Развод. Бабушка в интересном положении

— Предупреждал о чём? — оборачивается она, бросив на меня любопытный взгляд.

— Что через двадцать девять минут начнётся беспощадная атака.

Я слышу её тихий смех, и это как награда. Открываю холодильник, достаю сок и наливаю в стакан, а потом бросаю взгляд на часы.

Двадцать восемь минут.

Ну, Вера, держись.

Я слышу, как Вера отрывается от клавиатуры и поворачивается в мою сторону.

— Слушай, Артём, а ты в детстве вредным был?

Я смеюсь, подхожу к дивану с соком в руке, и опускаюсь обратно.

— Вредным? Ты хочешь спросить, был ли я ребенком, который бегал с рогаткой и портил чужие грядки?

— Именно! — улыбается и облокачиваясь на стол.

— Пожалуй, нет, — отвечаю я, задумчиво делая глоток сока. — Не уверен, что у меня было время быть вредным.

— Как это? —её улыбка медленно тает.

Я на мгновение задумываюсь.

— Я почти не помню своего детства, — признаюсь, глядя на стакан в руках. — У меня нет этих ярких картинок, как у других: семья, праздники, радостные моменты… Всё это как-то размыто.

Она удивлённо смотрит на меня, но молчит, давая мне возможность продолжить.

— Родных родителей я не знаю, — говорю я, откидываясь на спинку дивана. — Меня взяли в семью, когда мне было лет пять или шесть. Приёмные родители были… нормальными, наверное. Просто у нас с ними никогда не было настоящей связи.

— Прости, — тихо говорит Вера.

Я усмехаюсь, но это скорее привычный защитный механизм, чем искренний смех.

— Ничего страшного. Это просто жизнь. У каждого она своя.

— А с приёмными родителями вы сейчас общаетесь? — осторожно спрашивает она.

Я качаю головой.

— Не особо. Мы разошлись, когда я поступил в университет. Сначала переписывались, созванивались, но потом всё как-то угасло. У них были свои заботы, у меня — свои.

Вера смотрит на меня с такой теплотой, что у меня внутри что-то переворачивается.

— Это, наверное, сложно — расти без ощущения семьи, — тихо произносит она, подперев голову рукой.

— Я не жалуюсь, — пожимаю плечами. — Зато это научило меня рассчитывать только на себя.

Я встаю, чтобы отвлечься от слишком личного разговора.

— Ладно, — говорю я бодро. — Сколько тебе ещё нужно времени на отчёт?

Она смотрит на меня. Понимает, что я перевожу тему, но решает не настаивать.

— Минут десять, — отвечает она.

— Вот и отлично, — говорю я, пряча свою уязвимость за привычной уверенностью. — Тогда через десять минут я снова начну тебя отвлекать.

* * *

Просыпаюсь первым, как всегда. Первые лучи солнца пробиваются сквозь плотные шторы, и я с удовольствием смотрю на Веру, которая спокойно спит рядом. Её волосы растрёпаны, одна рука вытянута вдоль тела, другая лежит на моей груди. Я не могу удержаться от улыбки: она выглядит так уютно, так по-домашнему, что мне всё больше хочется, чтобы каждое утро начиналось именно так.

Сплю здесь уже целую неделю и понимаю, что возвращаться в свою квартиру я просто не хочу. Уют её небольшой спальни, запах её парфюма, тихое бурчание, когда я её дразню — всё это затягивает.

Смотрю на часы и понимаю, что пора вставать. Осторожно убираю её руку, чтобы не разбудить. Но она всё равно шевелится и открывает глаза, смотрит на меня немного растерянно, словно забыв, что я здесь.

— Доброе утро, — говорю я, склоняясь к её лицу и целуя её в лоб.

— Доброе, — сонно отвечает она, подтягивая одеяло повыше. — Который час?

— Уже семь, пора вставать.

Она хмурится, видимо, ещё не готовая покидать постель.

— Артём, может, ты как-нибудь заведёшь привычку спать дольше?

— Нет, я слишком продуктивен по утрам, — улыбаюсь вставая. — И, кстати, сегодня я собираюсь сделать наше положение официальным.

— Что? — Вера поднимается на локтях, её глаза мгновенно просыпаются. — Артём, ты серьёзно?

— Абсолютно, — отвечаю я, надевая рубашку. — Я больше не собираюсь скрывать наши отношения.

— Артём Сергеевич, — её голос становится строгим, и я вижу, как она снова превращается в ту Веру Петровну, которая может одним взглядом заставить любого замолчать. — Мы обсуждали это.

— Мы обсуждали то, что ты слишком переживаешь о том, что подумают люди, — спокойно отвечаю я.

Она вздыхает, откидывая голову на подушку.

— Ты не понимаешь, что это создаст проблемы не только для меня, но и для тебя.

— Я уже взрослый мальчик, Вера, — усмехаюсь я, подходя ближе. — Я разберусь с этим.

— Артём, — она скидывает одеяло и садится на кровати, глядя на меня с серьёзностью. — Это не так просто. Люди будут говорить.

— Пусть говорят. Мне плевать.

Она хмурится, складывая руки на груди.

— А мне не плевать.

— Тогда переезжай ко мне, — бросаю я, заставляя её замереть.

— Что? — переспрашивает она, явно не ожидая такого поворота.

— Я серьёзно. Ютиться в милом шалаше — это, конечно, романтично, но пора перестать изображать героев какого-нибудь романтического сериала. У меня просторная квартира, а у тебя сын, которому я хочу дать понять, что у нас всё серьёзно.

— Артём, это слишком быстро…

— Нет, это слишком правильно, — перебиваю её. — Мы уже вместе. И я не хочу, чтобы ты ютилась в этой хрущёвке, когда у меня есть место, где мы оба будем чувствовать себя комфортно.

Качает головой.

— Артём, я договорилась встретиться с Денисом вечером. Он хочет меня с девушкой познакомить.

— И это правильно, — соглашаюсь я. — Знакомься.

В её взгляде вижу некоторое сомнение.

— Ладно, давай для начала переживём этот рабочий день, — говорит она, вставая с кровати. — А вечером я поговорю с Денисом.

— Договорились, — говорю я, подходя ближе и притягивая её к себе за талию.

— Артём, нам надо на работу. Ты продуктивен по утрам, — напоминает она.

— У меня ещё есть пара минут, — шепчу я, наклоняясь к её губам.

— Только пара, — шепчет она в ответ, перед тем как наши губы сливаются в мягком, но жарком поцелуе.

22

Вера

Я выхожу из машины Артёма, поправляя волосы и стараясь выглядеть как можно спокойнее. Но внутри всё клокочет: смесь волнения, предвкушения и… страха. Артём выходит следом, запирает машину и, прежде чем я успеваю что-то сказать, берёт меня за руку.