Разрушена

Ближе ко мне, держа теперь пустое ведро, стоит Итан. Я благодарна, что свет приглушен, потому что я не хочу видеть выражение его глаз.

— Ты сейчас не смеешься, да?— спрашивает он, и я забываю, что Себастьян сказал о несчастном случае, который испортил его, потому что прямо сейчас Итан Скафони пугает меня до чертиков.

— Где я нахожусь? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.

Вдоль одной из четырех стен есть заколоченное окно, и сейчас либо ночь, либо мы находимся под землей, потому что в нем нет пролома. Ни единой щели, которая пропускала бы даже самый тусклый свет. На другой — огромная, тяжелая деревянная дверь.

Я знаю, что мы, должно быть, в каком-то подвале, судя по запаху. Темно и темно, запах ошеломляющий.

— Что ты со мной сделал? — моя голова пульсирует, и когда я протягиваю руку, чтобы дотронуться до нее, я понимаю, что я голая, — Где Себастьян? — задала вопрос.

— Ты все еще хочешь его после того, что он сделал с тобой? После того, как он солгал тебе?

— Где он? — спросил я.

— Какая глупая девчонка.

— Где я, Люсинда?

Я обнимаю себя руками, стараясь не показывать свою панику, дрожа. Здесь так холодно, так противоположно теплу солнца на острове.

— Ты недалеко от острова, не волнуйся. Посмотрим, сколько времени потребуется моему пасынку, чтобы найти тебя.

— Ты меня подставила. Ты солгала мне.

— Я же сказала тебе, что помогаю сама себе.

— Чего ты хочешь от меня?

— Ничего. Я заключила сделку с Себастьяном. Но мне не нравятся его условия, поэтому я их корректирую.

— Что ты имеешь в виду? Какая сделка?

— Итан, принеси мне мою трость, — говорит она, не сводя с меня глаз.

Его ухмылка злая, когда он ставит ведро и выходит из комнаты, тяжелая дверь скрипит за ним.

— Себастьян утверждает, что хочет защитить своего брата, но он предпочитает тебя ему, поэтому я собираюсь убедиться, что мой сын получит то, что ему причитается, прежде чем я выполню условия Себастьяна, — Люсинда делает шаг ко мне.

— О чем ты говоришь? На каких условиях?

— Я забираю Итана, как он и хочет.

— Что?

— Но сначала у него будет своя очередь. Ты не победишь меня, Девочка Уиллоу.

Бэтмен возвращается. Он протягивает трость Люсинде.

— Ты знаешь, что это одна из палок, которые я использовал, чтобы наказать Себастьяна?

Я не отвечаю, но наблюдаю за ней, пока она обходит вокруг кровати.

— С ней было легче, когда он был моложе, но по мере того, как он становился старше, он становился все более и более тяжелыми, сильными. Однако его отец разрешил делать это, и если бы он не подчинился мне, Джошуа заставил бы его.

— Ты получишь так же, Девочка Уиллоу, — вмешивается Итан из-за ее спины.

Я перевожу взгляд на него лишь на мгновение, все еще следя за Люсиндой, когда она проводит тростью по ладони.

— Он напал на меня только после смерти своего отца.

— Напал на тебя? Ты победила его.

Она останавливается, наклоняется ко мне: — Послушная, девочка. Дисциплинированная. Так же я поступила с твоей тетей.

— Ты отвратительна, — ее губы кривятся.

— Ты хочешь увидеть что-то отвратительное? — спрашивает она.

Я не отвечаю, прежде чем она начинает расстегивать верхние пуговицы своего платья и поворачивается ко мне спиной. Она стягивает платье с одного плеча, и я ахаю, увидев там глубокие шрамы. Как у моей тети.

— Вот что мужчины Скафони делают со своими женщинами. И ты все еще зовешь его прийти тебе на помощь.

— Себастьян не делал этого с тобой.

— Нет, он этого не делал. Но он действительно сделал попытку, — она снова поворачивается ко мне лицом, застегивает платье обратно, — А теперь встань на четвереньки, Девочка Уиллоу.

— Если ты причинишь мне боль, Себастьян убьет тебя, — я качаю головой, перевёлся взгляд с трости на Итана.

— Итан, — зовет она и Итан подходит к нам.

— Заставь ее.

Но при этом он колеблется, смотрит на меня, потом на нее в замешательстве.

— Он сказал, что я не могу снова прикоснуться к ней.

Себастьян.

Он говорит о Себастьяне.

— Заставь ее, Итан, — Люсинда смотрит на него с яростью в глазах.

— Он сказал «нет», — парень качает головой, а в его глазах виден страх, — Он сказал, что я не могу к ней прикоснуться.

— И я говорю, что ты можешь. Она тоже твоя. У тебя есть на это право. Возьми то, что принадлежит тебе.

— Не надо, Итан. Он будет злиться на тебя, — говорю я, отчаянно пытаясь выиграть время.

Но в тот момент, когда я это делаю, я чувствую острую боль от удара тростью по животу. Я сгибаюсь пополам, хватаясь за живот. Линия горячая на ощупь.

— Ты глупая шлюха. Ты думаешь, что настроишь моего сына против меня? — она снова наносит удар и он попадает мне в бок. Я отворачиваюсь от нее, пытаюсь защитить свое лицо, свой живот, и она использует это в своих интересах, нанося три удара по моим плечам, заставляя меня кричать.

Она сжимает в кулаке мои волосы и оттягивает мою голову назад. Ее лицо в дюйме от моего, когда она выплевывает свой приказ.

— Ложись и прими это, или, клянусь, я сломаю тебе спину.

Она подталкивает меня вперед, и я не сомневаюсь, что она сделает то, что скажет. Я ложусь на ветхий матрас и хватаюсь за края кроватки, пока она наносит удар за ударом по моей спине, заднице и бедрам, каждый удар сильнее предыдущего. Пока я не уверена, что потеряю сознание от боли.

Я чувствую тепло мочи у себя между ног. Я потерял контроль над своим мочевым пузырем, а она все еще бьет меня. В голове проносится мысль о том, что я скоро умру.

Боже, я хочу умереть.

К тому времени, как она останавливается, я уже полночью ослабла. Мои руки свисают с боков кровати. На тыльной стороне моих пальцев шершавый пол, и я вспоминаю ангела над мавзолеем.

Ведьмак.

Я помню, как ее руки были вырезаны в камне, вырезаны в земле, даже не держась, побежденная и все же настороженная.

Но я не высечена из камня.

И я всего лишь побеждена.

У меня ничего не осталось.

Ее туфли цокают, когда она пересекает комнату, и я слышу, как она шепчет, отдавая какие-то приказы Итану. Он подходит ко мне, и я отстраняюсь, но почти не могу пошевелиться, да и куда мне идти? Он стоит на краю кровати, и я чувствую на себе его взгляд, и совершенно новая волна страха превращает кровь в моих венах в лед.