Разносчик
Шрифт:
— Скатертью дорога, — пробормотала Наташа, выдыхая: «Фу-у…»
— Наташенька, я тебя не слишком сильно огорчила?
— Всё нормально, Лена. Я чувствую себя прекрасно.
— Да? Ну, слава Богу! Тогда пока! Отдыхай себе на песочке!
Сунув мобильник в карман рюкзачка, Наташа встала, вышла из-под крыши, и только тут до неё дошло, что остановка находится не рядом с деревней, на что она внутренне рассчитывала, собираясь в дорогу, а посреди бесконечных полей и лугов, кое-где пересечённых лесополосами. Выйдя на пустующую дорогу, она растерянно огляделась: через дорогу, далеко-далеко, виднеются дома деревни, но и за остановкой так же далеко — тоже крыши. Куда идти?
Кто-то еле слышно фыркнул рядом. Оглянувшись, Наташа с облегчением усмехнулась. Волчица! Девушка
Зверь смотрел в ту сторону, откуда Наташа приехала. Девушка снова насторожилась. Что это значит? Что ей лучше вернуться?
— Ни за что! — мрачно сказала она волчице.
Та оглянулась и слегка приподняла губу, словно скалясь в насмешке. А Наташа резко подняла голову — и обрадовалась. К остановке торопился автобус. А вдруг он остановится, и среди пассажиров будет кто-нибудь из Радимовки? И начала ждать, отойдя в тень и мысленно заклиная: «Только остановись! Только пусть в автобусе будет человек, с которым я дойду до деревни!» Даже мелькнула мысль, не остановить ли сам автобус, если тот захочет проскочить, — лишь бы спросить, в какую сторону идти!
Но автобус солидно подкатился к остановке. Из его жаркого нутра с трудом вылез человек — Наташа с трудом приглушила смех: сама так вылезала! Пока он дошёл до остановки, внутри которой снова немедленно спряталась от пыли Наташа, автобус деловито рыча, помчался дальше.
Мужчина, лет сорока с небольшим, в джинсах и в пёстрой рубахе с коротким рукавом, с сумкой на длинном ремне, свисающей с плеча, огляделся, закрываясь ладонью от поднявшейся пыли, и быстро зашёл внутрь строения. Улыбнулся девушке, прищурив светло-зелёные глаза, и кивнул:
— Ну и пылища, да?
— Ага… — с готовностью согласилась Наташа. — А вы куда? Не в Радимовку?
— Туда. — Он немного поколебался, а потом сказал: — Вы туда же? Меня должны встретить на машине. Если хотите, поедем вместе.
— Ой, хочу! — искренне обрадовалась девушка. — А может, пойдём прямо сейчас, а потом по дороге нас подхватят? — И объяснила спешку: — Мне ещё бы вернуться успеть.
Мужчина посмотрел на дорогу среди лугов, наверное, прикинул, что на остановке даже при редком транспорте придётся дышать дорожной пылью, и кивнул. Когда они вышли из тени и зашагали за остановочный навес (ага, вот куда надо было!), Наташа вдруг подумала, что незнакомец говорит по-русски свободно, но в выговоре чувствуется какой-то акцент. А потом она вспомнила: когда она заговорила с ним и сказала про Радимовку, он слегка вздрогнул. А… случаем, это не дядя Радима? Тот самый, который за границей живёт? Фамилия у того должна быть Радимов. Вот и вздрогнул. Приглядываясь к спутнику, показалось, она теперь и в самом деле начала замечать в нём черты, роднящие его с любимым лицом.
Любимым… Она украдкой вздохнула. Теперь она может себе признаться в том, о чём никогда и не думала. Мгновения, когда Радим уходил в ночь, уходил из её жизни навсегда, чётко показали, что она… полюбила. И больно стало, когда поняла, что полюбила человека, который напрочь забыл её.
Однажды от неё в небытие ушёл один… Теперь — забыл другой.
Удержав слёзы, она грустно подумала: «Если бы на мне проклятие было, Алексеич бы сказал и помог, но ведь нет… Что за жизнь…»
Кажется, попутчик не испытывал неудобства, пока шёл с девушкой в молчании. Так что Наташа за время ходьбы успела успокоиться и выделить то, что собиралась конкретно сделать, когда оберётся до деревни. И решила, что надо исхитриться и посмотреть в глаза Радима. Хотелось увидеть его настоящее, истинное лицо.
— Наверное, это к нам, — прервал молчание спутник Наташи.
