Разоблачение
Шрифт:
Используя самолеты Роулингс, люди могли добраться до Тони менее чем за час. Недалеко от тюрьмы был небольшой муниципальный аэропорт. Езда на машине заняла бы более пяти часов, а коммерческий рейс означал дополнительный час езды от Су-Сити, ближайшего международного аэропорта.
По закону заключенным разрешалось четыре часа посещений в месяц. Тем не менее, по мнению администрации тюрьмы, посетители хорошо влияли на эмоциональное состояние заключенных. Поэтому, в зависимости от наличия места – у каждого посетителя и заключенного должен был быть стул - посещения предоставлялись. Они должны были планироваться заранее и получать
Помимо визитов, Кортни была лучшей в написании писем. Обычно это были просто маленькие записки ни о чем. Когда приходила очередная, невозможно было удержать Тони от улыбки.
Изредка происходило что-то, когда посещений не было. Это были темные, бесцветные дни.
В Южную Дакоту осень нагрянула немного раньше, чем в Айову. К началу сентября что днём, что ночью начало подмораживать. На своих занятиях по садоводству Тони узнал о выносливых, устойчивых к погоде цветах. После Дня труда они убрали летние цветы и посадили хризантемы. Он видел их раньше, но никогда не обращал на них внимания. По всему тюремному кампусу желтые, оранжевые и темно-красные хризантемы добавили цвета.
Психотерапия Тони продвинулась дальше незначительных обсуждений по поводу адаптации Тони к Янктону. Его психотерапевт не являлся врачом, а был консультантом по имени Джим. Сначала Тони не был уверен, что думать о Джиме, кроме того, что ототн не был очень разговорчив для психотерапевта. Тони всегда представлял себе, что терапия - это то, где психотерапевт говорил пациенту, в чем заключались его или её проблемы, и что с ними делать. Он знал свои проблемы: он застрял в тюрьме, в то время как его жена находилась в психиатрической больнице, а их дочь жила со свояком и свояченицей, которых он ненавидел. Конечно, Тони потребовались недели, чтобы обнародовать даже это. У него было правило касательно обмена личной информацией. Разговор с Джимом о личной жизни Тони за пределами Янктона выглядел как нарушение его собственного правила.
Разговоры о тюремной жизни, однако, были приемлемыми. Именно с этого они начинали каждый сеанс. Но они варились в этом уже несколько месяцев, и рутина не менялась.
– Энтони, как дела?
– Спросил Джим.
Тони нравилось, что Джим обращался к нему исключительно по имени. Сотрудники исправительных учреждений, а также любые объявления или приглашения всегда включали имя и номер заключенного. И не так много времени прошло, когда Тони устал слышать Роулингс, номер 01657-3452.
Он пожал плечами.
– Как и следовало ожидать, я полагаю.
Джим ждал. Когда Тони больше ничего не сказал, он продолжил:
– Почему? Чего вы ожидали?
– Я не знаю. Я думал, что мог бы справиться с этим лучше.
– Что вы имеете в виду?
– Я ненавижу это каждую минуту.
Он встал и прошел до окна и обратно. Это было единственное место, где он мог свободно вставать и двигаться, находясь с сотрудником тюрьмы. Он только сейчас это понял.
– Как сейчас! Я даже, черт возьми, не могу сделать так.
– Как?
– Спросил Джим.
– Что вы делаете такого, чего не можете сделать?
– Просто двигаться, ходить, вышагивать, что угодно. Я варюсь в этом
последние несколько месяцев, но не думаю, что смогу справиться с этим еще в следующие сорок четыре месяца. Черт, это звучит как вечность.Он рухнул на стул перед столом Джима.
– Почему?
На щеках Тони проступил румянец, а красный цвет заволок его зрение.
– Это сводит меня с ума.
– Что?
– Это! Если вы собираетесь задавать мне вопросы по три часа в неделю, будьте более конкретны.
– Приведите мне пример.
– Отреагировал Джим.
Ему на самом деле нужно сказать психотерапевту, как тот должен выполнять свою работу?
– Вместо этих ваших как или почему, спросите, почему я не думаю, что смогу пройти через это или что сводит меня с ума - используйте полные предложения.
– Это то, что вы всегда делаете?
Тони задумался на минуту.
– Я думаю, да. Я знаю, что раньше так делал. Черт, я даже больше не знаю, что я делаю.
– И как это влияет на то, что вы чувствуете?
– Я чувствую, что всего после каких-то трех месяцев я теряю себя. В субботу моя помощница была здесь, чтобы рассказать обо всем, что происходит на работе. Я совершенно не в курсе.
– А вы всегда были в курсе?
– Да, не считая последнего года.
Джим положил карандаш.
– Что случилось год назад?
– Очевидно, у вас есть моё дело, Джим. Конечно, вы знаете мою историю. Я имею в виду, вы что, не выполнили свою домашнюю работу?
– Если бы я ее выполнил, что бы я узнал?
Тони снова встал и подошел к окну.
– Я ненавижу это. Я не тот человек, которого я заставил быть здесь. Я не могу это вынести.
– Вы не рассказывали этого в пятницу. Что изменилось?
Тони вспомнил визит Патриции. Ей не разрешили принести бумаги или телефон или захватить что-либо, что можно было использовать во время посещения, поэтому все, что она пересказывала ему, она должна была запомнить. Она рассказала ему о некоторых недавних колебаниях в акциях, и о нескольких изменениях на административном уровне в недавно приобретенной дочерней компании, но вместо того, чтобы слушать и следить за тем, что она говорила, как он это делал в прошлом, он наблюдал за заключенным за соседним столом, к которому пришли жена и двое детей.
– Как вы думаете, должны ли детям разрешать приходить сюда?
– Спросил Тони.
Джим откинулся назад и глубоко вздохнул.
– Я думаю, что дети могут быть мотивирующим фактором для людей, которые хотят стать лучше. Поэтому смотрю на это, как на то, что ребенок является напоминанием о том, почему человек пытается следовать правилам и быть лучше.
Тони обдумывал свой ответ и спросил:
– Но а что насчёт самих детей, разве посещение отца в тюрьме не травмирует их?
– А как вы считаете?
– Я спрашиваю вас.
– Энтони, вы привыкли получать ответы на свои вопросы, когда вы их задаёте?
– Да. И меньшего я не приму.
– Получает ли Энтони, который живет за пределами этой тюрьмы, то, что он ожидает?
– Я-я… - Он собирался ответить «да», но реальность его жизни с тех пор, как он вернулся из рая, обрушилась на него.
– Так было раньше.
– И как то, что вы не получаете того, чего ожидаете, заставляет вас себя чувствовать?
– Это разочаровывает. А мне не нравится быть разочарованным.