Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

Услышав рассказ Урбана, я невольно задумался над тем, что если все услышанное мною отвечает действительности, то Батя, безусловно, прав. Меня это заставило задуматься над тем, что у меня, на моей настоящей родине, люди в служебное и во внеслужебное время могут буквально часами разговаривать по телефону на любые темы, повторяя много раз одно и то же. Если действительно задуматься не только над тем, сколько теряется служебного времени, а также и над тем, насколько непродуктивно загружается телефонная станция, то, учитывая, что, как мне помнилось, при пользовании телефонными автоматами время не ограничивалось, действительно сколько терялось ценного, трудового времени.

Посещая предусмотренные планом моей поездки различные фирмы, знакомясь с городом и оставаясь наедине с самим собой, благодаря чему еще в большей степени все мои возникающие у меня тревожные мысли сосредоточились на одном, я задавал себе вопросы: что случилось с резидентурой? Почему мне не удалось выполнить задание «Центра» по установлению с нею связи? Неужели имел место провал резидентуры? Достаточными ли являются принимаемые мною меры предосторожности и конспирации? Избежал ли я в достаточной степени ловушки, возможно расставленной гестапо в целях захвата всех тех, кто попытается связаться с раскрытой сю резидентурой? Поверьте, у меня было очень нелегко на душе.

Я помнил, что перед отъездом было обусловлено, что я попытаюсь связаться с домом, чтобы узнать, как там дела, и успокоить мою «жену». Что надо сделать, чтобы не волновать Маргарет, мне подсказал еще сам Бретшнейдер. В этих целях он рекомендовал обратиться к немецкой администрации, в комендатуру в Праге. Для меня это было важно потому, что у нас была договоренность с Отто, что я буду пытаться по домашнему телефону сообщать Блондинке, которую назову моей «женой», о себе и ставить через нее в известность о моей «неприкосновенности» и о ходе выполнения задания. Для этого были уже заранее определены специальные нейтральные выражения. Блондинка, полагая, что услышанное имеет значение для моей фирмы «Симекско», и, конечно, не думая, что моя поездка и передаваемые «выражения» имеют отношение к разведке, в свою очередь должна была сообщить о содержании нашего разговора Хемницу, который ей был известен как Аламо, а тот знал уже, как действовать дальше.

Итак, я должен был связаться по телефону с Бельгией. При посещении телефонной станции, ранее служившей для международных переговоров, я узнал, что заявки на телефонные разговоры с зарубежными странами не принимаются, не принимаются и телеграммы за рубеж. Я решил обратиться в комендатуру.

Каково же было удивление, когда сразу же при обращении в немецкую комендатуру и предъявлении имеющихся у меня документов я получил разрешение на телефонный разговор с Брюсселем, а также на отправление нужных мне «деловых» телеграмм. Я направился на междугороднюю телефонную станцию, где беспромедлительно соединили с моей «женой».

После того как Блондинка ответила, я очень мило поинтересовался, как она себя чувствует, как здоровье «нашего сына», и сообщил ей, что деловые встречи проходят хорошо, передал привет от Беранека и Урбана, но отметил, что «меня иногда мучает головная боль» и, естественно, «значительно устаю». Эти две фразы означали, что связь с резидентурой не установлена и у меня даже возникло опасение, что она больше вообще не существует. Заканчивая разговор по телефону с Блондинкой, сообщил, что, как и намечалось, я готовлюсь к моей поездке в Берлин. Протекторат я покину после того, как проведу в соответствии с планом-расписанием, отработанным бюро путешествий «Митропа», пару дней в Карловых Барах.

Действительно, я был рад тому, что в Брюсселе поддался на уговоры «Митропа» посетить хотя бы на пару дней этот прекрасный курорт. Мой отъезд в Карловы Вары, перед тем как выехать в Берлин, в создавшейся обстановке представлялся мне совершенно необходимым. Конечно, это было вызвано не необходимостью моего отдыха, несмотря на то, что я действительно чувствовал себя весьма усталым, а совершенно другими причинами. Во-первых, это должно было служить укреплению моего положения «богатого делового человека», а во-вторых, и это было еще важнее, я мог проследить, нет ли за мной какой-либо слежки.

Должен, однако, признаться, что пара дней, проведенных на курорте, завоевавшем себе мировую славу, где я проживал в прекрасной гостинице, с чудесным, несмотря на военное время, питанием, с уютными номерами, мне придали немного физических сил. Я почувствовал себя, несмотря на столь короткий срок пребывания, несколько отдохнувшим.

Курорт, окружающая природа мне очень понравились. Однако я с нетерпением ждал моего долгожданного прибытия в Берлин. В гостинице в Карловых Варах мне прокомпостировали железнодорожный билет и сообщили в Берлин точную дату моего прибытия в гостиницу.

Несколько дней довольно загруженного пребывания в протекторате прошли, в общем, довольно быстро. Конечно, я не мог еще тогда знать, что моя пражская поездка, несмотря на постигшую неудачу в смысле установления связи с нашей резидентурой, будет мне в дальнейшем служить с пользой и, наоборот, будет связана с некоторыми неприятностями. Об этом позже.

Мне хочется еще указать на то, что из бесед с Беранеком, из нескольких встреч с ним я мог понять, что он был уже много лет дружен с Зингером, отцом Маргарет, и с ней тоже был знаком, как и с ее покойным мужем. Во всяком случае, он все время проявлял к ним интерес и расположение, а затем попросил меня передать Маргарет очень хороший сувенир.

Мы очень мило распрощались с Беранеком, Урбаном и несколькими служащими конторы фирмы, с которыми я познакомился при ее посещении. Я рассчитался с гостиницей, в которой мне пожелали счастливого пути и просили не забывать.

Вокзал. У входа меня поджидали Урбан и тот сотрудник фирмы, который меня сопровождал по Праге. Они пришли проводить меня. Я совершенно забыл, что Урбану назвал дату моего отъезда и номер поезда. Мы не могли в то время предположить, что это наша последняя встреча, ни с кем из моих пражских знакомых я больше никогда не увиделся.

Поезд подан, занимаю отведенное мне место. Купе и вагон наполняются пассажирами. Все без исключения – немцы. Знакомлюсь с моими соседями по купе. Почти сразу завязывается разговор на разные темы. Мне не хочется долго разговаривать. Голова полна мыслей, связанных с необходимостью выполнить задание «Центра» в Берлине. Немного поучаствовав в беседе, я делаю вид, что дремлю, и действительно вскоре засыпаю. Проснулся я практически почти уже в самом Берлине.

Не всякому будет легко понять то состояние, в котором я находился, оказавшись в Берлине – логове фашизма. Нет, я отроду не был трусом, и это я уже доказал. Однако тогда мне было страшно. Да, я боялся, боялся попасть в руки гестапо или абвера. Надо было держаться, надо было мобилизовать все силы и успокоить нервную систему.

Центральный вокзал Берлина. Нанятый мною носильщик по подземному переходу проводил в расположенную напротив вокзала гостиницу «Эксельсиор». Несколько позднее я узнал, что она находится напротив Ангальтер-банхоф, так назывался вокзал, на который я прибыл.

Номер был забронирован. После предъявления паспорта и направления «Митропа», сверив мои данные с имевшимся списком прибывающих гостей, меня быстро оформили, и молодой бой проводил, поднявшись вместе со мной в лифте, в отведенный мне номер.