Разные миры

– Ваша мама больна.

========== 3 часть. 21 глава. ==========

Если ушиб коленки – это боль. То ее боль была бесчисленными песчинками на пляже.

Если расставание с парнем – это обречение. То ее обречение было бескрайним небом.

Если плохая оценка – это негодование. То ее негодование было звездами в бескрайнем космосе.

Если убежавший щенок – это потеря. То ее потеря отражалась в самом дорогом и важном слове – мама.

Она не могла поверить в слова отца. Ни тогда. Ни сейчас. Сначала хотелось рассмеяться и спросить: “Ты что приехал сюда из-за маминой простуды?”. Ведь где-то на глубинах сознания теплилась эта мысль, но она прекрасно понимала – все намного серьезнее, чем хочет казаться.

Мама. Мамочка… Она всегда была самым дорогим на свете человеком. Она всегда была рядом. Всегда поддерживала. А сейчас какой-то рак мог ее забрать. Но ведь мама намного сильнее его. Она справиться – победит болезнь. И все снова будет, как раньше.

Но заглядывая сейчас через оконное стекло в мамину палату, она переставала в это верить, как и не ругала себя за это. Мама лежала без сознания, мертвенно белая. К ней было подведено множество проводков с непонятными жидкостями. А в комнате раздавался противный писк , сообщающий о работе ее сердца.

– Елена, тебе надо поесть, - к ней осторожно подошел отец и провел рукой по ее спутанным волосам, - Ты не прикоснулась к еде с тех пор, как мы прилетели.

И в голове сразу возник вопрос: а когда это было? Час назад? Пять? Может уже прошли сутки? Она потеряла счет времени, стоя около заветной палаты, прислонившись лбом к окну.

– Я не хочу, - едва слышный шепот вырвался из горла.

– Милая, Керолайн и Джереми в буфете. Ты нужна им…

Нужна? Да, все правильно. Она старшая сестра и должна быть сильной, чтобы они могли брать с нее пример. Но как быть сильной, когда мама умирает?

Подавив всхлип, девушка все же кивнула и направилась к младшим, оставив отца наедине со своими переживаниями. Лестница казалась ей бесконечной, и поэтому, когда она спустилась в буфет, смогла полностью собраться и натянуть на лицо маску девушки, которой должна стать ради сестренки и братика.

– Привет, - она подсела к ним за столик, стараясь улыбнуться. Керолайн едва заметно кивнула, ковыряясь в своей тарелке с едой. А Джереми тут же перебрался к сестре на ручки. Сердце сжалось – они ведь никогда не ладили, а сейчас он ищет в ней утешение. Конечно, она ведь старшая, пока мама не выздоровеет. Она должна забиться о них, ведь отец, как бы сильно не любил своих детей, дома бывал редко, поэтому плохо знал, что да как нужно делать. А она знала. Знала, когда Джеру надо кушать, ложиться спать, где он любит гулять и сколько сладостей можно съесть ему, чтобы не разболелись зубы. Знала, какие уроки надо делать Керолайн на следующий день, куда сестра ходит развлекаться и во сколько она должна быть дома. Она знала о них абсолютно все, и, наверное, только сейчас поняла это. И никогда в жизни она не чувствовала такой ответственности, лежавшую теперь на ее хрупких плечах.

– Тебе надо поесть, - укоризненно проговорила Елена, смотря, как сестра возит еду по тарелке.

– Не хочу.

– Надо, Кер. Заболев, ты маме не поможешь, - сказала она, и сестра тут же поднесла первую ложку к своему рту, тяжело вздохнув.

– Я тоже кушать хочу, - послышался тихий голосок Джера, сжавшегося у Елены на коленках. Девушка, улыбнувшись, пододвинула тарелку с кушаньем брата и начала кормить его с ложечки.

– Деймон звонил? – осторожно спросила Керолайн.

– Да, раз сто, наверное. Я не отвечаю.

– Почему? – удивленно спросила девушка.

– Не могу сейчас думать еще и о нем, - качнула головой старшая Гилберт.

– Он знает, что… почему мы уехали?

– Да, конечно, - печально проговорила Елена и, горько выдохнув, произнесла, - Мне так его не хватает сейчас.

