Разведчики

— Вот в сумке листовки, — отходя, сказал рыболов.

Лукич не спеша переложил сверток к себе в кошелку. Через несколько минут рыболов вернулся на старое место.

— Что-то не клюет, — пожаловался он.

— Распоряжения есть? — тихо спросил Иван Лукич, глядя на поплавок.

— В Деснянском районе группа парашютистов-разведчиков выброшена. Предлагают связаться с ней, помочь, договориться о совместных действиях.

«Значит, Галка вчера с парашютистом встретилась», — подумал Иван Лукич.

— Шифровку сжег?

— Да.

— Перенесешь приемо-передатчик на пятый пункт. Передашь шифровкой: «Все готово к побегу пленных. Необходимо оружие. Для связи прибудут Костя и Валюшко». Не забывай об осторожности, маскируй антенну, чаще меняй место. Встретимся завтра на песчаной косе у Десны, в пять вечера.

* * *

Ясный, безоблачный день. Издали посмотреть на Десну — она кажется неподвижной, зеркальной. А подойдешь ближе — увидишь ее стремительный бег. Вода нежно-розовая, у берегов под деревьями иссиня-черная с белыми блестящими полосами — следами струй, обтекающих камни. Почти всюду маленькие и большие разбегающиеся круги — то играет на заре рыба. Не хочется уходить от реки, так бы и стоял часами. Но не такое время, чтобы любоваться природой. Задержишься у реки — немцы приметят — и на допрос: что делал? Зачем стоял? Даже рыболовы, и те старались уходить подальше.

Под ударами весел лодка стремительно неслась по течению. Хорошим гребцом был Юрко. Галя сидела на корме, опершись на руль. Опустив руку, наблюдала, как между пальцев с тихим журчанием пробегают зеленые струйки.

Миновав окраину города, лодка вошла в узкое русло, сдавленное с одной стороны песчаным бугром, с другой — поросшим старыми деревьями обрывом. Вода, убыстряя бег, с шумом налетала на железные обломки сожженного моста.

Ловко лавируя между торчавшими из воды обломками, Юрий вывел лодку на широкий простор.

— Посмотри, какая красота! — вырвалось у Гали.

Но Юрий не стал смотреть. Здесь, на этом заросшем обрыве, неделю назад он убил фашиста. Это был первый уничтоженный им враг. В этой же лодке Юрий плыл в Заречное к подпольщику Киче за противотанковой гранатой. Фашист, покачиваясь, стоял у самой воды. Угрожая автоматом, велел Юрию пристать к берегу. Пришлось повиноваться. С деланным спокойствием Юрий вышел из лодки, сжимая в кармане взятый у товарища пистолет. Гитлеровец был один. И когда он садился в лодку, Юрий убил его, выстрелив в упор.

Невольно посмотрев на проплывавшее мимо памятное место, Юрий направил лодку к густым зарослям, спускавшимся к самой воде:

— Здесь оставим лодку.

Галя молча кивнула головой, — и ей хотелось поскорее попасть в шалаш.

Было очень радостно идти по знакомой тропинке, навстречу новым друзьям. Да, это друзья, те, кого и он, Юрий Валюшко, и его товарищи так ждали… Увидев надломленную кем-то ветку, сорвал ее и наотмашь рубанул по росшему у тропинки кусту. Остановился, подождал Галю:

— Зайдем к ставку, я возьму автомат.

— Иди. Я полежу здесь. Смотри, какая трава густая, высокая! — Гале хотелось побыть одной.

— Вместе пойдем, — приказал Юрий. — Опять на полицаев наткнешься.

Галя повиновалась. Сорвав травинку, откусила мохнатый кончик:

— Вчера дедушка глупой девчонкой меня назвал, — она оттопырила губы, — отругал меня: «Надо, говорит, осторожнее ходить — сама бы попала и других бы подвела».

Подошли к ставку. Из гущи кустарника Юрий достал автомат. Глядя на него, Галя проговорила:

— Если бы все ребята поднялись, как один…

— Пошли скорее, мне до двенадцати надо вернуться, — перебил ее Юрий.

Галя посмотрела на ручные часы:

— Двадцать минут восьмого. Успеешь.

Васыль Подкова посмотрел на вошедших воспаленными глазами. Лицо его пылало, спутанные курчавые волосы прилипли ко лбу. Бинт сполз и болтался на шее, левая рука безжизненно повисла.

— Ага, прийшлы! — хрипло проговорил он. — «Як умру, то поховайтэ мэнэ на могыли»… Чуешь, Петро? Це ж Украина! А вы кто? — Васыль уставился на Юрия и здоровой рукой стал шарить возле себя, ища оружие. — Вы кто? — снова резко спросил он, но, увидев Галю, сразу успокоился: — А, дивчина… Помнишь, как Тарас Григорьевич сказал:

Нэ кытайкою покрылись Казацькии очи, Нэ вымылы билэ лычко Слизоньки дивочи…

Васыль говорил быстро, внятно. Галя слушала, подавшись вперед: это стихотворение Шевченко она еще так недавно декламировала на выпускном вечере в школе…

А Васыль, глядя перед собой остановившимися глазами, продолжал:

Орэл выйняв кари очи На чужому поли. Билэ тило вовкы з’нлы, — Така його доля!

Галя съежилась и отступила к выходу, по спине пробежали мурашки. Глубоко вдохнув в себя наполненный густыми запахами леса воздух, поборов волнение, подошла к больному, строго проговорила:

— Ложитесь. Сейчас сделаю вам перевязку.

Васыль облизал пересохшие губы:

— Жарко мне…

— Сейчас легче станет. — Галя достала из кошелки вату, бинты, пузырек с йодом, откинула со лба Васыля волосы. — Юрий, помоги приподнять.

— Сейчас помогу, — раздался голос Шохина.

Юрий и Галя вздрогнули.

— Йодом не мажьте… Здравствуйте, товарищи, я принес стрептоцид. — Петр подошел, крепко пожал руки Гале и Юрию. Сегодня он казался другим, спокойным, очень располагающим к себе. — Вас, кажется, Галей зовут? Поддержите, Галя, голову. — Шохин присыпал рану на лбу стрептоцидом и быстро, умело забинтовал. Потом они сняли с Васыля гимнастерку и перевязали рану под ключицей.

— Теперь, друг, ложись и спи, — проговорил Петр, и Галя видела, как Васыль послушно закрыл глаза. — Вернусь часа через три… Побудьте здесь, сколько сможете.

Васыль беспокойно приподнялся.

— Уходишь?

— Лежи тихо, Васыль, чужие могут услышать, а с тобой друзья.

— Я тихо… — Васыль лег. — «Сэрэд стэпу широкого…»

И он снова стал, теперь уже еле слышно, повторять так знакомые Гале строки.

До слез ей было жалко метавшегося в бреду Васыля: все это из-за нее…

Постояв у постели товарища, Шохин направился к выходу. Юрий остановил его.

— Одну минутку, — попросил он и, не спуская глаз с Шохина, протянул Петру конверт. — Здесь последняя записка твоего отца.