Разум

У людей имеется настораживающая подсказка — из целостного объекта, составленного из формы и содержания, они удосужились к настоящему времени предельным напряжением ума лишь кое–как прикоснуться ко второстепенному атрибуту: форме. Творческих, или иначе, мыслительных возможностей оказалось так мало, что даже применив их полностью для познания следствия, человечество если и продвинулось … скорее свалилось в тупик с запахом праха. Путь с указателями материя–форма и нематерия–сознание в начале 21 века оказался едва начатым, ибо тот материал, который ведёт к деградации, знаниями называть нельзя. А без них куда же несётся миллиардноликая громада? Неужели она настолько слабо развита, что в ней не найдутся персоны, способные охватить трагедию и показать её неотвратимый оскал? Сейчас уже необходимо называть вещи их именами. Пора лукавого слововорота вызвала необратимые последствия. На их устранение понадобится больше средств, чем на получение достоверных данных о мире, если бы агрессивной телесной науки не было вообще. Планета выжидает: хватит ли силы у людей для перехода к освоению объектов в их комплектном виде? Достанет ли у них ума понять пространство и сознание?

РАСПОЛОЖЕНИЕ СОЗНАНИЯ

Представим себе существо, у которого тело приспособлено для отображения только нематериальной составляющей мира. Тогда у него окажутся совсем иные органы чувств. Те глаза, рассчитанные на восприятие мягкой среды, не смогут передать впечатление о материи, поскольку по условию задачи проявление тверди весьма отличается от подачи себя её противоположностью, т. е. не твердью. Такие утверждения можно высказать и по поводу всех остальных рецепторов, сколько бы их ни оказалось. Получается симметричная картина: вещество отображается вещественной структурой, а мягкость — мягкостной. Так и быть должно. Ведь нельзя даже предположить, что ещё почти вчерашний прах вдруг резво устремится в оразумление и сразу приобретёт способность различать полную компоновку мира, и ему станут доступны те её стороны бытия, которые находятся в заоблачном будущем. Если бы такое произошло, то возник бы непозволительный скачок становления сознания и стало бы излишним и даже абсурдным постепенное восхождение существ к вершинам разумности. Тогда возможно было бы сразу единым взмахом творения породить бойца с конфликтом и не мучиться над устроением весьма прихотливого септона. И даже боец тогда ни к чему: мановением перста устранить сам конфликт, дескать, неча тута бунтовать. Однако без конфликтов нет развития. Без развития объект превращается в уединённый, которому нет места в причинно организованном массиве, и ему один исход — прах. Последовательная непротиворечивость заложена в основание мира.

Отсюда видна мудрость сорроса. Он понимает весьма малые способности своего детища и невозможность прыжком достичь то, что большими затратами даётся даже постепенностью, потому не стал нагружать и без того неустойчивый процесс дополнительными требованиями по ускорению оразумления. Малый ум зарожденца на пределе своего таланта едва может распознать непосредственное окружение. По крохам собираемый опыт даёт ему умение осваивать сначала события линейного нагромождения, затем плоскостного и, наконец, междумерного. И пока образованность существ не скатилась в дерзость, заменяющую знания, опора в своих же действиях на очами видные простейшие закономерности не угрожала миру. Но если нет угрозы, то и менять ничего не стоит. Копошились умники у подножья материи, пусть и дальше гордятся теми открытиями, о которые невозможно не споткнуться. Однако со временем междумерная прослойка разума достигла уровня развитости, свойственного людям. В мир пришла опасность. Люди угрожают всем: и тем, кто менее умён, и тем, кто более умён. Их основной девиз — уничтожить! И делают они это виртуозно: через войну, плодовитость, паразитизм, потребление, болезни, загрязнение, науку … Значительные силы мира расходуются на присмотр за людьми, на контроль за выходками и на ограничение их пагубного влияния на среду и планету. Извести их нельзя, поскольку они есть обязательный атрибут причинных отношений, терпеть их накладно в связи с непомерно большим отравляющим массивом. Остаётся одно: принять меры к ускоренному оразумлению в надежде на то, что, по мере осознания себя, их разлагающее влияние станет ослабевать и когда–то начнётся возрождение растерзанной Земли.

