Различные миры моей души

Тут один из священников, стоявших ближе всех прочих к Иисусу, с размаху ударил его по лицу.

– Как смеешь ты, плотников сын, так разговаривать с первосвященником? Смири свою гордыню перед служителями Господа!

Иисус кротко улыбнулся, приложив к покрасневшей щеке руку.

– Загляни в свое сердце и скажи, что я не прав, – произнес он. – Если я не прав, докажи мне. А если я прав, то почему ты меня ударил?

Священники заволновались, заговорили все разом. Эльханан поднял руку, призывая к тишине.

– Ведите его к Иосифу Каиафе, – приказал он. – Только сначала его надлежит связать.

Слуги кинулись к Иисусу с верёвками и вывели его, связанного.

– Ведите его в Сангедрин! Туда же приведите свидетелей его вины. Он слишком ловок, его слова слишком запутанны. Тут нужны мудрые священники, которые поймут его лукавство.

Стража, подхватив Иисуса, вместе с толпой направилась к Сангедрину, на Храмовую гору. Перед зданием толпа собралась ещё больше, чем та, что сопровождала Иисуса на всём протяжении его пути к Эльханану. Внутри помещения собрались все священники Иерусалима, настроенные приговорить его, чего бы это ни стоило. Подговорённые лжесвидетели находились тут же, скрываясь за спинами соплеменников.

– Вот, уважаемые, перед вами стоит Иешуа, называемый многими заблудшими душами Мешиахом, – обратился Каиафа к священникам, стоявшим вокруг Иисуса. – Мы все знаем его вину. Однако требуется для вынесения приговора озвучить обвинения, предъявляемые ему, вызвать свидетелей и вынести приговор. Призовите свидетелей его слов.

Слуги священников вышли и ввели за собой двух мужчин.

– Скажите нам всем, что говорил Иешуа про Храм Давида?

Один мужчина замялся, теребя край своей одежды. Другой, не глядя на Иисуса, тихо сказал:

– Он говорил, что может разрушить Храм и отстроить его в три дня заново, – и, глядя в пол, тихо добавил. – Он сказал, что он Бог и Божий сын.

– Он так сказал?

– Да, – ответил первый, не переставая мять свою одежду.

– Вы все слышали? – обратился Каиафа к священникам. – Что же ты скажешь? – Он повернулся к Иисусу. Но тот молчал.

– Почему ты молчишь? Они говорят правду?

Но Иисус продолжал молчать. Тогда вперёд вышел священник с белой от возраста головой и, простирая к Иисусу руки, сказал:

– Богом единым прошу, ответь, ты ли Мешиах, сын Божий? Ты ли царь Иудейский, обещанный нам пророками?

Иисус поднял на него глаза и ответил:

– Ты сам дал ответ на свой вопрос. А вам я теперь вот что скажу: отныне вы увидите меня, сына человеческого, сидящего рядом с Богом и идущего к вам через века по небу. Милостию Божией я вас прощаю, как простит вас Бог.

Услышав последнюю фразу, Каиафа вскочил и, разорвав на себе одежду, закричал:

– Это ли не богохульство? Что ещё нам надо? Все мы слышали его слова! Каково ваше решение?

Священники заговорили все разом. Наконец, престарелый священник, спрашивавший, не Мешиах ли Иисус, ответил:

– Никто не вправе приписывать себе Божий замысел и говорить от имени Бога. Даже пророки так не поступали. Этот человек богохульник. Он смущает народ своими речами, он лечит в шаббат, когда каждый правоверный иудей должен отдыхать и посвящать этот день только мыслям Богу нашему. Он не почитает наши обычаи, установленные предками нашими и освящённые прародителем нашим Авраамом, хотя сам он и называет себя иудеем. Он прощает падших женщин и общается с ними и с язычниками как с равными. Он не соблюдает постов. Наш приговор – пусть исполнятся его слова. Он должен быть казнён. И казнён немедленно.

– Мы не можем казнить в праздник, – сказал Каиафа. – Этот человек нарушил не только наши обычаи, но и посягнул на власть царя и кесаря, когда стал называться царём Иудейским, говорить от имени и власти Бога. Поэтому судить и казнить его должен римский суд. Я призываю вести его в преторию, к Пилату.

