Развод: Новая жизнь в 50!

Когда самолёт взмыл в небо, и мы начали подниматься, стало как-то спокойно и даже немного уютно. Мы пролетали над городом, и через окно виделась беспокойная суета, а в салоне царил порядок и тишина. Вдруг я заметила конверт, лежащий на соседнем кресле, как раз там, где должен был сидеть Михаил. Но его всё еще не было. Конверт был такой маленький, беленький, с тонкими, почти незаметными морщинками на поверхности, будто кто-то долго держал его в руках. Видимо, Михаил оставил его.

Как-то странно стало на душе. Хотелось тут же открыть и прочитать, но что-то меня останавливало. Не знаю, может, это было какое-то предчувствие, может, просто момент не тот. Подруга заметила, что я замерла, и подняла брови, обратив на меня внимание.

— Что там? — спросила она, её голос звучал любопытно, но в то же время с оттенком заботы.

— Не знаю… Пока не читала, — ответила я, чувствуя, как конверт в руках стал каким-то тяжёлым.

Глава 33

Разворачивая записку, пальцы слегка дрожали — будто кожа уже знала, что внутри что-то важное. Бумага оказалась чуть шершавой на ощупь, а буквы… такие аккуратные, словно он выводил их с особым трепетом, вкладывая в каждую чернильную линию частичку себя. В глазах почему-то замерцало что-то тёплое, а сердце будто сбилось с ритма.

Глаза пробежались по строчкам, и дыхание перехватило.

"Ты изменила мою жизнь. Сделала её ярче, чем я мог себе представить. Я благодарен за каждый момент, проведённый рядом с тобой. Это путешествие — лишь начало нашей новой истории. Я люблю тебя."

Каждое слово било точно в сердце, заставляя его сжиматься и расширяться одновременно. В груди поднялась тёплая волна, растеклась по всему телу, заполнила лёгкие, и вдруг дышать стало трудно — не от боли, нет. Это было что-то другое. Слишком большое, слишком светлое, чтобы вместить в себя за секунду.

К горлу подкатила непрошеная комок, а на глазах засверкала влага. Захотелось закрыть записку, прижать её к груди и просто замереть. Услышанное внутри себя слишком ценно, чтобы его сразу выплёскивать наружу.

Подруга, сидевшая рядом, заметила перемену. Она посмотрела с лёгким прищуром, явно пытаясь понять, что вызвало такую бурю эмоций. А потом её губы тронула мягкая, почти заговорщическая улыбка.

— Что там написано? — спросила она, наклоняя голову чуть ближе, голос звенел от сдерживаемого любопытства.

Губы разом пересохли, пришлось сделать короткий вдох, прежде чем ответить.

— Это… от Михаила, — выдохнула наконец, ощущая, как голос предательски дрогнул.

Подруга только кивнула. В её глазах мелькнуло что-то тёплое, понимающее.

— Он любит тебя. Это видно даже мне.

И от этих слов внутри стало ещё теплее.Её голос звучал мягко, словно тёплый ветерок, что скользит по коже в первые дни весны. Каждое слово — как осторожное прикосновение, нежное, успокаивающее. Внутри что-то тёплым потоком разлилось, напряжение ушло, будто его и не было. Губы сами собой дрогнули в слабой, почти незаметной улыбке.

Тишина повисла между нами, тягучая, как мёд. Захотелось сказать что-то важное, поделиться тем, что бурлило внутри, но слова предательски застряли в горле. Ни звука. Только сердце отбивает рваный ритм.

Взгляд встретился с её глазами. Глубокими, понимающими. Хотела что-то сказать, но вместо этого просто кивнула. Пусть так. Пусть без слов. Она всё равно поймёт.

*****

Приземление прошло так плавно, что едва ли можно было назвать его событием. Но вот ощущение лёгкости, странное и невесомое, никак не проходило. Оно застряло где-то внутри, будто воздушный шарик, который нехотя парит под потолком, не решаясь опуститься вниз.

В зале прилёта Михаил уже стоял с букетом в руках. Он каким-то образом успел пройти первым. Его пальцы слегка сжимали стебли, словно он боялся, что цветы вдруг исчезнут. Глаза сияли, но в этом свете таилась тревога, такая тёплая, такая пронзительная, что внутри что-то сжалось.

— Нравится записка? — Голос дрогнул, будто каждое слово весило слишком много.

— Очень, — улыбка появилась сама собой, без усилий, без сомнений. Тёплая, искренняя, живая. Михаил выдохнул, и в этот момент его лицо озарилось. Он вдруг перестал бороться с улыбкой и позволил ей занять всё пространство. Будто дождался подтверждения, что всё не зря.

— Я рад, что тебе понравилось, — его голос стал мягче, но взгляд вдруг изменился. Что-то в нём мелькнуло — настороженность, ожидание. — Ты ведь не передумаешь, правда? Мы ведь договорились…

Грудь сдавило. Вопрос был простым, но за ним стояло слишком много. Михаил всегда был таким — уверенным, сильным, но при этом страшно боящимся потерять. А я… иногда думала, что не заслуживаю его веры в нас, этих надежд, этих шагов навстречу.

— Не передумаю, — слова слетели с губ мягко, но внутри дрожал ток напряжения. В глазах Михаила мелькнуло облегчение, но осторожность не исчезла.

Оглянулась. Люди спешили, багажные тележки скрипели, где-то слышался детский смех, а у выхода таксисты наперебой предлагали свои услуги. Но для нас этот момент был вытянутым во времени, зависшим где-то между прошлым и будущим.

Страшно. До боли. Но этот шаг нужно сделать.

*****

Поездка в отель пролетела, как одно счастливое мгновение. Дорога ровная, машин почти нет, за окном медленно растекался тёплый вечерний свет, заливая асфальт золотистыми бликами. Воздух дрожал от летнего зноя, а в салоне машины витал лёгкий аромат кофе из дорожного стаканчика. Всё казалось простым, понятным. Ещё чуть-чуть – и долгожданный отдых: уютный номер, хрустящее свежее бельё, мягкая постель, в которую можно рухнуть и забыться, вытянувшись во весь рост.

Но стоило подойти к стойке регистрации, как эта сладкая картинка треснула, словно старое стекло. Администратор – мужчина лет сорока, с усталым лицом и измятой рубашкой – посмотрел сначала в монитор, потом на Михаила, шумно выдохнул и виновато покачал головой.

— Ваш номер занят. Ошибка в бронировании…

Слова прозвучали глухо, будто удар тяжелого колокола прямо в грудь. Глухо и безжалостно. Михаил замер. Казалось, даже воздух в холле сгустился. Брови дрогнули, на лице мелькнула тень раздражения. День и без того выдался изматывающим: пробки, духота, встреча, которая закончилась не так, как хотелось бы… А теперь ещё и это.

— Что теперь? — Голос прозвучал глухо, хрипловато. Спокойно, но в этой спокойной сдержанности таилась угроза, как в туго натянутой струне.

Администратор поёжился, поёрзал на месте, бросил взгляд на экран, словно надеясь, что проблема решится сама собой. Но чуда не случилось. Компьютер безразлично светился холодным голубым светом, молчаливо подтверждая худшее.

Глава 34

Администратор даже не попытался удивить, словно вообще не включился в задачу. Просто протянул ключ-карту, лениво кивнув в сторону стандартного номера в соседнем отеле. Обычная комната — безликая, унылая, таких сотни.