Развод. Бабушка в интересном положении

— Артём Сергеевич, что вы делаете? — спрашиваю я, стараясь сохранить видимость профессионализма, но мой голос предательски дрожит.

— Вера Петровна, — он произносит моё имя так спокойно, но с такой теплотой, что внутри всё переворачивается. — Мы ведь оба понимаем, что скрывать это долго не получится.

Артем подается в перед.

— Скрывать? — делаю вид, что не понимаю, но его взгляд становится серьёзнее, и я чувствую, как мои колени начинают подкашиваться.

— Да, — отвечает он. — Всё, что между нами.

Я собираюсь что-то ответить, но не нахожу слов. Его уверенность сбивает с толку. Как он может так спокойно говорить о том, что у меня вызывает бурю эмоций?

— Артём… мы не можем так. Это неправильно, — наконец выдыхаю я, чувствуя, как в груди нарастает волна паники.

Он делает шаг ближе, и я непроизвольно отступаю, пока моя спина не упирается в край стола.

— Почему неправильно? — спрашивает он, и его голос становится ниже, почти бархатным.

— Потому что это… на работе… — начинаю я, но мои слова звучат слишком сбивчиво, чтобы убедить даже саму себя.

Артём смотрит на меня внимательно, затем улыбается уголками губ, но в его взгляде нет насмешки — только странное спокойствие.

— Я понимаю, ты волнуешься, — его рука касается моего плеча, лёгким, почти невесомым прикосновением, и я чувствую, как по всему телу пробегает дрожь.— Никто ничего не узнает, если мы сами этого не захотим, — продолжает он, его голос звучит уверенно и спокойно.

— Артём, — пытаюсь снова протестовать, но мои слова звучат слабо.

Он наклоняется ближе, его глаза так близко, что я чувствую, как моё дыхание становится всё более сбивчивым.

— Скажи, что ты этого не хочешь, — произносит он, глядя прямо в мои глаза.

Я молчу, потому что сказать этого я не могу. Моё сердце стучит так громко, что кажется, он тоже это слышит.

— Вот и я так думал, — шепчет он и касается моих губ своими.

Поцелуй мягкий, осторожный, но в то же время полный той самой уверенности. Я чувствую, как мои руки непроизвольно тянутся к его плечам, но в последний момент я опираюсь на стол, пытаясь удержать остатки контроля.

Когда он отстраняется, я открываю глаза и вижу, как он смотрит на меня, словно ожидает, что я скажу.

— Это было на работе в первый и последний раз, — выдыхаю я, не узнавая свой голос.

— Конечно, — кивает он с лёгкой усмешкой, и я понимаю, что он совершенно мне не верит.

— Я серьёзно, — добавляю я, стараясь придать голосу твёрдость.

— Вера, я никогда не спорю с тобой, — отвечает он, его голос пропитан насмешливым теплом. — Но ты и сама знаешь, что все и всегда будет по-моему.

Я качаю головой, стараясь скрыть дрожь в руках, и быстро отхожу от него.

— Если это всё, я пойду, — говорю я, возвращаясь к своей папке.

Щеки горят. Сердце лупит, как ненормальное.

— Всё, — отвечает он, и его взгляд снова становится спокойным, но в уголках губ играет едва заметная улыбка.

Я не оглядываюсь, выхожу из кабинета, и чувствую его взгляд на себе, как ожог.

Возвращаясь в бухгалтерию, я чувствую, как лицо горит, а сердце стучит так, что

Что он с тобой делает, Вера? — думаю я, садясь за свой стол.

16

Вера

Я иду по торговому центру, бездумно скользя взглядом по витринам. Везде сверкают огни, манекены гордо демонстрируют новые коллекции, вокруг спешат люди с пакетами в руках. Но я словно нахожусь в пузыре, оторванная от всего этого шума. Телефон в руке становится теплее от долгого разговора, а голос Дениса звучит на том конце провода.

— Мам, может ты все-таки ко мне переедешь? — в который раз спрашивает сын.

— Нет, Денис, — отвечаю я в очередной раз. — Это исключено. Тем более, я, кажется, себе уже квартиру нашла. Цена хорошая и недалеко от работы. Завтра днем едем с риелтором её смотреть.

На самом деле я почти машинально бреду вдоль витрин, останавливаясь то у одной, то у другой. Вот витрина с яркими платьями: одно бордовое, другое зелёное с лёгким блеском. Задерживаюсь у неё чуть дольше, рассматриваю ткань, детали. В голове мелькает мысль, что такое платье могло бы мне подойти, но потом я отмахиваюсь.

— Мам, а ты слышала, что там у отца происходит? — неожиданно спрашивает Денис, и я вздрагиваю.

— Что ты имеешь в виду? — отвечаю осторожно.

— Его «новая жизнь», — в голосе сына звучит ирония. — Эта его… как её там, Вероника, кажется.

— Что с ней? — напряжённо спрашиваю я, хотя в груди уже начинает сжиматься неприятное предчувствие.

— Мам, я не хотел тебя этим нагружать, но мне просто надо было с кем-то поговорить, — вздыхает Денис. — Похоже, что её беременность… не от отца.

Я останавливаюсь посреди прохода, резко замолкая. Люди обходят меня, кто-то бросает недовольные взгляды, но я их не замечаю.

— Откуда ты знаешь? — тихо переспрашиваю я, не веря своим ушам.

— Стал невольным свидетелем одного занимательного разговора, — продолжает Денис. — Долго рассказывать.

Я представляю в каком, он сейчас в шоке. Сволочь! Так ему и надо. Хочу, чтобы его рога стали ветвистыми ветвистыми! Это он еще не знает, что я нашла хорошего адвоката по семейным делам. Будет ему сюрприз.

— Мам, ты ещё тут? — голос Дениса возвращает меня к реальности.

— Да, я тут, — отвечаю я, снова начиная двигаться. Передо мной витрина с ещё более яркими нарядами. — Это… неожиданно.

— Да уж, — соглашается Денис. — Но, если честно, мне плевать на него. Просто хотел, чтобы ты знала.

Его слова звучат резко, но я понимаю, что он просто злится. Всё это ударило по нему не меньше, чем по мне.

— Денис, тебе не нужно думать об этом, — говорю я, стараясь звучать твёрдо. — Это его жизнь, пусть кувыркается в ней сам.

— Знаю, мам, — отвечает он.

Я останавливаюсь у витрины, в которой выставлено чёрное платье с элегантным кроем. Оно выглядит строго, но в то же время женственно. На секунду представляю себя в нём, но тут же возвращаюсь к реальности.

— Так, скажи мне вот еще что, женщина, у тебя деньги есть? — спрашивает Денис, его голос смягчается.

— Всё у меня есть. Не волнуйся за меня.

— Хорошо. И вот еще что, я хочу тебя с девушкой познакомить. Ты не против?

— Издеваешься? Как я могу быть против?! Конечно, знакомь.