Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной

Ни с того ни с сего Михаил вдруг высказал неожиданную мысль. Мол, не мешало бы хоть одним глазком посмотреть, что они такое притащили с собой. Но остальные пятеро так шикнули на бойца, что он сразу затих. Хотя и пробурчал недовольно, мол, он и не собирался ломать замки. Лишь хотел аккуратно открыть и снова замкнуть их простой скрепкой, которую стащил в канцелярии. Причем, по его словам, он сделает это так ловко, что никто и не заметит, что их отпирали.

Григорий испытующе посмотрел на товарищей и понял, что никто не купился на весьма соблазнительные посулы. Похоже, что каждый подумал одно и то же. Не стоит рисковать жизнью из-за пустого любопытства. Из-за простого желания узнать, что там такое внутри? Хотя в чемоданах наверняка лежат огромные ценности, награбленные в Польше. Да будь там хоть килограммы золота и мешки с бриллиантами, куда с ними потом денешься? В чужой стране, без денег и документов и даже без нормальной одежды?

Первый же патруль сцапает, и тогда пиши пропало. В лучшем случае расстреляют на месте как мародеров. В худшем — сначала будут долго пытать, где взяли драгоценности? Ну, а потом засунут в такую дыру, что оттуда уже и не выберешься. Судя по лицам, парни молча взвесили про себя все за и против и решили, что не стоит лезть на рожон. Уж лучше ехать в качестве бесправных носильщиков, чем некоторое время иметь на руках баснословное богатство, а потом кончить в общей могиле. Кто его знает, вдруг комендант не врал и их отправят в обычный трудовой лагерь. Прибудем на место, осмотримся, а там видно будет.

Михаил тоже почувствовал общее настроение и пробормотал, глядя себе под ноги:

— А что я? Я только предложил. Если все против, то и мне это совсем неинтересно.

Бойцы молча переглянулись и от нечего делать начали смотреть в широкое, чисто вымытое окно купейного вагона.

Меж тем поезд шел и шел, и с каждым часом Германия становилась все ближе и ближе. Железная дорога вела строго на запад и пролегала через благоустроенные городки и небольшие богатые села. Мелькавшая за стеклом местность поражала Григория своей стерильной чистотой и невероятной ухоженностью. Его, как и всех парней, постоянно мучил один-единственный вопрос: «Чего же не хватало проклятым фашистам? Зачем они полезли в СССР с его нищими деревнями и убогими поселениями?»

Наконец Алексей не утерпел и высказал общее мнение. Ни к кому не обращаясь, он задумчиво предположил:

— Скорее всего, им не хватает свободных территорий. Все остальное у них уже есть. А когда фашисты захватят Россию, то каждый из них будет владеть огромным имением. Станет богатым барином, а мы окажемся их рабами. — Добавить к этому было нечего, и все удрученно промолчали.

Из того района Польши, где находился тренировочный лагерь, прямой поезд до Гамбурга, к сожалению, не ходил. Поэтому каравану навьюченных парней пришлось делать пересадки несколько раз подряд. В этом случае Фридрих выводил свою команду на перрон и сдавал жандармам пленных со всеми вещами. Полицейские отводили группу в какой-нибудь пакгауз и запирали до прибытия сопровождающего. Сам ефрейтор брал в руки свой бесценный саквояж и уходил в ближайшую комендатуру, где получал новые проездные документы.

Однажды, вернувшись назад, ефрейтор со смехом рассказал Григорию, что все чиновники чрезвычайно удивляются составу их необычной бригады. Однако никаких препятствий чинить не смеют. Все дело оказалось в том, что комендант лагеря имел очень крупный чин в войсках СС. Так что подписанные им бумаги всюду оказывали прямо-таки магическое действие и мгновенно устраняли любые препятствия.

Иногда случалось так, что пленным приходилось переходить с одной железнодорожной линии на другую. Несмотря на грозные сопроводительные бумаги, машину для пленных, естественно, никто предоставлять не спешил. Общественный транспорт тоже работал не так, как хотелось бы окружающим. Уже тогда у Германии часто не хватало бензина даже для армии, не говоря уже о том, чтобы тратить горючее на перевозки населения захваченных территорий.

