Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы
Шрифт:
Хотя… Какое там «до смерти»… Вру я, конечно…
Мы ведь грустим о своих женщинах, с которыми когда-то встречались. Мы с мужской нежностью вспоминаем о своих друзьях и даже врагах прошлых, с которыми служили когда-то… Мы становимся ещё взрослее и ещё старее…
***
Нет! Это «если» всё-таки есть!
***
Звонок.
– Разрешите?
– Пожалуйста… Вы по вызову? Извините, потише. Муж сейчас спит. Он болеет очень…
– Что с телевизором? Пройти разрешите?
– Да, проходите. А с телевизором непонятно что… У нас старенький ещё, «Рубин». По всем шести
– Почему так решили?
– Это просто… Только военные всегда спрашивают: «разрешите»…
– Кхм…
***
Ну, да… Конечно!..
Я этот проклятый 3УСЦТ двадцать лет назад последний раз ремонтировал… Откуда они выкопали этот анахронизм? Бабка вообще странная… Матерится… И зачем она этот «Рубин» вывозит?.. Хотя… старенькие ведь люди… Ладно…
Млять, похоже, что-то с переходным фильтром в селекторе каналов… Чего бы он помехи по всем выделёнкам гнал… У меня и конденсаторов таких нет, русских…
Тихонько скрипнула дверь и ещё чего-то тягомотно заскрипело:
– Идыот! У тыба, пробыт транзистор кыты триста пяннацать–Бы в мытровом блоке. Который по питанию стоит!.. Выпаяй из дыцыметрового и поставь… Ставь, тебе говорю! Малый! Мать тебя в перебабушку и три мощных динистора с ребристыми радиаторами в жопу!.. Сволочь! Облысел уже, а всё, как курсант около доски, хренотень несёшь себе под нос… Карандаши не хотел точить?! Сейчас обедать идём, а потом – карандаши! И не вздумай сказать, что не будешь затачивать! Лентяй, мля…
***
…Да ладно тебе, Александр Иванович… Подкрался ты, конечно, незаметно на колясочке своей… Заточу я твои карандаши… Куда мне деться…
А знаете, Александр Иванович? Если бы не вы, то я после увольнения бутылки собирал бы… Хоть я и хреново сейчас помню 3УСЦТ, зато хорошо науку вашу помню, ибо это не КТ-315Б, а именно переходной кондёр слетел! Спасибо вам, Иваныч!
КЕБ Записки из НИИ. Оскорбление
Вжжжик, вжжжик, вжжжик… звучал матричный принтер, выводя на печать документацию в графическом режиме.
– Ну и долго ещё? – спросил Саныч.
– Ещё минут 15…
– А чего так? На прошлой неделе эта хрень минут за пять распечаталась.
– Ага. А вот напомни мне, на чём ты вертел современные технологии, ежели тебе какие-то две жалкие формулы приходится рисовать вручную?
– И что с того?
– А вот и то – твои формулы я вставил, но теперь принтер вынужден печатать всё в графическом режиме, а это много дольше, чем в текстовом…
Принтер закончил печатать, Саныч схватил листы, обложил их двумя заранее заготовленными полосками стеклотекстолита и скрепил болтами на 4.
Вообще-то я ему сначала предлагал на 3, но Саныч сказал, что это несерьёзно, и стал коситься на коробку с М6. Ну не было тогда брошюровальных машин…
– Ну, всё. Я пошёл к конструкторам.
– Давай. Не забудь завтра проставиться.
– А чего это я? Вместе же работали?
– А то, что тебе военпред
премию 20 определил, а мне только 8.– Ха! Так ты его почаще «ебанутым пиздоболом» в туалете называй, вообще ничего не получишь.
– Ну да. Я что теперь должен проверять все кабинки на предмет того, не серет ли там наш военпред?
– А кто ему на любимые ботинки излишки припоя стряхнул, будто кончил?
– Так откуда же я знал, что он у меня за спиной стоит? Ты же с ним трепался.
– А второй раз зачем стряхнул?
– Так я думал, что он после первого раза отошёл…
***
– Ладно, ни пуха тебе.
– Иди нах.
– А не к чёрту?
– Нах – оно надёжнее.
– Тьфу, блин…
***
Саныч захлопнул дверь. Я отключил приборы, отодвинул всякую хрень на столе и взялся за курсовик по РТС, который здорово запустил с этой тематикой.
Саныч появился примерно через полтора часа. Вошёл, как-то тихо прикрыл за собой дверь, сел и закурил, глядя в окно в противоположном конце лаборатории.
– Что случилось?
– Да… Ерунда…
– Но всё-таки. Что с тобой?
Саныч затушил беломорину, поднялся и сказал:
– Другие расскажут. Или завтра на собрании узнаешь. Если кто спросит, скажи, что я домой ушёл.
***
Что же так могло расстроить Саныча? Поразмышляв об этом минут пятнадцать, я обесточил его стол и ушёл в курилку.
Мне так и не удалось выяснить, что же произошло в КБ. Максимум, что я узнал, так это то, что ну очень уважаемая тётка сидит в истерике в санчасти и хлещет корвалол стаканами.
Утром, как только закончилось полуофициально отведённое время на чаепитие, т.е., примерно часов в 8.00, весь отдел созвали на товарищеский суд. Саныч уже давно был на работе – я это видел по включённому на его столе оборудованию, но сам он где-то отсутствовал. Он страдал на старости лет жуткой бессонницей и часто приходил на работу то 4, то в 5 утра, чтобы спокойно посидеть за любимым занятием.
В самую большую по площади лабораторию набилось человек 60-70. Здесь были наш отдел и сотрудники КБ. Машинально я подошёл к Санычу и, отодвинув что-то шепчущего девушкам комсорга, нагло уселся рядом со своим Наставником. С другой стороны от Саныча также облокотился на верстак парторг, а чуть поодаль стоял начальник отдела.
– Ты это, приготовься, – сказал мне парторг. Скорее всего, тебе придётся что-то умное сказать.
Угу. Если бы я не был готов постоять за своего Наставника, я бы не пришёл на собрание.
– Ну что же, товарищи. Давайте начнём, – начал суд секретарь профкома.
– Как вы все уже знаете, ведущий инженер отдела ХХХХ оскорбил словами ведущего инженера-конструктора КБ. В результате оскорбления пострадавшая провела в санчасти остаток рабочего дня, и решался вопрос об её госпитализации. Давайте её заслушаем. Расскажите, как вас оскорбили?
– Ну… Я была на своём рабочем месте, когда вот он, принёс мне свою документацию. Я пролистала её, и мне стало непонятно в одном абзаце. Я решила уточнить и спросила у Валентина Александровича. А он… Он показал мне уравнение и сказал, что я должна эти параметры по этому уравнению посчитать…