– Все будет хорошо, - Керолайн накрыла ладошку сестры своей и, слегка улыбнувшись, произнесла, - Поешь, а то он убьет тебя и меня заодно, увидев твое измученно лицо.

Елена не удержала легкий смех, когда возле ее рта тут же появилась ложечка, протянутая Джереми. И все казалось таким нормальным. Как будто они сидели дома за кухонным столом и ждали возвращения родителей, а не ждали в столовой больницы результатов упорной борьбы за жизнь их мамы.

***

Все было, как и в прошлом году – толпы детей, прощающихся друг с другом и проливающих слезы, вожатые, организующие отъезд, и желтые автобусы, которые должны были доставить всех на вокзал. Отличие было всего одно – с ним не было Гилберт.

Подруга уехала. И больнее всего был не ее отъезд, а переживания по поводу ее мамы. Как Елена сможет пережить это? Она ведь такая хрупкая и слабая, хоть и кажется порой такой сильной и взрослой. Она ведь еще совсем ребенок. Маленький, капризный и такой упрямый. Даже сейчас, когда не берет трубку телефона. А он ведь звонил, наверное, сотню раз. Конечно, она, скорее всего, в больнице, но все же можно было бы выкрасть минутку, чтобы поговорить с ним, чтобы он мог соврать, что все будет хорошо. Именно соврать, ведь что хорошего может быть, когда дорогой тебе человек в больнице?

– Не берет?
– с сожалением спросила Дейзи, смотря, как он очередной раз сбрасывает вызов.

– Нет.

– Не расстраивайся. Я уверена, она просто занята, - ободрила его слизеринка, которая даже не подозревала о причинах отъезда Елены. Томас сказал отряду, что ее срочно забрал отец из-за каких-то проблем дома, он не стал уточнять, что это за проблемы.

– Ну что, мистер Елена Гилберт, мы еще увидимся в Лондоне? – хлопнул друга по спине Ник. И Сальваторе никак не отреагировал на имя, которым он обратился к нему. Дело в том, что когда на награждение вместо Гилберт на сцену вышел он, в их отряде “шутники” начали называть его Еленой, ну а потом все подхватили это обращение.

– Обязательно. Звони, если будешь там, - в ответ улыбнулся Деймон, - и ты, Дейз. Мы с Еленой будем счастливы видеть вас.

– Конечно. Жалко только ехать долго, - вздохнула Дейзи, - Мы живем на самой окраине Англии.

– Если что, мы можем вас у себя приютить, - легко предложил Сальваторе.

– Тогда жди нас осенью, - не стал долго упираться Никлаус.

А дальше была долгая и утомительная погрузка в автобусе, потом поездка на вокзал и размещение в купе. И он уже думал, что впервые ему придется ехать одному, поскольку его новообретенные друзья летели на самолете, когда неожиданно к нему подсела Бонни.

– Ты что здесь делаешь, Беннет?
– прищурившись, спросил Деймон

– Керолайн тоже уехала, так что мне так же, как и тебе, ехать не с кем, - легко забросив свой чемодан на верхнюю полку, ответила девушка, и присела напротив Сальваторе.

– А как же твои идиоты гриффиндорцы? – с сомнением спросил парень.

– Ты сам ответил на свой вопрос – они идиоты, - улыбнулась Бонни, и к ее удивлению Деймон ответил на ее улыбку. Как оказалось, ехать с Беннет было не так уж плохо, ровно как и общаться с ней. Они быстро нашли общие темы для разговоров и дискуссий, поэтому даже не заметили, как пролетела вся поездка, и они оказались на платформе Лондона.

Он вышел из вагона первым, не потому, конечно, что соскучился по родителям, а потому, что хотел побыстрее направится к Гилберт. Джузеппе и Мэри, переговариваясь, ждали его около колонны, где они условились встретиться. На лице матери была написана неприкрытая радость, когда она увидела сына. А вот отец поглядывал на часы, явно куда-то спеша.

– Привет, мам, - он заботливо поцеловал женщину в щеку, - Отец, - и кивнул Джузеппе.

– Как отдохнул? Все хорошо? – заправляя отросшие пряди волос сына за его ухо, спросила Мэри.