Различные миры моей души

Первосвященник, сжав губы, помолчал.

– Что ты, язычник, имеющий легион богов и ни в одного всерьёз не верящий, можешь знать про мою веру и моего Бога? – наконец сказал он. – Что ты можешь знать о том, как нас Бог любит, испытывает или карает? Что ты вообще знаешь об истории моего народа? О том, как он появился и как любил своего Бога? И всё же наш Бог, хоть и наказывает нас как суровый отец, но он и защищает нас от врагов наших, – Голос Каиафы гремел под сводами колонн, набирая силу. – Что случилось с Помпеем, посмевшим пройти за завесу храма, наше святое место? Его голова была принесена в дар Цезарю. Голову и правую руку Красса, посмевшего забрать храмовую казну для войны с парфянами, кинули как кость собаке перед пиршественным столом парфянского царя. Легат Сабин, покусившийся на казну святилища, был обезглавлен. Ирод, прозванный глупцами Великим, ограбивший сокровищницу царя Давида, был ещё при жизни изъеден червями, что, очевидно, так повлияло на его мозги, что в помрачении ума он убил любимую жену, трёх сыновей и половину родственников, и скончался в страшных муках, моля окружающих ускорить его смерть. Сокровища Храма и его служители неприкосновенны. Мы служим Богу, как можем. И не наша вина, если это у нас получается лучше, чем у тебя императору или у твоего императора народу, как он любит говорить. Да, я богат. Но это не моё богатство, а Храма. Этого же новоявленного пророка, посмевшего говорить от имени Бога, ждёт та же участь, что и всех врагов иудеев. И ты мне в этом поможешь, префект. Иначе тебя ждёт восстание. А это может совершенно не понравиться Риму.

Внимательно слушавший Пилат содрогнулся, глядя в горящие фанатическим блеском глаза первосвященника. Во имя веры и иудейского народа, во имя спасения своего статуса и собственной власти этот человек не остановится перед поголовным уничтожением тех, кого посчитает препятствием. Может, стоит пожертвовать только одним?

– Но боги! Я не знаю, где он, – Пилат остановился перед ним. Он не хотел подчиняться столь грубой силе и столь изворотливому разуму. Имея сведения, он хотел оттянуть как можно дальше неумолимый конец. Хотя и не понимал, что же такого этот конец принесёт лично ему.

– Завтра он будет праздновать вечер Пейсах за потоком Кедрон в саду Гефсимании.

– Откуда ты знаешь?

– Как ты сказал, мои шпионы не зря получают деньги. К тому же об этом мне донёс один из его учеников.

– Кто же этот предатель?

– Почему же он предатель? У каждого на этой земле своя миссия. Не только у этого Иешуа.

– И у тебя?

– И у меня. Думаешь, я не знаю, как ты и твои солдаты ненавидите Иудею? С какой радостью вы выбили бы из моего народа все до последнего гроша и выбросили в пустыню? Думаешь, слова этого Иешуа о Боге, истине и любви к ближнему не нашли отклика в моём сердце? Но представь, если он будет жить, толпы людей будут ходить за ним стадом. А кто будет работать, и отдавать вам налоги, которых кесарь вовсе не отменял? Кто будет приносить жертвы в нашем Храме, чтобы Бог не прогневался на нас ещё больше? Я не хочу видеть резню на улицах Ершалаима, я не хочу, чтобы Рим поглотил Иудею, как он это сделал с другими покорёнными странами. Смерть Иешуа объединит иудеев…

– Против нас? – вставил Пилат, грозно хмуря брови. – Я понимаю твою мысль, и мне она не нравится.

– Нет, не против вас, а вместе с вами. Иудея будет Иудеей в составе Рима, а не его служанкой, рабой. Ты же докажешь, что этот Иешуа – не есть твоя марионетка, что его появление – не есть твой коварный план.

– Хоть твои слова и противны моей душе, но ты прав. Однако, если я буду вынужден, я поступлю так, как скажут жители Иерусалима.

Иосиф Каиафа наклонил голову и повернулся, чтобы уходить.

– Так всё же, кто тот человек, который сказал тебе, где завтра следует искать Иисуса? И что он получил за это?

– Ты хочешь это знать?

– Да, я хочу знать имя того, кого будут проклинать больше меня.

– Что ж. Это любимый ученик Иешуа, самый пылкий и верный его последователь. Зовут его Иегуда Симеонов Ушгуриуд. Получил он тридцать тетрадрахм, чтобы помочь жене своей, Марии, и сестре её, Марфе. А также чтобы раздать милостыню от имени Иешуа. По крайней мере, это его слова. И он вовсе не предатель. Он разделяет мои мысли и радеет желанием спасти свою страну.

– Ты хорошо промыл ему мозги.

– Он патриот. Мне это было без надобности.

Пилат помолчал, потирая лоб.

– Иуда… Да, жаль мне его. С завтрашнего дня он будет проклят не только на земле, но и на небе. И это всё из-за тридцати серебряных монет? Паршивый раб стоит пятьдесят.

