Разрушитель

В коридоре его ждал Турен.

— Отец, посольство Мирии прибудет через две рыски. Мэтью с Маей ждут тебя в кабинете.

— Пойдешь со мной. Тур, ты хочешь наследовать после меня?

— А у меня есть выбор? — парень поднял глаза на герцога.

— Выбор есть всегда.

— Король-калека... над нами будет потешаться весь континент.

— Нет, если они будут тебя бояться. А значит, нам нужно стать настолько сильными, чтобы никто не смел даже рот открыть в твою сторону.

— Я постараюсь.

— Ты пойдешь со мной к монахам.

Турен вопросительно приподнял светлые брови.

— Туда, где учатся будущие искореняющие.

— Угу. Отец, — парень на мгновение запнулся, — мне сказали, что ты провел ночь у кирены Валии. Ночь? Да полрыски, не больше!

— И?

Алан сжал рукоять кинжала. Глупость. Он совершил глупость. И здравый смысл не остановил! Но будем честными хотя бы с собой, он просто играет роль, старается приспособиться, но нет страсти, огня и чувств. Ничего этого нет...

— Зачем? — глядя на стену, спросил Турен. — Ты ведь не планируешь на ней жениться.

— А черт его знает! — в сердцах воскликнул Алан. — Не знаю! Сам уже жалею, — тише добавил он, мучительно соображая, что на самом деле обо всем этом думает Турен.

— Зира будет довольна, — хихикнул парень и потер нос. — Она об этом мечтает.

— Все зло от женщин! — мрачно заверил его Алан, первым входя в столовую и морально готовясь встретиться с холодным отчужденным взглядом Валии.

Но никто не обратил внимания на их появление. Все присутствующие за завтраком внимательно слушали брата Чеха, даже Райка со Светикой примостились на узкой лавке у двери.

— ...и тогда отдал бог-Отец своего человеческого сына, чтобы смертью своей мученической он смог искупить все наши грехи... Кир Алан, доброе утро! А я тут решил рассказать вашим женам и детям об откровении, что посетило меня несколько дней назад.

— Я тоже с радостью послушаю, но позже. Райка, подавай завтрак.

Алан прошел к своему месту, поцеловал Зиру и, на секунду замешкавшись, поцеловал в щеку и Валию. Та напряглась, но спустя мгновение чуть заметно улыбнулась, будто тоже не знала, чего ожидать после сегодняшней ночи.

— Кирены, выглядите прекрасно.

Валия сегодня надела новое платье насыщенного темно-зеленого цвета, расшитое тонким белым орнаментом. Оно делало ее строже, но удивительно шло к ее светлым волосам. Зира же, наоборот, была в скромном сером платье свободного кроя, поверх которого накинула меховую безрукавку. Густые каштановые волосы она собрала в жгут и уложила сзади в толстый пучок. Алан вспомнил, как расплетал тугие косы, перебирая волнистые пряди, как струились длинные шелковистые волосы по обнаженным плечам и спине, как выгибалось под его руками стройное тело, как горела кожа под ласками. Ох, схватить бы ее в охапку да унести в спальню и нежить долго поцелуями… Странный выверт сознания, Зира его не отталкивала, а даже, наоборот, а вот от всех остальных женщин хотелось держаться как можно дальше. Неужели потому, что он когда-то раскрылся перед ней? Или, быть может, оттого, что она так похожа на Иверта?

Алан улыбнулся Зире, но сказать ничего не успел.

— Кир Алан, — брат Чех задумчиво кивнул своим мыслям. — На какое число вы желаете назначить свадьбу?

— Когда построим первую церковь во имя Спасителя, — не придумал ничего лучшего Алан.

Он не сразу сообразил, о какой свадьбе идет речь, а когда понял, то бросил быстрый взгляд на Валию. Но та сидела, уткнувшись в тарелку, и по ее лицу ничего невозможно было прочесть.

Нет, это ни в какие вороте не лезет! Алана так и подмывало спросить у Взывающего: каждый мужчина, который целует в щеку женщину, обязан на ней жениться?

Дар и Турен заговорщицки переглянулись, но от комментариев воздержались.

— Я думаю, к вашему дню рождения мы управимся. Место я уже выбрал, хочу после завтрака вам его показать,

— как ни в чем не бывало ответил брат Чех. — Правильный выбор, сир. Я рад за вас. За вас обоих, — добавил он многозначительно.

Валия чуть заметно покраснела, но промолчала, зато Эвелин с восторгом переводила взгляд с одного на другого.

— А когда моя свадьба?

Черт бы вас побрал, женщины! И что ей ответить? Что ее жених назначен герцогом на роль жертвы во имя новой религии?

— Обсудим, — буркнул Алан, про себя посылая всех женщин туда, куда они так рвутся.

Зира положила ладонь на его руку и ободряюще сжала. Святая женщина! Святая! Ни одного вопроса, ни слова, просто жест поддержки. А ведь большего и не надо. Алан поднес ее руку к губам и нежно поцеловал. И никого не было для него в этот момент ближе и дороже.

«Господи, дай мне счастья, — взмолился он про себя. — Простого человеческого счастья. Позволь увидеть, как будут расти мои дети, научи меня любить».

В глубине сознания вздохнула Виктория, а перед глазами всплыло лицо обаятельного мерзавца Вадия. Красивое лицо, надо сказать. Так и хотелось найти физическое воплощение бога и хорошенько припечатать интригана железным утюгом.

— А где Оська?

Алан только сейчас заметил, что шута за столом нет. Обычно вездесущий карлик не пропускал совместные завтраки, даже если его не звали.

— А он костер жжет, — беззаботно ответил Дарен.

— Где?

— В коридоре, который салаги Иверта охраняют. А можно я не буду есть творог?

— Нельзя.

Дарен надулся, но возражать отцу не посмел.

Алан быстро поел, бездумно жуя и не слушая, о чем разговаривают домочадцы. Те, пару раз обратившись к герцогу и не получив ответы, оставили его в покое. Голова была забита кучей мыслей одновременно. Алан просчитывал варианты встречи с мирийцами, разговор с Генри Раманом, думал, правильно ли он поступит, предложив Мае возглавить местную полицию? Но о чем бы он ни думал, мысли постоянно возвращались к Оське. Что еще задумал шут? Поэтому, поев, Алан направился к «жутенькому местечку».

Пока шел, сердце болезненно сжималось от чувства вины и сожаления, но Алан, тряхнув головой, скомандовал себе:

— Не будь тряпкой! Ты Алан, а не Виктория! Это война, и ты обязан победить! Чем ближе он подходил к месту заточения Длани, тем сильнее пахло дымом.

— Оська, твою мать! Что здесь происходит?

— А что Оська? Оська камешки нагревает, чтобы Рука раньше времени чихать не начал!

Шут подбросил два бревнышка в длинную жаровню, стоящую вдоль свежей каменной стены, и бросился наутек.