Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 3
Шрифт:
– Где вы сейчас находитесь? Так... это здание Ходзё?
– похоже, компьютерный гений параллельно запустил у себя служебную программу, да не одну.
– Так точно. Служебный коридор номер три, движемся по направлению к кобану, - постовому не оставалось ничего иного, как продолжить терять лицо дальше.
– Оставайтесь на месте. Мы рядом. Сейчас буду, - Ватанабэ, не растрачивая время на лишние разговоры, разорвал соединение по служебному каналу со своей стороны.
Старший наряда, переглянувшись
С одной стороны, перспектива поощрения была ещё минуту назад более чем реальной: доставить девчонку в стакан, оформить, вызвать кого надо.
А с другой стороны, вызывать-то всё равно надо было именно что сотрудников этого самого Ватанабэ.
С третьей стороны, его личный приезд явно не увеличивал потенциальные шансы на поощрение.
– Сейчас всё улажу.
– Голос пацана, уверенно обратившегося к красноволосой, вырвал офицера из размышлений.
– Не разговаривать!
– искренне возмутился сотрудник полиции такому наглому нарушению со стороны гайдзина.
К счастью, знакомая с правилами бывшая курсант даже не повернулась в сторону своего защитника. Не говоря уже, что оставила его реплику без ответа.
Видимо, молодой якудза что-то такое сообразил - потому что следующие четверть часа он дисциплинированно подпирал спиной стену и вообще смотрел в другую сторону.
Правда, загораживая при этом проход и выставив в него ногу.
Никогда не думал, что какие-то две минуты телефонного разговора могут заставить так нервничать.
Начать с того, что инспектор Садатоши не вяжет лыка, когда я его набираю. Перед ним стоят пустые стаканы, явно из-под алкоголя - и, похоже, никак не первые с того времени, что мы расстались.
Добиться помощи от абсолютно пьяного мужика, к тому же проводящего время в ночь с субботы на воскресенье с коллегами, затея почти безнадежная.
Моё сердце замерло и пропустило удар, но аппарат из рук моего старого знакомого забрал новый знакомый: тот самый Хиротоши Ватанабэ, который самым первым пробовал меня на прочность на семинаре.
Он, похоже, тоже спортсмен - поскольку абсолютно трезв в это время суток, не смотря на их забег в ширину.
Остановив движение пытающихся арестовать Цубасу, мой сегодняшний спарринг-партнер действительно прибывает к нам буквально через четверть часа. Один, очень быстрым шагом.
– Я с аппаратом инспектора, - он обращается ко мне первому и демонстрирует в руке смартфон, как будто я могу таким образом видеть его собственника.
– Так. Доклад.
– Местных стражей порядка из этого здания он даже не приветствует.
– Прибыли на вызов... ресторан Золотая Креветка... драка, групповая... обвинение... не подтвердилось...
– в принципе, местный аналог сержанта передаёт случившееся достаточно точно.
Я уже понял, что процессуальное общение в присутствии полиции имеет здесь свои правила, которыми я просто не владею. Пока.
Дожидаюсь окончания доклада и молча поднимаю руку.
Ватанабэ от меня отмахивается, поворачиваясь при этом к Цубасе:
– Тип расширения?
Она, глядя мимо него, как сомнамбула, выдаёт эту
свою абракадабру (которую лично я не в состоянии даже выговорить, не то что запомнить).– Откуда у тебя оно?
– Хиротоши, игнорируя недовольное лицо офицера кобана, продолжает общаться с моей одноклассницей.
– До начала недели я была курсантом Информационной Академии. Расширение было установлено в рамках регулярных занятий на полигоне.
– Подлежало немедленному удалению после твоего отчисления из Академии, нет?
– уточняет товарищ моего Садатоши.
– Так точно.
Цубаса не говорит больше ничего, только хлопает глазами.
– Яс-с-сно...
– мой спарринг-партнер номер один задумывается, после чего меняет смартфон инспектора Садатоши в своей ладони на какой-то другой.
– Забираю, - потыкав в экран минуты полторы, под неодобрительными взглядами сотрудников в форме, Ватанабэ подносит свой гаджет к видеофиксатору обитателя местного кобана.
– Я бы просил дать мне возможность оформить всё в участке, - тот демонстрирует явное неудовольствие и даже как будто собирается спорить.
– Не обсуждается, - раздражённо ведёт головой влево-вправо Ватанабэ.
– Приказ прогрузился?!
– Так точно.
– Предлагаю соблюдать регламент.
Местные полицейские, нечистые на руку (если верить своим из якудзы), с откровенной злостью во взгляде косятся на меня, когда снимают наручники с моей одноклассницы.
– Я вас более не задерживаю, - Хиротоши, внешне соблюдая вежливость, как я понимаю, на самом деле отбирает у них кость из горла.
Я пока не сильно ориентируюсь в их служебных реалиях. Но, при упоминании Цубасой приложения, они только что танцевать не бросились - со стороны было очень хорошо видно.
Наряд, протопав каблуками мимо меня, удаляется по коридору.
Цубаса, растирая кисти рук, задумчиво таращится им вслед.
– Так... Вы куда направлялись?
– тон моего спарринг-партнера звучит раздражённо.
– Домой. Но не сразу, - отвечаю за двоих.
Если бы здесь был Садатоши, я б, не колеблясь, ввёл его в курс дела, практически ничего не утаивая.
Но с Ватанабэ я настолько близко не знаком, чтобы раскрывать все нюансы деликатного положение моего семейства. И Семейства.
– Придётся потерпеть и задержаться, - сообщает участник семинара номер один.
– Мне надо как минимум оформить показания.
– По её расширению?
– проявляю смекалку.
– Арест, надеюсь, отменяется?
– Наглец, - непонятно отвечает Хиротоши.
– Идите за мной.
Странно. Видимо, я не до конца понимаю роль программных продуктов в современной нейро-физиологии и юриспруденции. Равно как и правила этикета, местами весьма изощренного и мне не преподанного надлежащим образом, по техническим причинам.
Внезапно Цубаса всхлипывает, шмыгает носом и судорожно сжимает мою ладонь.
Хиротоши, шагая по служебному коридору в сторону местного кобана (вслед за удалившимся туда нарядом), решал в голове дилемму.
С одной стороны, именно на его должности проблема красноволосой спутницы пацана яйца выеденного не стоила. Даром что та сейчас, после стресса, старательно пыталась не разреветься.
Ну да, местами это будет подлог - ну так не всегда буква закона должна доминировать над его духом.