– Как я сказал, у каждого на этой земле своя миссия.

Он поклонился и медленно и с достоинством вышел.

Пилат походил ещё некоторое время по колоннаде. Наконец, он обратился к стоящему у дверей воину:

– Позови мне начальника стражи.

Солдат стукнул копьём в пол и вышел передать распоряжение префекта.

Когда начальник стражи пришёл, префект сидел на своём месте и просматривал свитки с записями своего разговора со шпионом.

– Сегодня ты получишь приказ об аресте Иисуса из Галилеи, называемого Спасителем. Завтра вечером ты пойдёшь к Иуде Сикариоту. Адрес тебе даст Иосиф Каиафа или его тесть, Ана. Оба едины в своей ненависти, – пробормотал он. – Иуда тебе покажет, куда следовать, чтобы произвести арест.

– Сколько для этого ареста взять людей и куда после поместить арестованного? – безразлично спросил начальник стражи.

– Вместе с Иисусом будет человек десять. Возьми один отряд. Если Каиафа захочет тебя сопровождать и сам произвести арест, не препятствуй ему. Приведёшь арестованного потом туда, куда тебе скажет Каиафа. Нет. Приведёшь его ко мне. Дело об оскорблении кесаря должно рассматриваться римским судом. Иди.

Начальник стражи вышел.

Новый день не принёс облегчения от жары, стоявшей уже около месяца. Духота делала людей злыми и лишала способности трезво мыслить. Ожесточение заставляло искать виновных в их бедах. Тайные нашёптывания шпионов священников и вовсе сбивали с толку. Пришествие, как считалось, царя Иудейского, не принесло облегчения иудеям. Римский префект никуда не делся, а римская власть всё ещё требовала отдавать себе налоги. Науськанные саддукеями люди роптали. И когда ближе к вечеру стало известно, что Иуда привёл стражников к Иисусу, и его арестовали, город заволновался. Ещё недавно встречавший своего, как казалось спасителя, триумфом и выстилавший перед его ослом дорогу пальмовыми ветвями, теперь город насупился, насторожился и, похоже, сожалел о своей поспешной радости: ведь если он так велик и могуществен, почему он не призвал своего отца – Бога, – чтобы ареста не случилось? Почему не освободил Иудею от римского владычества? Почему не сел на престол Ирода?

Несмотря на приказ Пилата, Иосиф Каиафа настоял, чтобы Иисуса отвели сначала к Эльханану, его тестю. Эльханан ни во что вмешиваться не хотел. Он единственно хотел окончания всего этого, поскольку с появлением Иисуса почтения к священникам стало меньше, недовольных больше, а в храмовую сокровищницу поступало все меньше и меньше сиклей. Созванные в спешном порядке люди должны были присутствовать при его разговоре с Иисусом, чтобы видеть триумф священников и жалкое поражение бывшего кумира, чтобы стройный крик о приговоре дошёл до префекта, и он принял решение о казни мешавшего им выскочки, какими бы словами этот выскочка ни прикрывался.

– Ответь мне, – обратился Эльханан к Иисусу. – Чему ты учишь людей? Чему учат твои ученики? Почему ты называешь себя Богом и Божьим сыном? Ты разве не знаешь, что Бог у нас один, и мы следуем тем писаниям, которые дал нам праотец наш, Моше, получив их от Него? Это мы учим людей соблюдать божьи заповеди, а не ты – сын простого плотника, нигде и ни чему не учёный!

– Если бы вы были дети Божьи, то делали бы Божьи дела, – отвечал Иисус. – А не искали причин очернить и убить меня. Если бы вы были дети Божьи, вы бы услышали мои слова, приняли бы и полюбили меня. Вы соблюдаете закон Моше, забыв его дух. Вы следуете букве в любой его мелочи, забывая, что Богу нужны не обряды, а душа ваша. Не я пришёл к вам. Бог, отец мой, меня направил. Вы не понимаете моих слов, потому что не хотите их слышать. Сейчас в вас говорит не Бог, а бес. Если бы вы раскрыли сердца ваши моим словам, то вам и смерть была бы не страшна. Поскольку смерти нет. Есть только вечная жизнь.

– Ты хочешь сказать, – вскричал Эльханан. – что и Авраам, и Давид, и Илия, и прочие пророки не умерли? Что они живы? И после этого ты говоришь, что бес в нас? Да ты сам Мастема! «Кто уверует в меня, тот спасётся», – это твои слова! Кем ты себя возомнил? Может, ты скажешь, что ты и есть сам Бог?

– Нет, Эльханан, я сын Божий и сын Человеческий. И я сам ничего не говорю. Бог говорит с вами через меня. Я никогда не таился, я всегда говорил с людьми, как сейчас с вами. И почему вы спрашиваете меня? Спросите людей, с которыми я говорил. Их открытые души приняли мои слова. Они поняли, что я им говорил.