Разрушена

— Потому что все меняется, Девочка-Уиллоу.

Я сглатываю, и думаю, что он видит мое беспокойство из-за его предупреждения.

— Ты, я и Себастьян, теперь только мы. И все меняется.

Я содрогаюсь от его слов. На тонко завуалированную угрозу: — Я не понимаю.

— Ты была внимательна в мавзолее?

— О чем ты говоришь?

Он фыркает, ухмыляется.

— У тебя короткая память, — он отталкивается от стены и идет к двери, — Спокойной ночи, Девочка-Уиллоу. Спи крепко.

Пятая глава

Себастьян

Я оставляю медсестру еще на две недели и время от времени навещаю Хелену, давая ей личное пространство. Она не хочет со мной разговаривать. Она даже не смотрит на меня. По крайней мере, теперь она регулярно ест и может ходить, одеваться и принимать душ без посторонней помощи.

Грегори сидит напротив меня во внутреннем дворике. Мы пьем виски, и пока он смотрит в темную ночь, я изучаю его, моего младшего сводного брата, его слова, сказанные той ночью в моем кабинете, о том, что он хочет кусочек Елены, все еще ежедневно звучат в моих мыслях.

У нас общее сходство в чертах лица, темные глаза, темные волосы, разрез челюсти. Он одного роста со мной, сложен примерно так же. Мы одинаково думаем. Мы оба расчетливы.

Разница между нами в том, что Грегори всегда был последним в иерархии, а я всегда был первым.

Интересно, если бы не несчастный случай с Итаном, был бы Итан таким же, как Грегори.

— Ты собираешься прожечь дыру в моей голове, брат, — говорит Грегори, поворачиваясь ко мне.

Я улыбаюсь, допиваю виски, наливаю еще.

Я не ожидаю, что он оставит все как есть, когда дело касается Хелены. Я не ожидаю, что он откажется от традиции Девушки-Уиллоу. От нее.

И я могу понять его мотивацию.

Он пододвигает ко мне свой стакан, и я наливаю ему тоже, затем откидываюсь на спинку стула и делаю глоток обжигающей жидкости.

— Есть выход, — говорит он, не глядя на меня, — Ты знаешь о нем.

Я знаю, о чем он говорит. Выход для Хелены. Способ для нее остаться моей, не нарушая традиций. С тем, как все должно быть.

— Нет, — говорю я.

— Поступай как знаешь, — он смотрит на меня.

— Она моя.

— Я не хочу забирать ее отсюда. Я просто хочу кусочек, — он смотрит на меня.

Я делаю еще один глоток, не сводя с него глаз.

— Мы уже делали это раньше. В этом нет ничего особенного, черт возьми, — говорит он.

— Теперь все по-другому.

— Я тебе не враг, Себастьян.

Но разве это не так?

Воздух такой густой, что его можно разрезать ножом.

Я должен быть осторожен. С уходом Итана — Грегори нужно будет управлять. Я всегда знал, что он будет большой проблемой, не так ли?

— Мы сделаем это по-моему, — наконец говорю я. Это сейчас он хранит молчание, — Я устанавливаю правила. Мы делаем все по-моему, — говорю я.

Он кивает один раз. Поднимает свой стакан: — Твой путь.

Я прикасаюсь своим бокалом к его бокалу.

— Что ты делаешь?

Мы оба оборачиваемся и видим Хелену, стоящую в дверном проеме, ее босые ноги наполовину внутри, наполовину снаружи. На ней розовое платье до колен, которое свисает с нее. Несмотря на то, что она ела, она все еще худее, чем была, когда приехала сюда. Ее соски твердеют в прохладной ночи и прижимаются к мягкому хлопку. Она под ним голая.

— Мы с братом достигли взаимопонимания, — говорю я.

Она изучает нас обоих, как будто не доверяет ни одному из нас.

— Я голодна, — говорит она вместо того, чтобы подвергнуть сомнению мой комментарий.

— Это хорошо.

Я отодвигаю ногой стул рядом со своим. Он находится слева от меня и напротив Грегори.

Она садится, и я подаю знак девушке, ожидающей неподалеку.

— Что бы ты хотела съесть?— спрашиваю Хелену.

Она поднимает глаза на девушку: — Это не имеет значения. Все в порядке.

Девушка смотрит на меня, и как только я киваю ей, она исчезает.

— Они должны спрашивать разрешения, чтобы дышать? — спрашивает Хелена.

— Ты в прекрасной форме, — я улыбаюсь, — Рад это видеть.

— Где сейчас Итан и Люсинда?

— Они больше не причинят тебе вреда.

— Я спросила, где они.

— Если Люсинда умна, она глубоко прячется, — говорит Грегори.

— Мы найдем ее, — говорю я.

— И что потом? — спрашивает она.

— Позволь мне беспокоиться об этом.

— Ты ведь не вернешь их сюда, правда? — спрашивает она.

— Я разберусь с ними, Хелена. Тебе не нужно беспокоиться о них.

Она задумывается, слегка кивает и поворачивается к Грегори.

— Ты сказал ему, что я думаю? — спрашивает она его.

— О чем? — спрашивает Грегори.

Она смотрит на меня.

— Люсинда сказала мне, что отправляет меня домой. Она дала мне это письмо и сказала, что ты скрывал его от меня. Она сказала, что Реми ждет меня на лодке. Она дала мне мой паспорт и сказала, чтобы я шла, что она договорилась о полете, что, очевидно, было ложью.

— Ах, она лжет? — я спрашиваю.

— Вы все лжете. Это семейная черта Скафони, — отвечает она.

— У нас есть кое-что общее с Уиллоу, — говорю я.

— Только несколько Уиллоу.

— Я скучал по этому, ты знаешь это? — спрашиваю ее.

— Что? Раздражению меня?

Я улыбаюсь ей.

— Реми, очевидно, не было на лодке. Это был Итан. Но там был второй мужчина. Он был тем, кто схватил меня. Закрыл мне рот этой тряпкой с хлороформом, — она бросает взгляд на Грегори, — И я помню, что он закурил сигарету как раз перед тем, как я потеряла сознание.

— Я уже говорил тебе, Хелена, я не имею к этому никакого отношения, — говорит Грегори, — Если бы я хотел похитить тебя, я бы похитил тебя уже давно. И я знаю, на что способна моя мать. Я видел, что она сделала с тобой. Хочешь верь, хочешь нет, но я не хочу этого для тебя.

Я смотрю на своего брата. Наблюдаю, как он смотрит на неё, и я хочу знать, о чем она думает. Если она ему поверит.

Если я это сделаю.

Нас прерывает девушка, приносящая ужин Хелены, простое блюдо из пасты со свежими помидорами, оливковым маслом и посыпанным сыром пармезан.