Разведка особого назначения (1939-1945)

В конце ноября отремонтировал свои машины «Хиппер». Авиаразведка обнаружила его в Брунсбуттеле, не установив, правда, что он готовился к выходу. Выждав момент, когда из-за плохой погоды воздушная патрульная служба англичан дала осечку, «Хиппер» сумел проскользнуть в Атлантику с намерением атаковать конвои. Подходящую цель он нашел лишь накануне рождества. Он обнаружил конвой судов с войсками для Ближнего Востока и начал преследовать его. Но сильный эскорт заставил немецкий корабль отойти, нанеся ему легкие повреждения, которых вместе с неполадками в машине оказалось достаточно, чтобы он вернулся в Брест.

В конце января 1941 г. из немецких вод вышли «Шарнхорст» и «Гнейзенау» под командованием адмирала Лютьенса. На сей раз мы точно установили по радиоперехвату предстоящую операцию, и новый командующий флотом метрополии адмирал Товей, получив уведомление, послал свои крейсеры для патрулирования в проливе между Исландией и Фарерскими островами. Спустя три дня, один агент направил нам подтверждение, что два корабля прошли Большой Бельт курсом на север. В море вышел флот, метрополии. Его поддерживали патрульные самолеты Берегового командования. Но фортуна по-прежнему не улыбалась нам: обоим немецким кораблям удалось оторваться от английского флота и выйти в Атлантику, хотя один из крейсеров на какое-то мгновение и засек их. Через несколько дней, ускользнув от пристального наблюдения Берегового командования за портом Брест, «Хиппер» отправился во второй поход. После нескольких успешных действий против неохраняемых судов «Хиппер» из-за того, что не мог долго находиться в открытом мере, вынужден был укрыться в Бресте, где подвергся сильной, но безрезультатной атаке самолетов Бомбардировочного командования. Штаб ВМС немцев потребовал, чтобы этот корабль вернулся в Германию. «Хиппер» выполнил приказ. В конце марта, воспользовавшись плохой погодой и тем, что заметил английские патрульные крейсеры раньше, чем они его, он вернулся в Германию.

Тем временем усиленное внимание уделялось «Шарнхорсту» и «Гнейзенау». Большинство английских конвоев эскортировалось линкором. Оба линейных крейсера немцев получили приказ избегать риска, и, увидев наш старый линкор «Рамиллиес», сопровождавший конвой «НХ-116» (а «Рамиллиес» в свою очередь мог обнаружить немцев), Лютьенс поспешно ушел в сторону. «Рамиллиесу» не повезло: он сообщил в своем донесении только об одном корабле, греша на «Хиппер», который в тот момент тоже был, конечно, в море. Подумав, что «Хиппер», видимо, хотел вернуться в Германию, в ОРЦ временно сосредоточили внимание на этой возможности. Последние известия о «Шарнхорсте» и «Гнейзенау» поступили после того, как эти корабли потопили пять обнаруженных ими судов из только что рассредоточившегося конвоя, который шел из Англии. Быстро уйдя на юго-восток, чтобы сменить район действия, они натолкнулись на конвой, который в сопровождении линкора «Малайя» держал курс на Англию. Немцы и на этот раз избежали встречи. Возвратившись в район, где проходил маршрут конвоев из Галифакса, они снова встретили рассредоточенные суда и шестнадцать из них потопили. Однако вскоре их заметил более современный, но тихоходный линкор «Родней». После этого были приняты меры в предвидении прорыва немецких кораблей в Германию. Но Лютьенс уже шел курсом на Францию, когда самолет с «Арк Рояла», а затем С базы морской, авиации Хадсон обнаружили его корабли. Предпринимать что-либо было слишком поздно, и 22 марта немецкая эскадра благополучно прибыла в Брест.