Навстречу и в самом деле неслась легковушка, вздымая за собой молочно-серые клубы пыли. Водителем оказался высоченный и широкоплечий русоголовый парень. Он быстро усадил своих пассажиров — и принялся болтать. Всю дорогу! Затаившись на заднем сиденье, Наташа слушала с жадностью. Он говорил о Радиме! Взахлёб рассказывал о том, как была взбудоражена вся деревня возвращением внука старого Кирилла! Живым-то его уже и не чаяли видеть! Думали — лет шесть назад убийцы всей колдунской семьи увезли
парнишку, да где-нибудь грохнули. А теперь — ему дом строят, да как быстро и легко — все на «пОмочь» пришли! И все начальники понаехали, чтоб документы ему справить, а теперь вот и дядя приехал — какая-никакая, а всё ж родня! А ещё новости такие, что в Радимовку городские, свои деревенские бывшие, возвращаться надумали. Во ведь удумали как. Ладно хоть, время ещё есть — и картошку «садить» и что другое!..Если сначала Наташа думала, не увезёт ли дядя Радима к себе, за границу, то теперь воспряла духом: нет, не увезёт! Сказал же Алексеич — земля Радима держит, не отпустит, и оказался прав, если водителя послушать. Значит… Девушка опустила глаза. Ничего не значит. Она, Наташа, вне игры. Есть факт, вот он: Радим не знает, кто она.
При въезде в деревню она чуть пригнулась на своём сиденье, чтобы водитель не спросил, где её оставить. Но парень, кажется, решил, что она либо с дядей Радима, либо сама скажет, когда надо её высадить, и продолжать болтать до самого бывшего пепелища.
А потом и вовсе про неё забыли.
Дом и в самом деле оказался слегка на отшибе — через два сада от предпоследнего дома. Машина остановилась, не доезжая до стройки совсем немного.
Первым выскочил водитель и сразу показал дяде Радима на новёхонький сруб.
— А вон он, наверху сидит. Ради-им! Встречай!
Прячась за машиной, Наташа скользнула глазами по верху сруба и застыла.
Радим сидел на какой-то толстой доске, прислонившись к другой. Полуголый, в одних джинсах. Кто-то дал ему светлую косынку, которую он использовал как бандану. Но узнать его в жилистом, дочерна загоревшем пирате можно было. Наташу поразило другое. Он сидел не один. Полулёжа, он обнимал прильнувшую к нему хорошенькую девушку, в шортах и маечке, и смеялся вместе с нею… Голова к голове.
На зов он обернулся, а потом кивнул девушке. Та отодвинулась, и парень быстро и легко спустился вниз (Наташа присела за машиной) — обняться с дядей. Они даже не стали всматриваться друг в друга — такие похожие, что пожилые женщины, стоящие рядом с машиной, но Наташи не заметившие, чуток всплакнули над этой встречей.
Пока двое мужчин оживлённо разговаривали, Наташа, чувствуя себя абсолютно лишней и ненужной, огляделась. Ага. Вот обновлённые ворота во двор, а дальше виднеется сад, а в нём… Наверное, Радим ночует в этом покосившемся, как в сказке, домишке — в баньке. Оставить пакет с его вещами здесь? Девушка огляделась. Рядом с садом — никого. Все толпятся у стройки. Она спокойно, как будто не раз ходила здесь, прошла по заросшей тропинке к развалюхе. Шла между жёстко вытянувшимися зарослями крапивы, со вздохом оглядывая старые яблони, уже отцветающие, и бурьян, заполонивший заросли малины, которая еле угадывалась в тёмных листьях густой чащи сорняков. Потом увидела ту самую полуразвалившуюся скамью, о которой говорил Алексеич. Что ж… Здесь и оставит пакет.
Она сняла рюкзак, вынула пакет с вещами. Пристроила так, чтобы не падал, — прислонила к потемневшим от старости брёвнам баньки. Надела полегчавший рюкзак и повернулась. И чуть носом не уткнулась в грудь человека, которого здесь не должно быть. Она подняла чувствительно сумрачные глаза — улыбнуться ему не смогла. Слишком тяжело. Радим. Без косынки, лохматые волосы снова на глаза — не разглядишь.
— Я тебя знаю.
Не вопрос, не утверждение. Узнавание. Или ей так хочется, чтобы в интонациях прозвучало именно это? Нет. Она не будет обманываться. Слишком хорошо знает…
— Я принесла вещи. Пригодятся тебе, — сухо сказала она, поправила ремни рюкзачка и хотела шагнуть в сторону — обойти его.
Он шагнул одновременно с нею, не давая уйти. Глаза вглядывающиеся, злые. Кажется, она поняла его: только недавно от беспамятства очнулся, а тут — на тебе… Новая проблема. Где-то видел, но где?
— Нет. Ты никуда не пойдёшь. Откуда я тебя знаю?
— Жила здесь! — заносчиво бросила она.
— Врёшь. Ты не здешняя. — Сказал жёстко и одним стремительным движением снял с её плеч рюкзак, бросил на скамейку. Чтобы не сбежала? — Ты — другая, не из наших. Раньше я тебя не видел. Откуда я знаю тебя?