Вот так и получалось, что каждый раз заключенные должны были пешком добираться от одного городка до другого. В этом случае им приходилось по несколько километров тащиться на своих двоих, неся в руках огромные, неподъемные чемоданы. К счастью парней, расстояния в Польше оказались весьма незначительными. Не в пример российским, где даже семь верст не крюк. Однако и эти не очень длинные перегоны основательно выматывали истощенных бойцов. Григорию иногда казалось, что у него вот-вот оторвутся руки или, в лучшем случае, они вытянутся до самых колен.

На очередную пересадочную станцию их состав прибыл уже поздним вечером. Охранник сходил в комендатуру и, как всегда быстро, получил проездные документы. Заодно он выяснил, что до соседнего городка, из которого отходил нужный поезд, почти девять километров. Естественно, что двигаться на ночь глядя неизвестно куда Баер не захотел. Он отправился к начальнику вокзала и обратился к нему за советом. Недолго думая, тот порекомендовал Фридриху остановиться в ближайшей гостинице, а пленных устроить в соседнем пересыльном пункте для перемещенных лиц.

Рационалист по натуре, ефрейтор обдумал это предложение. Быстро пришел к выводу, что совет по-настоящему дельный, и сделал так, как предложил местный житель. Тем более что лагерь находился всего в паре километров от железной дороги. Баер привел команду к высокому забору из колючей проволоки. Достал из кармана и предъявил охране внушительные сопроводительные бумаги, подписанные крупным чином СС.

Солдаты увидели грозную подпись и спешно доложили по команде. Прибежал раздосадованный комендант и сильно удивился странному желанию переночевать в его лагере. Однако тут же взял себя в руки и рассыпался в любезностях. После чего распорядился принять нежданных гостей и поселить их в бараке для нижних чинов, расположенном на территории охраны.

Фридрих вежливо поблагодарил и проводил свою команду в отведенное для них помещение. Вообще-то их оказалось два, и в каждом стояло по колченогому столу, по четыре солдатские койки и четыре табуретки. Однако ефрейтор рассудил по-своему. В одном номере он приказал складировать все чемоданы. Дождался, пока все пленные выйдут. Запер дверь и положил ключ в карман кителя.

Во втором номере разместились шестеро измученных парней. Так что все последующие сутки спать им предстояло без особых удобств. Или по очереди на кроватях, или в любое время на голом цементном полу. Конечно, решили отдыхать посменно. Четверо на койках, двое на табуретках возле стола. Чтобы решить вопрос, кто где устроится на первую ночь, честно тянули жребий. Те, кому не досталось постели, попробовали спать сидя. Они положили руки на столешницу, оперлись на них головой и попытались хоть немного подремать.

Перед своим уходом немец строго-настрого запретил парням выходить из барака.

— Мало ли что подумает охрана, — туманно объяснил он. — Чего доброго, перепутает вас со своими клиентами и загонит туда, откуда даже я не смогу вас вытащить. — Затем он задумчиво добавил: — Кстати, чуть не забыл сказать про колючую проволоку, которая идет по периметру зоны. Хочу вас предупредить, что все ограждение находится под высоким напряжением. Одного прикосновения к нему будет вполне достаточно, чтобы наступила мгновенная смерть. — После этого краткого инструктажа он взял свой неизменный саквояж, с которым не расставался ни на секунду. Сказал на прощание, что вернется через два дня, и исчез.

Накормили пленных, конечно, не так, как немцев, но пища оказалась значительно лучше, чем та, что давали им в тренировочном лагере. К великому изумлению парней, еду им принесли прямо в номер. Одетый в полосатую пижаму, донельзя худой заключенный прикатил тележку с судками. В них оказалось по миске ячневой каши на каждого. Плюс ко всему по куску эрзац-хлеба и по кружке жидкого морковного чая. Все последующие дни их кормили точно так же, но и это было просто замечательно для сильно изголодавшихся людей. Ребята отсыпались и понемногу набирались сил.