Разлюбить князя

— Что случилось, Буршан?

— Хозяин дома?

— Да. Спит.

— Разбуди. Это срочно.

— Я проснулся уже. — Из дальней комнаты вышел Руберик. — Что привело тебя в столь поздний час?

— Мне нужна твоя помощь. Ты готов отправиться в путь сию минуту?

— Рорки напали? — вопросом на вопрос ответил друг.

— Нет. Тут дело намного серьёзней. Таню похитили.

— Опять!? Да что же так не везёт твоей женщине!

— Так ты поможешь?

— Уже иду одеваться. К Сатурату можешь не заходить. Он в отъезде.

— Хорошо. Собирайся и подходи к моему дому. Я по дороге зайду к Ансэту и Такуру. И, пожалуйста, поторопись.

Через некоторое время четыре всадника, вооружённые не только ножами, но ещё дротиками, отъехали от дома Буршана. Бурт бежал впереди, указывая дорогу. Запах, который привлёк его внимание у реки, был ничем иным, как запахом Таниных духов. Не смотря на то, что запах был тонким и изысканным, он долго сохранялся, поэтому пёс бежал уверенно, только изредка останавливаясь, что бы дождаться всадников.

Часть 7 глава 1

Таня медленно выходила из сна. Голова болела страшно. Негромкие мужские голоса казались ей колокольным набатом.

— Долго ещё до твоего дома добираться?

— Скоро уже. Правда, это не дом, а так… место для ночёвки. Домик охотника.

— Так получается, туда любой может во время охоты на ночёвку заглянуть?

— Без моего разрешения — нет. Все знают, что хозяин я и не рискнут нарываться на неприятности.

— А если князь в погоню пустится? Не боишься?

— Князь уже никуда и никогда не пустится. Яд каршита парализует почти сразу, как только попадает в кровь. Если вовремя не обработать рану и не дать выпить противоядия, то через несколько дней человек умирает, не приходя в сознание. Уверен, что Буршан лежит сейчас на берегу реки, и никто его не ищет. Ведь он пошёл купаться на реку со своей девкой. Никому и в голову не придёт начать искать их до рассвета. Мало ли чем господа занимаются! — мерзко хихикнул он. — Поэтому я не только молодайку продам за это время, но и сам исчезну из Голубой Дали. Денег мне…

— Нам, — перебил его один из спутников.

— Что?.. А, да… нам. Так вот, денег нам за такую красотку их готым отсыплет столько, что мы спокойно за океан в самые дальние Дали уплывём. Нас и не найдут никогда, даже если смерть князя и пропажу Тани со мной свяжут.

— А с какими кочевниками ты договорился?

— С шардугами. Их готым очень любит женщин с округлыми формами.

— Так кто ж их не любит? — засмеялся другой мужчина. — Только неужели ты продашь её, а сам даже с ней не позабавишься?

— Ещё как позабавлюсь! Я её с этим прицелом и похищал.

— Не ты, а мы, — снова поправил его первый мужчина. — Я вот как рассуждаю, Сарук: молодайку мы вместе умыкнули? Вместе. А развлекаться ты один хочешь? Так дело не пойдёт…

— А кто тебе сказал, что я один? Мне не жалко — пользуйтесь, но… — тут Сарук повысил голос, — но… идея похищения моя, договаривался с готымом о продаже девки тоже я, значит…

— Что? — в один голос спросили его спутники.

— Значит, первым с ней забавляться буду я. И это не обсуждается. Понятно!?

— Ну… это справедливо, — согласился один.

— Согласен, — кивнул другой.

Таня поняла, что попала в очередной переплёт. «Чувство такое, что я появилась в этом мире с одной целью — быть похищенной и неважно, кем. Они тут все помешаны на похищении женщин. Словно им больше заняться нечем». — С отчаянием думала она. И вдруг мысленно содрогнулась — Буршан! Только сейчас она окончательно осознала весь смысл слов Сарука. Князь должен умереть, не приходя в сознание! Она помнила, как он упал на траву. Помнила тёмное пятно крови, расплывающееся по светлым волосам. Если ему не оказать помощь в ближайшее время, то она никогда больше не увидит его, даже если сбежит от похитителей. От этой ужасной мысли сердце её сжалось от боли, и она невольно застонала.

— Что? Очухалась молодайка?

— Нет. Но, похоже, скоро придёт в себя, раз стонет.

Таня сжала зубы, чтоб не расплакаться. Неужели она, действительно, больше никогда не увидит князя живым!? Какое это страшное слово — никогда… Из разговора мужчин она поняла, что похитили её не только с целью продажи. И почему похитили именно её, тоже было ясно: Сарук не простил ей унижения на празднике Пяти костров. Не зря у неё кольнуло сердце, когда она встретилась взглядом со стоявшим на коленях Саруком. Про шардугов она знала от Фиозы и Эрды. Так же от них она знала, что сбежать из кочевого племени практически невозможно. Значит… «Значит, я должна постараться сбежать до того, как они меня продадут. А ещё лучше, до того, как они со мной позабавятся. Помощи мне ждать, увы, не приходится». Она поняла, что рассчитывать может только на себя и решила как можно дольше притворяться спящей.

— Сарук, это твоя избушка? — завидев небольшое строение, спросил один из мужчин.

— Да, это она. Помоги мне. Держи девку.

Таня почувствовала, как её кто-то подхватил на руки.

— Неси в дом.

Скрипнула дверь.

— Сюда клади, на кровать. — Услышала она голос Сарука.

— Не слишком ли долго она спит?

— Нет. Хотя… ты, наверно, много зелья в неё влил. Я же говорил, что хватит. А с другой стороны, пусть спит. Мы пока перекусим. Думаю, вы тоже проголодались, не один я, да? Я с собой окорок и крупу прихватил. Сейчас похлёбку сделаем. Иди, Ванур, костёр разожги. Там на улице есть костровище. А ты, Микай, за водой сходи. Вот котелок.

Таня услышала металлический грохот.

— А где воду взять?

— Пройдёшь вниз по тропинке к кустам ядмы. Там родник увидишь. А я сейчас пока миски достану, ложки и соль. В общем, всё, что для ужина понадобится…

По звуку шагов Таня поняла, что спутники Сарука покинули дом. Она лежала на боку — так её положил тот мужчина, что принёс. И её это вполне устраивало, потому что она могла наблюдать сквозь ресницы за тем, что происходит в доме.

Сарук взял свечи, которые стояли на полке. Расставил их на столе и зажёг. Потом снял со стеллажа короб, поставил его на стол и вынул оттуда глиняные миски. Отставил в сторону три штуки, две из которых были тёмного цвета, одна — светлая. Так же вынул ложки, не большой деревянный бочонок с крышкой и деревянную плошку.

— Да… сейчас… дам я вам с ней поразвлечься… ждите. И женщины вам не видать, и денег не видать, как своих ушей без зеркала, — приговаривая так, он вынул из кармана маленькую склянку и капнул несколько капель на дно каждой тёмной миски. Потом вынул из своей котомки ломоть хлеба. Разломил его на три части, положил в плошку и, подхватив свою котомку, деревянный бочонок и плошку с хлебом, вышел на улицу.

— Вот, — услышала Таня его голос, так как он не закрыл за собой дверь, — тут окорок, крупа… О, да у вас уже и вода закипает! Это хорошо.