Но если развиваться, то в какую сторону? Насилие над материей показало пагубность этого направления. Продолжение настырного терзания тверди приведёт к коллапсу заблудших и тогда придётся предпринимать неимоверные усилия для возрождения междумерных поселенцев. Дело осложняется ещё и неспособностью людей самостоятельно оценить себя, осознать последствия разбойного пребывания на планете и наметить пути для разворота. Из такой ситуации выход один — насилие. Уже прокатились войны, социальные потрясения, захлестнула повальная деградация и упадок жизненности, — не доходит до ума землян. Далее пошли катастрофы, сдвиги, падение небесных тел … тоже не возымело действия. Следующим наказанием должно быть сметение с лица планеты. Но перед последней чертой стоит задать жильцам испытание на приложение своей дерзости к познанию: пусть они напрягут свою развитость для уяснения причины того следствия, изучению которого им пришлось посвятить много тысячелетий. Пусть они проверят себя в освоении чуждой пока категории мира — сознания. Но где же оно находится? Как расположено? Какая связь его с привычной материей? Ведь если вещество есть следствие, то где скрывается причина? Они обязаны быть объединены по условию принадлежности к целому, т. е. к комплектному объекту, который только и имеет право на существование. Если бы человек был более развит, он имел бы органы восприятия для отображения пространства и сознания. Тогда, обратив своё внимание на предмет, он был бы способен различить его структуру так, как сейчас можно при обозрении порознь отмечать тело и на нём одежду. Но пока человек доразвивался только до материальных рецепторов, и надеяться на их универсальность и пригодность для нематериального применения не приходится. Нельзя же, право, лошадиной тягой забраться на траекторию спутника? Уместное в одном, не стыкуется в другом. Так и глаза: коль предназначены они для плотных сред, значит, только в этих областях и способны соответствовать своему назначению.

Точно так же, существа нематериального мира имеют органы зрения, рассчитанные на восприятие нематериальных форм. Значит, наш плотный мир они наблюдают инвертированным: им видны сознания, а формы полностью скрыты. Для них тела неинтересны, ибо, зная соответствие плоти и сознания, по очертаниям сознания всегда способны дорисовать в воображении особенности тела.

Но если возможны крайние случаи созерцания предмета: или материя, или нематерия, то тем более возможен промежуточный вариант, при котором видны сразу обе составляющие сути. Более того, такой вариант вообще нельзя исключить из развития. Существа начальных миров, в частности люди, просто неспособны видеть что–либо иное, кроме материи. Персонам же высших миров нет надобности в обозрении материи, поскольку всё их бытиё протекает в области мягких форм. Однако нельзя перескочить из начальных миров непосредственно в высшие сферы. Это происходит плавно на протяжении весьма растянутого времени. Так же постепенно меняется картина восприятия целостного объекта. При малом развитии доступно простейшее отображение предмета — материальное, по мере повышения разумности видны обе стороны объекта, т. е. тело и сознание, а при большом уме — только сознание в качестве сути–содержания существа. Из данного соотношения можно сделать вывод об уровне развития людей: самое, что ни на есть, начальное образование. Это ни хорошо, ни плохо. Это факт, которым следует гордиться, ибо позади остались тёмные времена не осознания себя, сделаны первые шаги в накоплении междумерного опыта и уже вплотную подошли к необходимости пробуждения разума от плоскостного примитивизма. Следует понять главное: независимо от того: вижу или не вижу, но суть от этого не меняется, т. е каждый объект из их бесконечного числа состоит из сознания и формы.

Этой фразой снимается ореол универсальности с органов чувств. Они, используемые как инструмент познания, могут осветить предмет только с той стороны, для отображения которой созданы. Глаза, выполненные из вещества, увидят лишь вещество. Глаза из эфирной ткани различат эфирную суть. Из одного крайнего состояния в другое обязателен постепенный переход. Необходимость в нём возникает на этапе завершения междумерного периода развития людей. До этого ещё нет потребности, а после него отсутствует надобность. Значит, люди снова оказались на перевальном участке бытия. От того, как они воспримут его и с каким результатом одолеют, зависят их беды, ибо в дальнейшее планетное заселение однобоко сформированных существ допускать нельзя.

