Разведчики

Шохин обернулся к Гладышу:

— Он же из Киева привез батареи. Приемник давно начал собирать.

Все ускорили шаги. Голос звучал все явственней.

На поляне пестрели женские платья, платки; темными пятнами выделялись картузы, желтели соломой широкополые брили.

Разведчиков встречали радостные взгляды. Все охотно давали дорогу.

Перед небольшим исцарапанным ящиком, укрепленным на широком пне, стоял взлохмаченный, улыбающийся Юрий. Увидев Шохина, кивнул на приемник.

А голос разносился уверенный, спокойный:

«…Советские бойцы проявляют мужество и бесстрашие в борьбе с врагом. Красноармеец Шестов во время наступления под сильным огнем противника совершил семь рейсов на лодке через реку и перевез пятьдесят красноармейцев на берег, занятый гитлеровцами. Боец Михальченко был ранен, но не ушел со своего поста. В ходе боя красноармеец Морозов заметил, что немецкий автоматчик целится в младшего лейтенанта Тамаркина. Морозов бросился вперед и убил немецкого автоматчика. Смелый боец был ранен, но продолжал сражаться до конца боя. Наши летчики в воздушных боях сбили двадцать один немецкий самолет».

Одобряющий гул возник над полянкой… Как влага в долгую засуху, нужны были такие вести. Их так жадно и долго ждали!

Знакомый голос, толпа односельчан, свободно слушающих радио, заставили сжаться сердце Шохина. Разве мать не могла бы стать такой же связной-разведчицей, как мать Юрия Валюшко?! А Оксана! Чем уступила бы она этой бесстрашной Гале?! Дед Охрим рассказывал, как смело звала Оксана молодежь подниматься против немцев.

«…Звено советских истребителей атаковало „хейнкель-126“, шедший под прикрытием „мессершмиттов“, — продолжал голос диктора. — После первой атаки „хейнкель-126“ был сбит. Тогда сержант Мясников пошел в лобовую атаку на ведущего немецкого истребителя и правой плоскостью таранил врага. От „мессершмитта-109“ отвалилась плоскость, и он упал…»

«Да, да, вот так! В лоб бить их, таранить, отсекать их кровавые руки! — думал, сжав зубы, Петр Шохин. — Громить их до конца! Добить!»

Глава 11 В МЕЖДУРЕЧЬЕ [16]

Апрельский день, звенящий весенними ручьями. В глубоких оврагах, ставках и зарослях еще можно найти мокрый снег, но грачи с оглушительным криком уже носятся вокруг своих гнезд, воробьи тащат в клювах соломинки, пушинки, отстраивают старые жилища. Весна будоражит все живое. И у советских людей на душе радостно. Хороши дела на фронтах!

16

На участке между Днепром и Десной.

На небольшой лесной полянке собралось несколько сот человек, вооруженных винтовками, автоматами. Девушки, парни, старики, дети окружили своего командира Бедняцкого, удачно бежавшего из тюрьмы и пробравшегося к своим партизанам. Он стоит на небольшой, грубо сколоченной трибуне. Всем видно его лицо с правильными чертами и упрямо падающей на высокий лоб темно-русой прядью волос.

— Товарищи! Не так давно гитлеровцы сообщали о своем большом наступлении. Не наступление было у немцев, а отступление. — Он поднял зажатые в кулаке только что полученные с «Большой земли» газеты. — Вы сами были свидетелями объявленного немцами траура: это они оплакивали уничтоженные под Сталинградом гитлеровские дивизии!

— Ура!! Ура!! — раздались возгласы.

Бедняцкий продолжал:

— Сейчас я могу сообщить подробности этой великой битвы. С десятого января 1942 года по 2 февраля сорок третьего года было захвачено 750 самолетов, 1 550 танков, 6 700 орудий, 1 462 миномета, 8 135 пулеметов, 90 000 винтовок, 61 102 автомата… И еще много всякого военного имущества. В плен взяли девяносто одну тысячу человек, в том числе 2 500 офицеров. 24 генерала и фельдмаршала Паулюса. Убито фашистов было 147 200 человек…

— Ура!!! — загремело и долго перекатывалось из края в край поляны.

Стоявший рядом с Бедняцким дед Охрим дернул его за рукав:

— Товарищ командир, разрешите мени сказать.

— Слово имеет старый партизан Ефрем Петрович Шохин! — крикнул Бедняцкий, но голос его потонул в общем крике: — Дед Охрим, давай! Ефрем Петрович, говори!..

Кряхтя, дед Охрим влез на трибуну, снял с головы старую солдатскую шапку. Ветер взъерошил на затылке бахромку волос. Со всех сторон деда бережно поддерживали крепкие руки.

— Дороги товарищи! — приложив шапку к груди, начал он. — Хто я и що я — вы знаете. Може, и мои сыны, Мыкита та Михайло, пид Сталинградом хвашистив былы. И мы тут их бьемо и будем бить. У нас у всих таки думки: нимця зничтожить та дождаться Червоной Армии. Теперь не довго ждать. Бач, траур объявылы! Мало нимци потраурствовалы. Зараз воны каждый дэнь будуть помынки справлять. У восемнадцатом годи давалы им духу? Давалы. И зараз даемо. Вы глядить: наш Деснянский, Дубычанский та Мыхайло-Коцюбынский районы живуть по нашим советским законам. Школы у нас е, колгоспы, сельрада е. Нимцив там и на раз нема…

— И не будэ! — раздался из толпы голос.

— Як сунуться у наши районы, там им и капут, — продолжал дед Охрим, — це дуже правильно. А тильки хочу я вам ще сказать, як разведчик: нашому товарищу командирови я вже докладував — щось затевають хвашисты, треба нам усим дывыться у два глаза. Бач ось скильки зараз у лиси народу. Усяки — и мали и стари. Охранять их мы должны, спасти от хвашистав! — Дед Охрим, так же кряхтя, слез и повернул к Бедняцкому свое морщинистое лицо: — Чи я чого лышнего не сказав?

Митинг продолжался. Партизаны говорили об укреплении лагеря, о партизанских налетах на фашистские подразделения.

* * *

Несмотря на тяжелое положение на фронтах, гитлеровцы, обеспокоенные чувствительными для них ударами черниговских партизан, решили снять с передовой одну дивизию и послать в Междуречье для ликвидации партизанских районов.

Первого мая Надя перехватила радиосообщение о переброске гитлеровских войск в район Деснянска. Это подтвердилось донесениями разведчиков и показаниями пленных. В деснянской комендатуре, в полицейском управлении, не скрываясь, толковали о прибытии мадьяр.

Сообщив об этом командиру партизанского отряда Бедняцкому, Гладыш вместе с ним принялся за укрепление обороны. Они советовались со многими командирами, на наиболее ответственные участки посылали коммунистов и комсомольцев. Очень беспокоили новички, прибывающие в отряды; и хотя командиров предупреждали о тщательной проверке людей, о размещении незнакомых между старыми партизанами, не все прислушивались к советам Бедняцкого и Гладыша. Многие командиры партизанских отрядов в погоне за численностью принимали непроверенных людей…