Под одобрительный гул Каиафа, связанный Иисус, священники и толпа направились к Пилату. Пилат встретил их на ступенях претории, поскольку в честь праздника правоверные иудеи не захотели осквернить себя нахождением в доме язычника. Увидев связанного Иисуса, Пилат вспомнил слова его учителя философии в военной школе: будьте осторожны с вашими желаниями, они имеют свойство исполняться. Тогда он не понимал смысла этих слов. Но теперь, когда его желание исполняется, он захотел, чтобы этого никогда не было. Он хотел говорить с Иисусом и вот, теперь у него есть такая возможность. Ревущая толпа, настроенная растерзать арестованного, непреклонный Иосиф Каиафа, который пойдёт на всё, лишь бы добиться своего, лишь бы не запятнать всесилия своего священства, лишь бы не отдать и пяди его могущества, власти и богатств, права толковать Закон Моисея к своей выгоде, и Иисус, покорно стоящий, как овца, ведомая на заклание. Иисус, который ни слова не говорил в свою защиту, который не обличал ложь и лжесвидетельства первосвященников и нанятых свидетелей, который не призывал толпу поверить ему – всё это казалось кошмаром после триумфального шествия этого человека всего три дня назад. Он должен проснуться. Пилат тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли и внезапно нахлынувшую боль.

– Чего вы хотите? – обратился он к священникам. – В чём вы обвиняете этого человека и чего хотите от меня?

Вперёд вышел один из священников и сказал:

– Ты префект в Иудее. Ты закон в Ершалаиме. Если бы этот человек был безвинен, мы бы не привели его к тебе. Суди его и поступи по закону.

– Что он совершил? Почему вы не хотите судить его сами?

– Он нарушил не только наши законы. Он посягнул на престол кесаря! Суди его!

Пилат велел страже привести Иисуса к себе и позвать писца.

Когда двери за Иисусом закрылись, отгородив его от возмущённых священников и толпы, Пилат как будто забыл о нём. Он медленно прохаживался по залу, думая о своём. Надменные первосвященники не захотели пройти в дом, где находился он, язычник. Сейчас наверняка они побежали совершать омовения, так как их ноги коснулись нечистого места. Проклятые гордецы. Их Бог столько раз их наказывал, а они всё равно считают себя превыше всех остальных людей. Пилат не знал священных текстов, но, живя в Иудее, ему приходилось вопреки своему безразличию вникать в сказания и мифы народа, которым он управлял. Хотя, знал он обычаи или не знал, иудеи всё равно бунтовали, на какие бы уступки по повелению кесаря он ни шёл.

Вдруг он остановился прямо перед Иисусом.

– Так значит это ты царь Иудейский? – спросил он, пытливо глядя ему в глаза.

Иисус промолчал, не отводя глаз.

– Ты Иудейский царь? – снова спросил Пилат после недолгого молчания.

– Это ты сам решил или тебе кто-то сказал? – спросил в ответ Иисус.

Удивлённый его смелостью, Пилат приподнял брови.

– Тебя привели ко мне твои соплеменники. Они требуют от меня решения казнить тебя. Я тебя спрашиваю, за что я должен тебя казнить? В чём твоя вина?

– Моя вина в том, что я не сумел помочь открыть людям сердце Богу. Что вместо восстания и войны с Римом я призывал к любви ко всем людям. Со времён наших прародителей Авраама, Соломона, Давида прошло столько времени, что вера в Бога единого стала верой в исполнение обрядов перед Его лицом. Сама вера ушла. Остались только здание Храма, сикли, храмовые жертвы и первосвященники, цитирующие Слово Божье, забыв его смысл. От того Рим и смог завоевать Иудею. От того иудеи и хотят выбраться из-под власти Рима. Все забыли смысл, оставив только мертвые слова и тексты. Ты спрашиваешь, царь ли я? Но мое царство не здесь. Оно от Бога. Если бы моё царство было земным, никто меня бы не предал и не привёл бы к тебе – я бы мог запугать, завлечь, купить своих врагов. Более того, на руках моих соплеменников я вошёл бы в твою преторию и именем иудейских предков лишил тебя и кесаря власти над Иудеей. Я же пришёл в этот мир говорить людям истину, заставить их открыть ей свои души и сердца.