На первый взгляд Редер и сторонники нанесения удара по морским коммуникациям Англии с помощью надводных кораблей могли с полным основанием испытывать удовлетворение. Линейные крейсеры провели целых два месяца в море, ни разу не вступив в бой. Хорошо действовала заправочная сеть немцев, не потеряв ни одного танкера. Потоплено было 22 судна общим водоизмещением 115 000 тонн, причинены серьезные помехи всей системе движения английских конвоев. Из-за действий линкоров, торговых рейдеров, а также «Шеера» и «Хиппера» нам пришлось распылять силы. Корабли Лютьенса стали на якоря в Бресте и, казалось, находились в идеальном положении, чтобы по мере готовности пуститься в новое плавание. Редер еще не ведал, что его скоро постигнет горькое прозрение.

Для англичан подведенные итоги ничего хорошего не предвещали. Ведь «Шеер» не только подтвердил свою необыкновенную способность незаметно исчезать — в общем, это ожидалось от него, — но вместе с «Хиппером» он сумел настолько скрыто выйти из Германии и вернуться домой, что английский оперативный разведцентр ничего определенного не узнал об этом. Значит, мы не могли еще полностью положиться на раннее предупреждение, а это было важно, если мы хотели перехватывать рейдеры, причем не только от случая к случаю. Их маршрут не удавалось проследить ни с воздуха, ни с моря. Еще хуже обстояло дело в отношении линейных крейсеров. Их обнаруживали несколько раз, но заставить вступить в бой не смогли. И все же, как и в случае с вооруженными торговыми рейдерами, эффективность ОРЦ с каждым месяцем росла. Прогнозы о выходе линейных крейсеров стали достаточно заблаговременными, и только большим невезением можно объяснить то, что флот метрополии терял их из виду, как только они появлялись в открытом море. Усилила и продолжала наращивать свою деятельность авиаразведка. На нескольких английских крейсерах теперь появились первые действительно эффективные радарные установки, и хотя у этих крейсеров не было столь выгодных исходных позиций, как у «Шарнхорста» и «Гнейзенау», последние очень скоро почувствовали, что стали главной мишенью для бомбардировщиков и торпедоносцев ВВС Англии.

Сейчас нам придется перейти от немецких больших надводных кораблей к их младшим сестрам — торпедным катерам. Вспомним, что, хотя немецкий флот значительно уступал английскому, не обладая многими кораблями, которые ему хотелось бы иметь, все же в этот период войны инициатива принадлежала немцам. Они могли выбирать, когда и где наносить удары по растянутым и очень уязвимым коммуникациям англичан. Остается фактом, что в 1940 г. и в начале 1941 г., располагая всего каким-нибудь десятком торпедных катеров, немцы наносили весьма чувствительные удары английскому прибрежному судоходству. Требовалось, как всегда, раннее предупреждение о готовящейся атаке врага, и в случае с катерами оно поступало с похвальной быстротой. Во время летних боев во Франции служба радиоперехвата ВВС заметила, что немцы пользовались высокими частотами для открытой разговорной связи между танковыми и авиационными подразделениями. Было сочтено, что эти разговоры можно перехватывать и читать в Англии. Когда торпедные катера приступили в августе к своим операциям в Ла-Манше, ОРЦ понял, что они применяют аналогичную связь. Секция 9-го объединенного отдела радиосигналов и разведки управления связи и РУ во главе с коммандером Сендвитом, руководившая радиопеленгаторными станциями и специальными станциями «Y», быстро создала новую точку на мысе Норт-Форленд. Радистов для нее выделила гражданская радиослужба, а переводчиков — сначала армия, потом, когда было задействовано несколько таких целевых станций, — морской резерв Главного морского штаба. Некоторое время была возможность хотя бы предупреждать конвои о готовящемся нападении на них, поскольку правильно организованное их сопровождение было введено в практику не скоро, а перенесение боевых действий в территориальные воды противника стало возможным еще позднее.

Специальная секция ОРЦ по авиаразведке теперь теснее сотрудничала с разведкой ВВС и БП, где начали расшифровывать радиодепеши немецких ВВС в больших масштабах. Авиация немцев, как оказалось, гораздо интенсивнее пользовалась радиосвязью, чем армия и флот, которые при первой возможности переходили на наземную связь.

Это давало нам колоссальные преимущества, так как специалистам в ОРЦ по авиации и минному оружию стало проще предугадывать ожесточенные воздушные налеты на конвои и минирование протраленных английских фарватеров. Кроме того, временами удавалось предсказать и намечавшиеся операции ВМС немцев благодаря некоторым, уже изученным тактическим приемам и разгаданным замыслам ВМС.

