Разрушенная невеста

И действительно, через несколько времени Храпунов, дошедший почти до полного отчаяния, вдруг услыхал, как загремел замок и дверь к нему в тюрьму отворилась; тотчас же вошла какая-то закутанная женщина; дверь за нею опять быстро затворилась.

– - Здорово живешь, барин!
– - проговорил ласковый и знакомый ему голос.

– - Кто ты?
– - замирающим голосом спросил Левушка.

– - Иль не узнал, барин? Ну, так смотри!
– - И Марина, быстро выбив огонь, зажгла тоненькую восковую свечку.

– - Маринушка, ты?
– - радостно воскликнул Храпунов.

– - Я, барин, я! Я пришла выручить тебя из неволи. Одевай скорее этот сарафан, укутай голову платком и пойдем!

– - И Марина подала Храпунову названные вещи.

Левушка беспрекословно надел на себя сарафан и закутал голову платком.

– - В таком наряде, барин, тебя никто не узнает. Пойдем! Иди за мною смело.

Марина и Храпунов тихо вышли из камеры и, никем не остановленные, прошли длинный и узкий коридор, после чего очутились на дворе острога. Смелой поступью подошли они к воротам; у затворенной калитки стояли двое часовых.

– - Кто идет?
– - как-то нехотя спросил у беглецов один из солдат.

– - Колодника навещали, а теперь домой спешим, -- слегка дрожащим голосом ответила Марина.

– - Проходите, -- коротко промолвил другой часовой и отворил калитку.

– - А это вам на винцо и на калачи.
– - И Марина дала часовым несколько серебряных монет.

– - Господи, Господи, благодарю Тебя! Я опять на свободе. Маринушка, скорей веди меня к Марусе, -- счастливым голосом промолвил Храпунов, быстро направляясь от острога к Тверской заставе.

Через несколько минут он крепко обнимал свою плакавшую от счастья Марусю.

V

А в это же время тяжелые минуты переживала другая невеста -- молодая графиня Наталья Борисовна Шереметева. До нее, конечно, одной из первых дошла печальная весть о том, что императора-отрока не стало, а через несколько дней и другое нерадостное известие, что с кончиною государя Долгоруковы потеряли свой фавор и что им, по повелению новой императрицы Анны Иоанновны, указано жить безвыездно в подмосковной усадьбе Горенки. При этом известии графиня Наталья Борисовна залилась горькими слезами.

Братья Петр и Сергей Борисовичи стали утешать ее.

– - Что ты так отчаиваешься, Наташа? Неужели тебе так дорог князь Иван?
– - проговорил старший брат Петр.

– - Дорог он мне, Петруша, очень дорог... кажется, дороже жизни, -- сквозь слезы промолвила Наталья Борисовна.

– - Неужели и теперь ты пойдешь за него замуж?
– - спросил у Натальи Борисовны второй ее брат, Сергей

– - Пойду, Сереженька, пойду, мой милый.

– - Да ведь Долгоруковы теперь в опале. Неужели тебе хочется быть женою опального?
– - с горечью спросил Петр.

– - Да что же поделаешь, братец любезный? Видно, такова есть моя судьба злосчастная.

– - Не выходи за Ивана Долгорукова и избежишь этого.

– - Нет, Петрушенька, как можно? Ведь я с ним обручена, да и люблю его!

– - Эх, Наташа, ну что ты нашла в нем хорошего? Мотыга он, кутила. Да кроме того, нам обидно и больно, Наташа, что ты, наша сестра, прирожденная Шереметева, не жалея себя и нас, выходишь за опального.

– - Не так ты судишь, Петруша, не так! Кто кроме меня его в несчастии поддержит? Кто ласкою и словом приветливым тоску его разгонит и его судьбину суровую смягчит? Любила я князя Ивана, когда он был в фаворе, в блеске и в почести; а теперь, в несчастии, он мне еще милее.

– - Сестрица, слух идет, что Долгоруковым не миновать дальней ссылки, -- заметил Сергей Борисович.

– - Что же делать? Видно, такова их участь.

– - Но пойми, Наташа: став женою князя Ивана, и ты будешь принуждена... или с ним расстаться, или в ссылку ехать.

– - Неужели ты думаешь, Петруша, что у меня хватит силы расстаться с милым человеком?

– - И ты решишься ехать в ссылку?

– - Об этом и слов не может быть. Я всюду должна следовать за мужем, -- спокойно ответила Наталья Борисовна.

– - А если его сошлют в Сибирь?

– - И в Сибирь поеду. До гробовой доски должна я с мужем быть: куда он, туда и я. И никто не разлучит нас с ним. Что Бог сочетал, того люди не разлучат.

– - И нас покинешь, и с нами расстанешься?
– - со слезами на глазах проговорил граф Сергей.

– - Что, Сереженька, о будущем гадать? Ведь князю Ивану только указано в подмосковной усадьбе жить.

– - А если его сошлют?

– - Говорю: куда он, туда и я.

– - А ведь я, сестрица, хотел тебе другого жениха сватать, -- после некоторого раздумья промолвил граф Петр.

– - У меня есть жених, Петруша, с меня будет и одного, -- с милой улыбкой ответила графиня Наталья Борисовна.

– - Мой много лучше, Наташа...

– - При нем и останется.

– - Ты хоть бы спросила, сестрица, кого хочу я сватать!

– - Уж не царевича ли или королевича какого?

– - Да ты, сестра, не смейся: жених мой и знатен, и богат, и в большой милости у нашей государыни находится. Это -- граф Левенвольд. Ну что, каков жених?

– - С тобой, Петруша, я согласна: граф Левенвольд -- жених завидный, да только не для меня.

– - Как, и от такого жениха ты отказываешься!

– - Отказываюсь, потому что у меня есть жених.

При этих словах графини дверь в ее комнату тихо отворилась, и вошедший лакей, обращаясь к графу Петру Борисовичу, почтительно проговорил:

– - Его сиятельство граф Левенвольд прибыть изволил.

– - А вот и хорошо, граф кстати прибыл. Пришлю его к тебе. Со мной ты несговорчива, Наташа.
– - И граф Петр Борисович поспешно вышел из комнаты сестры.

В тот же момент к ней обратился брат Сергей:

– - Сестрица, милая, голубушка, ведь граф Левенвольд приехал свататься. Ради Бога, если ты хоть сколько-нибудь жалеешь нас и маленьких наших сестер, выходи за него. Утешь, порадуй нас!..

– - Сережа, о чем ты просишь? Ведь о невозможном.

– - Наташа, хоть крохотку ты пожалей и нас. Ведь все мы крепко тебя любим, все счастья тебе желаем. Подумай, ну, выйдешь ты за князя Ивана -- тебя сошлют с ним вместе и навсегда разлучат нас с тобой. Знаю, ты добра и любишь нас, тебе самой горька, страшна разлука с нами. И ведь ты не покинешь нас, голубушка-сестрица, да?