Разрубленное небо

Пришла пора призадуматься Омицу.

— Конечно, их кто-то мог нанять, — сказала она. — Но другие кланы яма-буси знают, что Такамори ушел под защиту Белого Дракона…

— Вот-вот, — подхватил Артем. — И дзенины некоторых кланов могли счесть его подлым отступником.

— Они же знают, что он не отступил от веры и никого не предал.

— И все равно для кого-то из них он может быть предателем.

— Да, такое могло быть, — Омицу нахмурилась. — Но ведь этому можно найти и другое объяснение. Например, айны. Или кто-то прибегнул к помощи демонов…

— Это не похоже на айнов, — снова вступила в разговор Ацухимэ. — Айны никогда так далеко не забирались в глубь страны, они решаются только на набеги на приграничные земли. Но — да, это могли быть демоны…

Всерьез обсуждать версию демонов Артем был не готов. Недостаточно он прожил еще в древней Японии, чтобы рассуждать о демонах, как о чем-то обыденном, вроде курицы или сезона дождей.

— Что ж, теперь приглашение в столицу становится еще более понятным, — задумчиво произнес Артем. — Слухи, связывавшие меня и яма-буси, наверняка достигли столицы. Хоть они ничем не подтверждены, зато могут дополнительно заинтересовать господина сиккэна. И господин сиккэн решил заодно проверить и эти слухи.

— А может быть, тебе не ехать в столицу? — Ацухимэ быстро подняла голову, затем снова опустила взгляд. — Мы можем обмануть брата. Допустим, ты упадешь с лошади, ничего себе не повредишь, но брату мы скажем, что ты сломал ногу или сильно ушибся и тебе надо месяц лечиться. Или два. Брат отправит в Хэйан донесение, сиккэн ему поверит.

Артем с сомнением покачал головой.

— А что мне даст этот месяц? Или два?

— За это время ты можешь… уехать из страны Ямато.

Она произнесла это очень тихо и наклонила голову еще ниже.

Артем мог ответить ей на это: «Некуда мне ехать». А еще ему хотелось спросить: «А ты? Ты-то сама хочешь, чтобы я уехал?» Но не при Омицу же задавать подобные вопросы.

— А почему я, собственно, должен бежать? — сказал он. — Я ни в чем не виноват. А бегство лишь докажет, что…

— Господин Ямомото! — раздался из-за двери голос Такамори. — Господин!

— Не личные покои, а проходной двор какой-то! — воскликнул Артем. — Ну что еще?!

Дверь отодвинулась. Такамори за порогом стоял на коленях.

— Я должен срочно вам что-то сказать. Наедине.

Ночных откровений Артему на сегодня было достаточно.

— Давай, Такамори, отложим на завтра.

— Нет, — твердо сказал Такамори.

Не стал бы он говорить «нет» своему господину, если бы не имел для этого серьезных оснований. Вздохнув, Артем посмотрел на Омицу:

— Твой отец не отстанет, тебе ли этого не знать. — Он повернулся к дочери славного рода Кумазава: — Прости, Ацухимэ-сан, но мне придется поговорить с Такамори.

Хорошо, что Ацухимэ выпорхнула из комнаты сразу, а Омицу еще немного провозилась, одеваясь. Иначе, выйдя вместе, они продолжили бы свои женские разговоры за порогом. А когда одна из дам с младых ногтей упражнялась в искусствах яма-буси, среди которых на первом месте стоит искусство убивать голыми руками, а другая с тех же младых ногтей бредила всем самурайским, в том числе и самурайским оружием, втайне обучаясь им владеть и обучившись в результате так, что никому мало не покажется, то разговор таких дам мог стать взрывоопасным.

Такамори занял место Ацухимэ. Только садиться не стал. Причины этого стали ясны из первой же его фразы:

— Нам надо идти, господин.

— Куда это еще? — недовольно буркнул Артем. Мало того что врываются посреди ночи, так еще и намерены куда-то уволочь своего повелителя. Артем грозно свел брови к переносице: — И вообще, где ты пропадал? Почему не спросил моего позволения на отлучку?