Но каковы бы ни были общие потери Англии на восточном и западном побережье от торпедных катеров, самолетов, мин, а также от пиратских атак надводных кораблей в более отдаленных водах, наибольший ущерб причиняли все же немногочисленные подводные лодки Деница. Мы уже говорили, что океанские конвои нельзя было обеспечить противолодочным эскортом за пределами пятнадцатиградусного меридиана. Но и эти эскорты часто состояли только из одного- двух миноносцев, иногда в сочетании с несколькими траулерами и случайно подвернувшимся корветом. Чересчур много торговых судов ходило к берегам и от берегов Англии автономно. Большинство из них шло под нейтральным флагом, но были и отставшие или оторвавшиеся от конвоев или же обладавшие скоростью больше пятнадцати узлов. Такие чувствовали себя лучше, когда ходили в стороне от конвоев. Вся эта масса кораблей должна была проходить теперь по Северному каналу, так как после оккупации Франции судоходство по юго-западным фарватерам и Ла-Маншу было сопряжено с чрезмерным риском. Конвои и одиночные суда, совершавшие рейсы через Гибралтар и вокруг Африки, тоже шли в опасной близости от французских и испанских берегов. У молодых офицеров Деница был большой выбор целей.

Дениц и другие послевоенные мемуаристы с полным основанием горько жаловались на неспособность германского флота создать свою военную авиацию и на явно недостаточное взаимодействие с германскими ВВС. Но для рассматриваемого периода эта критика не очень подходит. Самолеты «Фокке-вульф Кондор» дальней авиации ВВС легко покрывали расстояние от Гибралтара до Англии, углубляясь на несколько сот километров в район северо-западных подходов. Они не только передавали подводным лодкам координаты отдельных судов и конвоев, но и сами наносили успешные удары, особенно по одиночным кораблям. Это не помешало Деницу с недовольством относиться к оказываемым ему услугам, пока в начале 1941 г. он не взял на время частично под свой контроль упоминавшуюся выше авиационную группировку. Но и тогда, как полагало Береговое командование, он считал, что навигационные ошибки были нередким явлением. Этот недостаток преодолевался с помощью сигнальной аппаратуры на борту каждого самолета, который держал конвой в поле зрения. Его сигналы пеленговались подводными лодками. Самолет как бы наводил лодки, а нам не удавалось обнаруживать этот процесс и предупреждать об опасности соответствующий конвой.

В августе 1940 г. в английские оперативные шифры были внесены серьезные изменения, благодаря которым немцы лишились многих возможностей заранее узнавать о движении флота метрополии, то есть утратили то большое преимущество, которое у них имелось во время норвежской кампании. Несмотря на это, «В. Dienst» преуспевала в расшифровке многочисленных донесений о маршрутах английских конвоев. Дениц пишет в своих мемуарах: «Я получал дальнейшую информацию о вражеских конвоях от весьма эффективного отдела при главном морском командовании. Большинство шифрограмм содержало инструкции о местах встреч конвоев с кораблями сопровождения, но своевременная расшифровка депеш была делом случая. В период между июнем и сентябрем 1940 г. я несколько раз пытался использовать эти данные как основу для проведения совместных операций группой подводных лодок… В сентябре отдел дешифрирования вовремя перехватил один сигнал — за четыре дня до встречи конвоя, следовавшего в Англию со своим эскортом». Успехи «В. Dienst» представляли особую ценность именно тогда, когда в море выходило ограниченное число подводных лодок. Позднее, когда их стало больше, они сами могли вести более широкую разведку. Но за время с 1940 до середины 1943 г. доля «В. Dienst» в успехах Деница в битве за Атлантику может сравниться с действиями, по крайней мере, еще пятидесяти подводных лодок. Интересно все же отметить акцент, который Дениц делал на своевременную расшифровку сигналов. Даже в начале 1943 г., когда «В. Dienst» достигла вершины своей эффективности, только незначительную часть сигналов удавалось расшифровать вовремя в целях их оперативного использования.

