет, да и не дадут мне сейчас больше одного магазина отстрелять.

Взгляд с хоров вниз – немчура, используя скамейки, баррикадирует окна клуба. Наверх, на меня, никто не смотрит. Хотя только что отсюда донеслись звуки выстрелов. А чего туда пялиться – там же свои должны быть. И стрелял родной немецкий пулемет. Мало ли по кому камрады стреляют. Большая ошибка, мать вашу!

Внизу человек тридцать, примерно поровну у левой и правой стены. Положив ствол «МГ» на перила барьера, приседаю на одно колено и даю первую очередь. Хорошо легла, кучненько! Сразу троим досталось. А остальные, вместо того чтобы прятаться, одновременно подняли головы, принявшись высматривать, кто же там хулиганит на хорах. И это хваленые элитные бойцы штурмовой группы?

Поделиться с друзьями: