Разведчики и шпионы

Последняя весточка

После ареста гестаповцы подвергли Генри Робинсона страшным пыткам. Но он упорно молчал. Тогда гестаповцы арестовали в Берлине его жену Клару Шаббель и сына Лео. Сына на глазах у отца готовили к расстрелу, но он продолжал молчать и не выдал ни одного человека.

О его дальнейшей судьбе существует несколько версий. Согласно первой, он был приговорен к смерти и казнен. Согласно второй, он не был расстрелян, но в 1944 году его убил какой-то член «Красной капеллы» по приказу Треппера. Наконец, согласно третьей версии, он остался жив и еще продолжал работать на советскую разведку после войны.

Единственной более-менее достоверной информацией, относящейся к этому времени, является записка, которую приводит в статье «Неизвестный солист «Красной капеллы» газета «Красная звезда» от 17 июня 1998 года. Это послание в конце сентября 1944 года какой-то неизвестный передал в советское представительство в Софии.

Содержание записки таково: «Французский товарищ Анри Робинсон, «Гарри», был арестован гестапо в декабре 1942 года в своем доме. Он был выдан лицом, которое получило его адрес в Москве. Его жена и сын были подвергнуты пыткам и заключены в тюрьму, а затем казнены. Сам «Гарри» был заключен в одиночку и впоследствии отвезен в Берлин, Гауптзихерхайтсат (РСХА), Принц Альбрехтштрассе, где содержится в большом секрете в камере 15 в ожидании смертного приговора. Пишущий настоящие строки видел его в последний раз 20 сентября 1943 года в день выхода из соседней камеры 16 и обещал передать это сообщение…»

Молодая «старушка» (Ильза Штебе)

Разные бывают псевдонимы в разведке – одни удачные, другие не очень. Например, один из псевдонимом Короткова – «Длинный» – намекал на его высокий рост. А вот псевдоним «Альта», точнее «Альте» – «Старушка», принадлежал совсем молодой миловидной женщине Ильзе Штебе, что долгое время сбивало с толку гестаповских ищеек.

Машинистка, журналистка, разведчица…

Ильза родилась в Берлине, в рабочей семье, 17 мая 1911 года. Университетов не кончала, а после школы приобрела специальность секретаря-машинистки. Некоторое время работала в издательском концерне, а затем перешла в газету «Берлинер Тагенблат». Заметив, что у девушки неплохой слог и хорошая грамотность, ее, несмотря на отсутствие специального образования, стали посылать на редакционные задания. Она, начав с небольших заметок, вскоре так «набила руку», что ее отправили собственным корреспондентом в Чехословакию, а затем и в Польшу.

Там девушка и познакомилась с членом Компартии Германии и агентом Разведупра Красной Армии Рудольфом Херрнштадтом, человеком весьма интересной судьбы. Сын преуспевающего адвоката и сам неплохо зарабатывающий юрист, он в 1924 году вступил в компартию Германии, в 1930 году был завербован советской военной разведкой, получив псевдоним «Арвид». В 1932 году, бросив юриспруденцию, стал работать корреспондентом в Варшаве, а с 1933 года – в Москве. Здесь по заданию Разведупра «встал на позицию крайнего антикоммунизма», за что вместе с четырьмя другими немецкими журналистами был выслан из СССР. Кроме того, это была своеобразная месть нашего МИДа за то, что советских журналистов не допустили в зал суда во время лейпцигского процесса над «поджигателями рейхстага».

По возвращении в Германию Херрнштадта встретили с почестями, как человека, пострадавшего от советского режима. О его коммунистическом прошлом было забыто – с кем, дескать, не бывает ошибок в молодости?..

Вскоре Херрнштадт снова уехал в качестве корреспондента в Варшаву, где он пользовался большим уважением не только как герой и мученик, пострадавший от большевиков, но и как отличный специалист своего дела, знаток Польши и местных традиций. К нему обращались за советом посол Германии фон Мольтке, ответственные сотрудники посольства.

Но Херрнштадта отличало не только умение налаживать контакт с нацистскими чиновниками. Он также был весьма талантливым вербовщиком. Во всяком случае, трое из завербованных им агентов – Герхард Кегель, Рудольф фон Шелия и Ильза Штебе – вошли в историю разведки.

Впрочем, вербовка последней не представляла особой трудности: она была товарищем Херрнштадта по партии и его единомышленником.

Агенты в МИДе

В итоге к 1934 году при германском посольстве в Варшаве сложилась целая резидентура. Ее главой вначале был Херрнштадт, затем после его отъезда в Москву агентурную сеть возглавила Ильза Штебе. У нее на связи, не считая Кегеля и Шелия, было шесть агентов.

В начале марта 1940 года фон Шелия помог Ильзе Штебе получить тепленькое место в пресс-службе МИДа, и ее перевели в Берлин. Там же вскоре оказался и он сам; таким образом возможности агентов заметно расширились.

Однако тут едва не случилась беда: Шелия подвела болтливость. Кто-то донес начальству о его «недостойном для германского дипломата» сочувствии полякам. Тогда, чтобы «искупить вину», он принялся вместе с бывшим послом в Варшаве фон Мольтке составлять «Белую книгу» о причинах германо-польской войны. Естественно, она была составлена так, что когда Риббентроп ознакомился с ее содержанием, он не только простил фон Шелия, но даже намекнул на возможность его назначения на высокую должность в Будапеште.

Но для Ильзы Штебе отъезд фон Шелия означал бы утрату очень серьезного источника информации, и она отговорила его от этой затеи. Тем более, что вскоре он получил новую должность в самом центральном аппарате МИДа.

Надежным помощником Ильзы Штебе был также и Герхард Кегель. Однако вскоре после переезда в Берлин Ильзе пришлось расстаться и с ним.

Дело в том, что Герхард, работавший в отделе торговой политики МИДа, получил новое, важное назначение. Вначале его включили в состав германской торговой делегации, выехавшей в конце 1939 года в СССР, а по прибытии в Москву оставили на работе в посольстве.

Однако нет худа без добра. От него советские спецслужбы стали получать ценную информацию о том, что происходило в посольстве. Кстати, Кегель сообщил, что посол фон Шуленбург, и военный атташе генерал Кестринг, и советник Хильгер в частных разговорах выступали против войны с Советским Союзом, полагая, что она гибельна для Германии.

Тем не менее, 30 апреля 1941 года Шуленбург после поездки в Берлин и беседы с Гитлером объявил своим ближайшим друзьям: «Жребий брошен, война – дело решенное!» И Кегель тотчас сообщил об этом своим кураторам.

Еще одним признаком готовящейся войны стало появление в Москве двух важных гостей. Одним из них оказался сам Вальтер Шелленберг. В образе представителя германской химической промышленности начальник внешней разведки гитлеровской Германии не преминул лично присмотреться к будущему противнику.

Вторым гостем был полковник Кребс. Тот самый, который накануне падения Берлина, уже в звании генерала и последнего начальника германского Генерального штаба, явится к генералу Чуйкову с просьбой о мирных переговорах. А когда ему было отказано, то Кребс вернулся в свой бункер и застрелился. Пока же он присутствовал на первомайском параде Красной Армии и с трибуны оценивал ее вооружение и боевые возможности.