Как отмечалось выше, подводные лодки руководствовались до сих пор общепринятыми методами ведения боевых действий, то есть действовали автономно, атакуя цели чаще всего днем и в погруженном состоянии. Этот способ оказался неэкономичным. Небольшая скорость лодки под водой не позволяла ей выйти на удобную позицию для стрельбы торпедами и мешала объединить усилия в борьбе с конвоями. Эти неудобства были хорошо известны Деницу. До войны он проводил целый ряд учений на Балтике и в Северном море, отрабатывая атаку подводных лодок в надводном положении и в ночное время. Имея скорость почти в семнадцать узлов, лодки могли атаковать конвои с ходом в семь-десять узлов, а также многие более быстроходные одиночные суда, когда в темноте миниатюрные силуэты подводных лодок становились почти невидимыми для их жертв и для эскорта. Кроме того, проверялась возможность совместного использования нескольких подводных лодок по образцу действий дивизиона миноносцев, во что они, собственно, и превращались, только с той разницей, что сохраняли свое важное преимущество — способность при необходимости погружаться под воду. Максимум совместной мощи тем самым можно было сосредоточивать в особо важный момент и на нужном объекте. Еще один выигрыш от тактики «волчьей стаи», как ее стали называть англичане, — это возможность рассредоточить несколько подводных лодок вдоль линии завесы с промежутками в десять-пятнадцать миль, с тем, чтобы в зависимости от числа лодок можно было вести разведку на обширном участке моря. Патрульные линии [39] создавались поперек предполагаемых путей прохождения конвоев, а затем они постепенно продвигались вперед и назад вдоль этих ожидаемых путей. Обнаружив конвой, первая лодка сразу не атаковала его, а тут же сообщала о его появлении командиру соединения. Она подавала сигналы, докладывая об изменениях курса обнаруженного объекта до тех пор, пока вся «стая» не установит контакт с ним. Вначале старший командир на одной из лодок осуществлял контроль за ходом атак всех подводных лодок, но вскоре этот порядок оказался излишним и нежелательным. Тогда оперативный контроль стал осуществляться командующим подводными силами из его штаб-квартиры в Лориенте. Для этого пришлось широко пользоваться радиосвязью, и Дениц должен был взвесить преимущества введенной им системы на фоне ее отрицательных сторон, имея в виду наличие у противника радиопеленгаторных станций, которые могли фиксировать множество излучений. Он решил, что игра стоит свеч, но в течение некоторого времени продолжал внимательно следить за ситуацией, серьезно анализируя результаты обеих сторон. Сначала он относился пренебрежительно к системе английских РПС и ее эффективности. Деницу казалось, что точное пеленгование в лучшем случае могло осуществляться на расстоянии 60–80 миль от объектов наблюдения. Были подтверждения, что некоторые конвои уходили из районов, где обнаруживалась активная радиосвязь немцев, но он считал, что другие конвои, видимо, шли туда напрямик, не обращая никакого внимания на то, что находилось перед ними. Это, вероятно, объяснялось двумя обстоятельствами. Во-первых, сеть РПС, хотя она и расширялась самыми лихорадочными темпами, свернула свою активность после потери станций во Франции. Во-вторых, развертывание станций на заморских территориях, что было необходимо для ведения доброкачественного перехвата в районах между Англией и Гибралтаром и в 700—1000 миль к западу от Ирландии, требовало времени. Радиоперехваты наших РПС в конце 1940 г., наверное, были не более точны, чем предполагал Дениц. Но вскоре, по мере развертывания радиопеленгаторной сети, ситуация улучшилась, и Дениц, похоже, начинал медленно понимать, что изменения были уже налицо. Более важным был все-таки тот факт, что небольшая дальность действия кораблей эскорта и необходимость встречать конвои, которые шли в Англию, практически не позволяли радикально изменять маршруты. В тот период к этому прибегали только в редких случаях; фактически конвои старались идти по привычному коридору, придерживаясь районов, где находились английские корабли — охотники за подводными лодками.

39

Иначе их называли завесами подводных лодок. — Прим. ред.