— Я не должен спрашивать твоего позволения, господин, — сказал Такамори. Сказал без всякого вызова, просто констатировал. — Между нами не было уговора, чтобы я спрашивал твоего позволения, когда покидаю замок. И не было уговора, чтобы я докладывал, куда ухожу.

— Ну да, уговора не было, — признал Артем. — Но и без уговоров вроде понятно. Я — твой господин, ты — мой самурай.

— Ты же знаешь, что я самурай поневоле и самурай только для других. Мечи от тебя я принял, чтобы в глазах других мое положение и положение людей моего клана не вызывало недоумения и злобы. Согласно учению боряку-дзюцу, я всего лишь подражаю самураю, как подражаю я, когда это нужно, траве, дереву или текучей воде. Но самурайские воззрения и убеждения мне чужды, а некоторые просто смешны, и такими же чуждыми и смешными останутся навсегда.

— Ладно, после поговорим о делах наших самурайских, тема интересная, но долгая, — сказал Артем. — Так что там еще стряслось?

— Я нашел сообщника того человека, что сегодня днем покушался на Ацухимэ.

— Ого! — Артем аж присвистнул. — Как тебе это удалось?

— Я обыскал убитого и обнаружил на внутренней стороны его кимоно караман…

— Ага, вот как! И ты посмотрел, какого цвета нитки?

— Черного. — Коротким поклоном Такамори выказал уважение догадливости господина. — Я внимательно на свету рассмотрел нитки и по их состоянию понял, что караман нашит недавно…

— И ты направился в мастерскую Акузава?

— Сразу же. Я не стал отвлекать господина Ямомото, который удалился со своими гостями. Я лишь предупредил Фудзита…

— Да, он передал мне, — кивнул Артем.

— Я знаю. Итак, я направился к мастеру караманов Акузава и описал ему того человека, что заявился к нам в замок под видом бродячего монаха. И мастер караманов вспомнил его…

Никаких мастеров караманов до появления Артема в стране Ямато не существовало. Равно как и самих карманов или «караманов», как их стали называть японцы. В начале тринадцатого века не знала Страна восходящего солнца такой детали одежды, как карман. И сие досадное недоразумение Артем решил исправить в первые же недели своего правления. Собственно, сперва он заботился о себе самом, уж больно непривычно и неудобно ему было обходиться без карманов. Можно, конечно, было привыкнуть, да только зачем?

Человек, который жил в замке и шил одежду для Нобунага и прочих обитателей замка, был одним из немногих слуг, кто покинул замок вместе с теми самураями Нобунага, что предпочли незавидную участь ронинов служению новому господину. Пришлось господину даймё посылать в город за специалистом по ниткам и иголкам, который, к слову, и профессиональным портным не был, а просто в свободное от крестьянских хлопот время занимался еще и шитьем. [24]

Специалист тот, едва оправившись от испуга, вызванного тем, что самому господину даймё от него что-то понадобилось, быстро уяснил, чего от него добиваются, и под присмотром господина даймё выкроил из ткани, а затем пришил к изнанке куртки-косодэ два первых в истории Японии кармана. Потом то же самое проделал с простым, для повседневных нужд кимоно и с кимоно шелковым. А закончив, спросил, может ли он предлагать то же самое людям, что придут к нему заказывать работу. По его мнению, многим должна понравиться выдумка господина даймё, а особенно людям, много путешествующим. Артем не сразу дал ответ, а сперва поразмыслил и пришел к выводу, что он может извлечь из этого свой доход, пусть невеликий, но зато верный. Тут самое важное было правильно организовать дело, приняв в расчет древнеяпонский образ мыслей, который Артем начинал помаленьку постигать.

24

Даже не слишком хорошо знакомый с мировой историей Артем понял, что Япония в начале тринадцатого века, увы, представляла собой довольно отсталую страну. В том числе слабо развито было ремесленничество. Процветало натуральное хозяйство, а профессиональных мастеров, живущих доходом исключительно со своего ремесла, по пальцам можно было пересчитать, и уж чего не было и в помине, так это профессиональных цехов и гильдий. Во всяком случае, так обстояло дело в провинциальных городах, которые единственные Артем и мог пока наблюдать. Несомненно, давали о себе знать островная изоляция, закрытость от прочего мира и кастовая разобщенность общества.