Развал

— Где взять денег? — думал он.

Его мысли прервал вошедший зампотылу полка, и все проблемы решились сами собой.

— Саша, — с порога заявил он, — дела чудные заворачиваются. Звонил зампотылу дивизии, сказал на выходные палатку в лесу развернуть. Тебе звезду обмывать. Военторг поможет официантками и кое-какими деликатесами. Я думаю, статьи надо пошерстить. Ты по своей сорок третьей на краску и бумагу пару сотен спиши, а я на дополнительное питание личного состава спишу сотни три продуктами.

— Бурцев не подпишет.

— Бурцев и знать не будет. Колесников подпишет. Я поеду к нему в госпиталь.

Скажу, комдив приказал, в дивизию комиссия приезжает. Это ж не первый раз. Он и слова не скажет. Ты в курсе, комдив и начпо с жёнами будут?

— Да, в курсе, я начпо так для проформы пригласил, а оно, видишь, как вышло.

Водки, наверное, хотят попить и на природе отдохнуть.

— А тебе что — плохо, всё организуем. Заодно и к шефу поближе.

Палатки были развёрнуты на том же живописном месте, где предварительно обмывали звезду Туровскому. Бурцев взял свой двух кассетный магнитофон и поехал к назначенному месту. Там уже собиралась компания. Возле палаток хлопотал зампотылу и Туровский. Под навесом два полковых повара в белоснежных колпаках и таких же куртках готовили закуски. Выйдя из машины, Бурцев подошёл к зампотылу.

— У тебя в столовой никогда не видел таких чистых поваров, — сказал Бурцев и засмеялся.

Зампотылу оскалил зубы, справа блеснула золотая фикса.

— Стараемся, Вася, чтоб не упасть лицом в грязь.

— Ну, ты и шатёр развернул, как у Чингисхана в Сарае, — Бурцев, показал на палатку, в которой стояли уже накрытые столы.

— Так народу-то, Петрович, много будет. Ты в курсе, начальник политотдела и комдив с жёнами будут?

— Нет, первый раз слышу.

— Саша для порядку пригласил, а они возьми, да и согласись, — зампотылу снова показал фиксу. Бурцев захохотал.

— Ну, Саша, влип, всю получку придётся вбухать.

— А, Вася, сколько той жизни, — зампотылу махнул рукой и пошёл к поварам.

Бурцев поставил в углу палатки магнитофон и включил его. «Держи меня, соломинка, держи». Из магнитофона раздавался голос Аллы Пугачёвой. Он разливался по всему лесу, отражался от деревьев и эхом возвращался назад.

— Ну и машина, — сказал Туровский. — Японский?

— Да, японский «Шарп».

— И когда у нас научатся такие делать?

— Когда перестанут автоматы «Калашникова» клепать и продавать по всему

миру. Когда начнём продавать магнитофоны, как автоматы, тогда и научимся.

Бурцев взглянул на стол: там была и осетрина, и икра, и дорогие колбасы и сыры.

— Да, Саша, банкет в «копеечку» тебе обойдётся. Ты словно свадьбу закатил.

— А куда деваться. Мы с Надей так решили. У нас свадьбы не было,

расписались и всё, а тут как раз в этом месяце будет десять лет, как мы вместе живём. Это какая будет: деревянная, железная, или жемчужная, я в них не разбираюсь. Одним словом, решили и свадьбу отметить.

Гости были почти все в сборе. Ждали комдива. Наконец появился «УАЗ», а за ним «Волга». Из «Уаза» вышел начальник политотдела с женой. Из «Волги» комдив с женой и дочерью. Бурцев сразу узнал жену комдива. Она улыбалась и приветливо поздоровалась с Туровским и Бурцевым. Рядом с женой комдива, стояла дочь. Она стеснялась, неумело прячась за спину матери. Так обычно делают маленькие дети при встрече с незнакомым человеком. Бурцев взглянул на красивое лицо дочери комдива, их глаза встретились. Не выдержав пристального взгляда Бурцева, Люба опустила ресницы вниз. Комдив поздоровался за руку вначале с Бурцевым, а затем с Туровским.

— А это моя дочь Любушка, — сказал он. — Студентка, последний курс. Готовая невеста.

— Ну, пап, как ты можешь, — краснея, возмутилась Люба.

— Ничего, доченька, — сказала комдивша, — папа же шутит.

Туровская на правах хозяйки стала приглашать гостей к столам. Ей вызвалась помогать жена начальника политотдела. Она заправляла женсоветом и поэтому считала, что роль председателя женсовета при любых массовках — это руководство людьми. В результате её умелого руководства гости были рассажены так, что Люба оказалась рядом с Бурцевым; комдив и начальник политотдела с жёнами рядом.

— Давайте дадим слово начальнику политотдела дивизии, — сказал комдив. Начпо встал и произнёс длинный тост. Он рассказал обо всех достоинствах Туровского. И как полк идеологически поднялся после того, как тот вступил в должность. Это было похоже на надгробную речь, где о покойнике говорилось либо хорошо, либо ничего. После окончания тоста все кинулись поздравлять Туровского. Зазвенели бокалы, и гости накинулись на закуску.

Бурцев не уделял внимания Любе. Они перекинулись несколькими словами и только. Комдивша была встревожена таким положением дел и, чтобы привлечь его внимание к Любе, сама завела с ним разговор.

— Скажите, Василий Петрович, это правда, что вы были в Афганистане?

— Да, был.

— Наверное, страшно было?

— Как сказать. Как на всякой войне: и страшно бывает, и грустно, и даже весело. Это же жизнь, только в других условиях, в более экстремальных.

— И что этим афганцам надо, не понимаю? — комдивша артистично подняла плечи вверх

— Уместно сказать было бы, что мы там забыли, — ответил Бурцев.

— Ну, как же! Они революцию сделали, народ освободили и попросили нас помочь, а теперь наших ребят убивают.

— Ну, это не совсем так.

— Брось ты эту политику, Лиза, — сказал комдив, — давайте подымем бокалы за нашего виновника торжества. — Комдив взял бокал, и все затихли.

— Давайте выпьем за молодого подполковника, — начал он, — и за ваш прекрасный дружный коллектив. Командование всегда верило, что полк, возглавляемый сидящими вокруг этого стола офицерами, будет одним из лучших полков. Для этого всё у вас есть. Конечно, не будем скрывать, что мы ругали ваш коллектив за ряд недоработок. Не будем греха таить, слабоват ваш командир полка, не потому, что он плохой человек, а слаб здоровьем. Мы усилили ваш полк, и вот, с приходом Василия Петровича положение дел стало намного лучше. Полк растёт на глазах. Мы надеемся, что в будущем Василий Петрович возглавит ваш коллектив, и полк станет одним из лучших полков не только в дивизии, но и в округе. Для этого у вас есть все предпосылки.

Он поднял бокал и чокнулся первым с Бурцевым, а не с Туровским. И все понеслись со своими бокалами к комдиву и Бурцеву, забыв про Туровского.

— Как же так, — думал Бурцев. — Они меня принимают за командира полка. О, как лжив и льстив человек! Как они могут говорить такое при живом командире. Колесников не виноват, что лежит в госпитале, и здоровье не позволяет ему тут быть на этом застолье. Он назначен на эту должность приказом министра и только приказом министра может быть снят или переведён на другую должность.