Если всякий объект состоит из сознания и формы–тела, то как эти две составляющие расположены между собой? Сразу же охватывает отчаяние, потом приходит убеждённость, что вопрос относится к области шуток: ведь каждый уверен в надуманности такой категории мира, как сознание. Так и должно быть, поскольку на данном этапе развития людей засилие материального воззрения на своё окружение не просто подавляющее, а оно единственное, значит, такое, которое не с чем сравнить. Однако тяжкое заблуждение придётся преодолевать, ибо настала пора, когда одноглазое воззрение на среду приведёт к гибели и среду, и взирающего.

Возьмём песок, воду и ведро. Заполним ведро песком и поставим его возле воды. Песок и вода не смешиваются, существуют рядом и независимо. Теперь нальём воды в ведро. В'oды за пределами ведра и внутри него находятся рядом, так же независимо, но в одном случае вода без песка, а в другом — с песком и потому их возможности–свойства различаются. И наконец, песок насыплем кучей в воду. Он, возвышаясь в центре, почти не содержит воды, но по мере удаления от центра всё больше насыщается водой и где–то окажется только вода без песка.

Представим, что вода — это сознание. Ведро — контуры тела, например, кожа. Песок — внутренняя область организма. Как может сознание разместиться, пронизать, совместиться, войти, обойти саму плоть? Может ли сознание удалиться от тела на огромное расстояние и чем определяется такая огромность? Этот вопрос сводится к выяснению скорости передачи сообщений между причиной и следствием. Тут же озаряет подсказка из секретов науки: со скоростью света! Однако в работе миры 31 показано, что воспринимаемое людьми излучение, названное светом, в действительности же является одним из проявлений объединительно–разъединительной связи, ответственной за устойчивость причинно–следственных отношений в цепи оразумления существ. И потому каждой персоной данное проявление воспринимается по–разному. В итоге это приводит к тому, что отсутствует универсальная скорость распространения взаимодействия. Наоборот, она есть не только не всеобщая, а индивидуальная, именно такая, какую способно воспринимать существо, исходя из собственной развитости. Значит, огромность для менее умного будет намного короче, чем огромность для более умного. Различие таких интервалов зависит от соотношения сознаний.

Но зачем сознанию вообще удаляться от тела? Ответ: это свойство развивающейся сущности. Развитие обусловлено освоением всё новых и новых событий, поставщиком которых есть пространство. И если бы не форма, ограничивающая фантазии сознания, то само сознание, увлёкшись просмотром всё более отдалённых областей, не состоялось бы никогда. Вместо комплектного существа образовался бы инициативный 'oбраз, лишённый практической значимости, т. е. бесполезный, негодный для причинных отношений. Тогда получается: отдалиться допустимо настолько, чтобы в случае опасности, при собственной скорости перемещения, определяемой развитостью личного сознания, можно было бы вернуться в тело раньше, чем это сделает захватчик. Кто же он этот захватчик?

Это сущности, лишённые тела. Их много! Поставщиком таких калек является всякое насильственное лишение плоти до истечения срока воплощения: войны, катастрофы, скоротечные болезни, случайная гибель и другие случаи приведения тела в состояние не совместимое с жизнью. Тело строится самой персоной в процессе рождения и только такое тело соответствует данному строителю — сознанию–личности. И если это тело теряется, то другое тело создать вновь для осиротевшей особи не представляется возможным, ибо для такого решения необходимо снова родиться. Но рождение не обеспечено, поскольку не соблюдён дозародышевый этап подготовки перехода: выбор места воплощения и будущих родителей, зажигание любви, соития, оплодотворения, взращивание заготовки–эмбриона. Всё это обязан проделать сам воплощенец. Но он не может такое выполнить, т. к. для этого нет оснований в виде исчерпания возможностей роста в нематериальном мире и неразрешимых противоречий. Если нельзя снова создать себе тело и запрещено находиться без тела, то остаётся единственное решение: воровство.