Разорванный круг
Шрифт:
В ответ тишина.
— Это ты? — спрашивает Рогерн.
Он и не думает спать, полностью одет. Впрочем, времени всего половина первого. В зубах сигарета. Глаза горят. Он тихо смеется и впускает меня в квартиру.
В комнате стоит сладкий тяжелый аромат. Вздохнешь пару раз — и уже на стенку лезешь. От запаха покрываешься п о том, хочется раздвинуть стены и открыть окно. Рогерн хихикает.
На комоде кучкой лежит моя почта, которую он вынимал за меня. Среди газет, реклам и счетов я нахожу конверт от Каспара, в нем —
Я кладу письмо во внутренний карман и обращаюсь к Рогерну:
— У меня для тебя кое-что есть.
Он выжидающе мурлычет.
Я протягиваю ему CD. Он разрывает обертку. Прочитав все имена на оборотной стороне, сжимает кулак в знак благодарности.
— А скажи-ка, что это у тебя в сигарете? — спрашиваю я.
Вопрос вызывает у него взрыв смеха. Он кивает на что-то, что находится позади меня. Я оборачиваюсь.
Из спальни, шаркая, выходит девчушка. С первого взгляда кажется, что она ищет свою соску и розового мишку. Лет ей не больше четырнадцати-пятнадцати. Симпатичное лицо с макияжем и длинные темные волосы до талии. На ней черные облегающие трусы и рубашка Рогерна. На руках и вокруг лодыжек намотаны кожаные шнуры. На одном плече татуировка, напоминающая какую-то руну или оккультный символ.
— Николь, — представляет Рогерн.
Николь безо всякого выражения глядит на меня.
— Это Бьорн. Тот тип, о котором я тебе рассказывал.
Она опускается на диван, закидывает на стол одну ногу, подгибает под себя другую и начинает свертывать себе курево. Я не знаю, куда смотреть. Ее ногти на ногах покрыты черным лаком. Обнаруживаю еще одну татуировку. На внутренней стороне ляжки. Изображена змея, которая, извиваясь, ползет куда-то вверх.
— Конфетка, а? — Рогерн шутливо толкает меня. Я чуть не падаю. Мое лицо пламенеет.
Николь показывает Рогерну язык. Красный и острый. На кончике колечко. Она закуривает. Она выпускает дым через нос и приобретает ужасно бывалый вид. Как будто ей уже за пятьдесят и сорок лет из них она провела в публичном доме в Танжере. Ее глаза впиваются в мои. Я не в состоянии отвести взгляд. Хотя и пытаюсь. Ее взгляд — ледяной и гораздо старше, чем тело. Он проникает в меня через зрачки, потом забирается в головной мозг, начинает бродить по самым дальним закоулкам и поднимать крышки сундуков, хотя я считал, что они заперты на замок. Он скользит как по маслу в окрестностях моего гипофиза и задерживается там, отчего я вздрагиваю. Тут она отпускает меня. Улыбается. Как милая юная девица. Моя поверенная, посвященная во все мои секреты.
— У тебя снова были гости, — сообщает Рогерн.
— Гости? — машинально повторяю за ним. Я пытаюсь произвести уборку с проветриванием в своем мозгу после визита Николь и не понимаю, о чем идет речь.
— Два раза. Самое малое. Я их слышал. — Он показывает глазами
наверх.Жизнь наносит мне удар прямо в челюсть.
— Ты хочешь сказать, они проникли в мою квартиру? Снова?
— Да-с. И что чичас будешь делать? — спрашивает он.
Я не имею ни малейшего понятия, что буду делать.
— О чем это вы говорите? — спрашивает Николь.
— О всякой хрени, — отмахивается Рогерн.
— Что тут происходит? — настаивает она.
— Мужская хрень! — отметает он ее попытки.
— Бэ-э. — Николь выпячивает нижнюю губу.
В этот момент я случайно подхожу к окну и тут же замечаю красный «рейнджровер». Он на полном ходу мчится по дороге к нашему дому.
— Ах-ах! — вырывается у меня.
Рогерн следит за моим взглядом.
— Вот черт. За твоей хибарой наблюдение или что?
— Проблемы с копами? — спрашивает Николь. — Классно!
— Сумку! — тихо командую я сквозь зубы.
— Уно моменто! — отвечает Рогерн. Моя сумка с ларцом лежит в запертом комоде вместе с CD.
— Адиос! — кричит Николь нам вслед, когда мы с Рогерном выскакиваем из квартиры и мчимся вниз по ступенькам. Лестница кажется нам сейчас надежнее, чем лифт. Сумку я несу под мышкой.
На первом этаже я жду за дверью, пока Рогерн выясняет обстановку на площадке. Вернувшись, он показывает глазами вверх.
— Тачка стоит у дверей, — шепчет он. — Один сидит внутри. Лифт на десятом этаже!
Глаза его разгорелись. То, что происходит, не совсем реальная жизнь. Он сейчас участник телевизионной интерактивной игры в формате 3D.
Высоко над нами открывается дверь с площадки на лестницу. С десятого этажа выглядывают сначала одно, потом два лица. Я толкаю Рогерна в сторону:
— Выходи и спокойно прогуливайся!
Потом я звоню в дверь к фру Улсен на первом этаже. Это вдова нашего старого консьержа.
Лифт шумит, на лестнице слышны быстрые шаги.
Фру Улсен приоткрывает дверь. Стучат вставные зубы, звенят драгоценности, грохочут замки. Моргают подозрительные глаза. Вся ее жизнь крутится вокруг страха быть ограбленной в собственной квартире.
— Белтэ меня зовут! — кричу я в ее слуховой аппарат.
— Кого убьют?
— Вы меня знаете?
Она кивает весьма скептически. Раньше мы здоровались, когда шли в магазин или из магазина. Перекидывались парой слов у почтовых ящиков. Но, судя по всему, она не исключает, что за моей внешностью скрывается злой демон с красными глазами и клыками.
— Мне нужно взглянуть на ваш балкончик, — говорю я.
— Какой кончик?
— Бал-кон-чик! Есть опасность, что он может обвалиться!
— Никогда ничего подобного не слышала! — возражает она. Смотрит на мою сумку. Как будто в ней спрятаны переносные орудия пыток.
— Меня послало сюда начальство! — ору я.
Для старого приверженца социал-демократии, к которым относится фру Улсен, слово «начальник» — волшебное. Она впускает меня и ведет по квартире. Порядок идеальный, все прибрано. Как будто в любой момент с проверкой могут прийти представители Общества культуры быта. По дороге она рассказывает мне о кошмарных мастеровых, говорит, что жилищный кооператив выбросит массу денег на ремонт балконов, что она будет голосовать против и что ее Оскар, мир его праху, ни за что не потратил бы деньги на эдакую ерунду.