Разок за деньги или деньги всему начало

* * * *

Вечером в десять тридцать Морелли постучал в дверь. Он явился с упаковкой пива, пиццей и переносным телевизором под мышкой. Униформу он сменил на джинсы и футболку темно-синего цвета.

– Еще день в фургоне, и я буду рад отправиться добровольно в тюрьму, - заявил он.

– Пицца от Пино?

– Откуда же еще?

– Как ты ее добыл?

– Пино сплавляет уголовникам.
– Морелли огляделся вокруг.
– Где у тебя кабель?

– В гостиной.

Он подсоединил телевизор, сел с пиццей и пивом на пол и нажал дистанционное устройство.

– Были еще звонки?

– Ни одного.

Он открыл банку с пивом.

– Рано еще. Лучшую работу Рамирез делает ночью.

– Я поговорила с Лулой. Она не собирается давать показания.

– Большой сюрприз.

Я уселась на пол по другую сторону коробки с пиццей.

– Слушал разговор с Джимми Альфой?

– Да, это я слышал. Что это за чертова фигня, в которую ты вырядилась?

– Это моя шлюшная амуниция. Хотела ускорить дело.

– Боже, парни на машинах в бордюры вляпывались, глядя на тебя. А куда ты дела «мика»? Ты бы не спрятала его под этим топом. Под ним даже скотч виден.

– Приколола к трусикам.

– Черт, - ухмыльнулся Морелли.
– Когда получу его обратно, покрою бронзой.

Я откупорила пиво и угостилась куском пиццы.

– Что делать с Альфой? Думаешь, на него можно надавить, чтобы дал показания против Рамиреза?

Морелли прошелся по каналам, кликнул на новости и смотрел их несколько секунд.

– Зависит от того, что ему известно. Если он зарывает голову в песок, то голых фактов у него нет. После тебя ему нанес визит Дорси, и он пребывал в кабинете меньше тебя.

– У тебя в конторе Альфы прослушка?

– Нет. Просто говорили у Пино в баре.

Оставался последний кусок пиццы. Мы оба с вожделением уставились на него.

– Отложится на твоих бедрах, - предупредил Морелли.

Он был прав, но, так или иначе, я этот кусок заграбастала.

Выставив его в начале первого ночи, я потащилась в постель. Всю ночь я проспала, а утром на автоответчике сообщений не было. Я уже приступала к кофе, когда на парковке сработала сигнализация. Я схватила ключи и выбежала из дома, перепрыгивая через три ступеньки. Дверь в машине была открыта, когда я добежала до джипа. Сирена вовсю завывала. Я отключила и снова поставила на сигнализацию, закрыла машину и вернулась в квартиру.

Морелли был на кухне, и, я бы сказала, его попытки сохранить спокойствие жутко подняли ему кровяное давление.

– Не хотела, чтобы кто-нибудь украл твою машину, - стала защищаться я.
– Потому установила сигнализацию.

– Это не о ком-нибудь ты беспокоишься. А обо мне. Ты установила дерьмовую сирену в моей чертовой машине, чтобы я не стащил ее у тебя!

– Заодно тоже. Что ты делал в нашей машине?

– Это не наша машина. Это мой автомобиль. Я позволяю тебе его водить. Я собирался позавтракать.

– Почему не взял фургон?

– Потому что хотел посидеть за рулем своей машины. Клянусь, когда эта неразбериха кончиться, я сбегу на Аляску. Неважно, чем придется пожертвовать, хочу, чтобы между нами пролегли мили, потому что, если останусь, задушу тебя, и меня тогда точно возьмут за убийство.

– Боже. Морелли, визжишь, будто у тебя скоро месячные. Приободрись немного. Это всего лишь сигнализация. Тебе следует меня поблагодарить. Я установила ее за свои деньги.

– Кусок дерьма, о чем мне больше думать?

– В последнее время ты очень напряжен.

Тут раздался стук в дверь, и мы оба подпрыгнули на месте.

Морелли обогнал меня на пути к дверному глазку. Он отступил на несколько шагов и потянул меня за собой.

– Это Морти Байерс, - сообщил он.

В дверь еще раз постучали.

– Он тебя не получит, - заявила я.
– Ты мой, и я не собираюсь делиться.

Морелли состроил гримасу.

– Ищи меня под кроватью, если буду тебе нужен.

Я подошла к двери и сама глянула в глазок. Прежде я не встречала Морти Байерса, но этот парень выглядел так, что ему точно вырезали аппендицит. Ему было на вид около сорока, с избыточным весом, лицо его имело пепельный оттенок, и он стоял, держась за живот. Слипшиеся от пота поредевшие волосы песочного цвета он зачесал на лысеющий купол головы.

Я открыла ему дверь.

– Морти Байерс, - представился он, протягивая руку.
– Ты, должно быть, Стефани Плам.

– Почему ты не в больнице?

– С лопнувшим аппендиксом держат всего лишь пару часов. Я возвращаюсь к работе. Они мне сказали, что я как новенький,

Да уж, новеньким он не выглядел. Скорей уж, похоже, повстречал на лестнице вампира.

– Живот еще болит?

– Только, когда выпрямляюсь.

– Чем могу помочь?

– Винни утверждает, что ты забрала моих НЯС. Думаю, сейчас я в порядке…

– Ты хочешь получить досье назад.

– Да. Послушай, я сожалею, что у тебя не сработало.

– Ну, полного провала не было. Я арестовала двоих из них.

Он кивнул.

– С Морелли ничего не получилось?

– Совсем ничего.

– Знаешь, как бы фантастично это не звучало, но могу поклясться, что видел его машину на твоей парковке.

– Я стянула ее. Думала, может, выманю его, заставив прийти за своей машиной.

– Ты украла ее? Без дерьма? Боже, это потрясающе! Он прислонился к стене, держась рукой в районе паха.

– Может, присядешь на минуту? Хочешь воды?

– Нет, со мной все хорошо. Я собираюсь поработать. Хотел бы получить фотографии и все остальное.

Я побежала на кухню, собрала досье и помчалась обратно к двери.

– Вот.

– Прекрасно.
– Он засунул папки под мышку.
– Так ты собираешься подержать машину какое-то время?

– Не уверена.

– Если засечешь Морелли на улице, арестуешь его?

– Да,

Он улыбнулся.

– На твоем месте, я сделал бы то же самое. Я не остановился бы только потому, что отведенная мне неделя кончилась. Только между нами, Винни заплатит любому, кто вернет Морелли. Ладно, я пошел. Спасибо.

– Будь осторожен.

– Да. Собираюсь спуститься на лифте.

Я закрыла дверь, поставила на место засов и повесила цепочку. Когда я повернулась, Морелли стоял в дверях спальни.

– Думаешь, он догадался, что ты был здесь? – спросила я.

– Если бы он знал, то уже приставил бы оружие к моей башке. Не недооценивай Байерса. Он не так туп, как выглядит. И не столь милый, как хотел предстать перед тобой, чтобы ты поверила. Бывший коп. Выкинули из полиции за то, что взимал дань с проституток обоих полов. Мы обычно звали его Морти Крот, потому что он совал свою штуковину в любую попавшуюся дырку.