Развод. Боль предательства

— Да, возможно, — грустно улыбаюсь я. — С тобой такое было?

— Да я вообще чемпион в этом виде спорта! — смеется Рома. — Я же постоянно проигрывал! И каждый раз искал утешение в том, что понимал, что в итоге выиграл от этого проигрыша. Искал выгоды в этой ситуации, и да, каждый раз находил! Да, бывает в мелочах и не сразу, а через время, но все равно это работает.

— Почему ты постоянно проигрывал? — заинтересовалась я.

— Ну, ты же знаешь, что я по жизни «номер два»?

— Как это?

— Я всегда во всем после Кира. Он всю жизнь во всем меня опережал. Причем, начиная с рождения. Он родился первым. И он был крупнее, и сильнее, и голос у него был громче. В детстве он вечно отбирал у меня игрушки, и отдавал только тогда, когда сам уже наигрался. А еще бегал быстрее, и его всюду брали играть ребята во дворе.

— А тебя не брали?

— Брали. Но только из-за Кира. Потому что он ставил условие, что он играет, если и меня возьмут. Он думал, что этим мне помогает. Что не дает мне чувствовать себя изгоем. Но мне от этого было только хуже. Я понимал, что в любой компании я только лишь потому, что он так сказал. А меня самого по себе никуда бы не звали и не приглашали.

— Но почему тебя не звали? — не понимаю я.

— Я был хилым, часто болел. И от этого стеснялся. Это сейчас мы с братом практически одинаковые внешне, спорт немного сгладил разницу, а тогда различие было куда как заметнее.

Я вспоминаю детские фото, что мне показывал Рома. На них действительно видно, что один ребенок крупнее другого.

— Поэтому я был застенчивым и тихим, никогда никуда не лез. В общем, хороший мальчик, — Рома улыбается.

Совсем как я. Я тоже застенчивая тихоня. Я сейчас хорошо его понимаю и чувствую симпатию. Надо же, у нас с ним есть что-то общее!

Глава 29. Приятная женщина

Между тем, Рома продолжает:

— И опережал он меня не только в детстве. Кир всегда всюду пролезал вперед. Мне оставалось только пыль глотать позади него. Хотя не всегда он все делал лучше. Даже наоборот, я бы сказал, что я делал чаще лучше, чем он. Я более старательный, вдумчивый, педантичный, осторожный и гибкий. Я лучше могу прогнозировать события. Знаю, как решить проблему нестандартным методом. А он порой прет напролом там, где можно обойти. Но люди не замечают того, что не на виду. Видят его силу и энергию и этим впечатляются. Вот взять даже папу. Казалось бы, должен быть непредвзятым, ведь он знает нас как облупленных и любить должен одинаково, а он тоже ставку на Кира сделал.

— Ваш отец? — я поворачиваюсь и удивленно смотрю на него. — Но он же тебе свою компанию оставил!

— Ха! Как же! Поначалу Киру! — сердито хмыкает Рома. — Он его как своего преемника готовил. Все ему объяснял, показывал, вводил в курс дела. А я — вроде как просто рядом присутствовал. Он именно ему собирался компанию передать. Но папа у нас тот еще тиран и зубастая акула был. Это сейчас он сдал, а раньше… Поэтому он здорово Кира прессовал и под себя пытался прогнуть. Но Кир очень уж своевольный. Ему такое не по душе. Они повздорили. Папа пригрозил, что мне компанию отдаст, если Кир не сдаст назад. И тогда тот без штанов останется. Ну, а Кир и согласился. Сказал, мол: «Отдавай Роме. Я свою создам, и она еще круче будет, чем твоя. Задушу тебя конкуренцией». Ну и создал. Правда с отцом они потом помирились, и все же решили не конкурировать, а сотрудничать и разделил рынок на две разные зоны. А мне потом так компания и перешла, когда отец отошел от дел.

Ох, надо же! А я не знала всех этих подробностей! Кир не рассказывал, просто упомянул, что компанию отец оставил Роме, а он свою сам с нуля создал и все.

На следующий день Рома отправляется на работу, а я же начинаю проверять электронную почту — не ответил ли мне кто. Но ответов пока нет. Тогда я начинаю сама звонить по контактным номерам, пытаясь выяснить, получили ли они мое резюме.

Весь день я провожу за ноутбуком в поисках работы. В итоге я откапываю несколько интересных вакансий. Если бы меня взяли на какую-нибудь из них, то я была бы просто счастлива. Отправляю резюме не только на них, но и на множество других, просто на всякий случай.

А вечером приходит Рома.

— Ксюш! Хватит сидеть дома! Я решил, что нужно тебя вытаскивать куда-нибудь, иначе ты так закиснешь. Давай-ка, одевайся! Пойдем поужинаем где-нибудь, в кино сходим, — предлагает он.

Мне не хочется. Вообще ничего не хочется, если честно. Мне бы просто закрыться в своей скорлупе, и чтобы никто меня не трогал.

— Я не очень хочу. Давай лучше я макароны отварю на ужин, — предлагаю я.

— А ты через «не хочу». Ксюшенька, нельзя застревать в этом, будет еще хуже. Хочешь макарон — пойдем в итальянский ресторан, — возражает он. — Давай бегом, нам потом еще на фильм идти!

Я вздыхаю. Наверное, он прав. Нельзя замыкать в себе, этим я лишь усугублю свое состояние. Рома пытается мне помочь и нужно не отказываться, а с благодарностью принять его помощь.

Поэтому я иду к себе и одеваюсь.

Мы ужинаем, потом смотрим фильм, хоть я половины и не понимаю, так как мне сложно сосредоточиться и не отвлекаться на свои мысли.

В принципе, вечер проходит не так уж и плохо. Терпеть можно.

На следующий день, ближе к обеду, когда я открываю холодильник в поисках съестного, вдруг слышу какие-то звуки. Сердце подскакивает и куда-то проваливается от страха. Ромы в это время дома не бывает. У Кира нет ключа от квартиры. Грабители?

Я хватаю самый большой нож с подставки на кухне и с колотящимся где-то в горле сердцем направляюсь в гостиную.

— Ой! Ксюша?! Что ты тут делаешь? И зачем тебе нож? — в проеме, ведущем в холл, стоит Вера Георгиевна и растерянно смотрит на меня.

Черт!

Я опускаю нож и сконфуженно опускаю взгляд. Ситуация так себе.

Я ничего ей не говорила, Рома, вроде, тоже. Думаю, он бы меня предупредил, если бы сказал. Насчет Кира не знаю. Возможно, он тоже с ней не разговаривал. Он не из тех, кто чуть что — сразу звонит маме.

Поэтому ее глазами ситуация выглядит наверняка странно.

Надо как-то ей все рассказать, а я так растерялась, что просто стою и хлопаю глазами.

— Я, наверное, не вовремя. Прости, не знала, что дома кто-то есть. Я документ один давно собиралась у Ромы забрать. А тут была неподалеку, дай, думаю, заеду, ключи-то у меня с собой. Вот заскочила еще в пекарню по дороге и купила Ромочке пирог с лососем, он его обожает. Придет с работы и обрадуется… — тараторит свекровь, явно тоже смущенная.

Говорить ли ей про развод? А если да, то что? Нужно ли рассказывать, как все было? Мне жутко не хочется сейчас очернять в глазах матери ее сына. Это как-то мелочно и низко. Недостойно. Не хочу лезть в их отношения. Предпочла бы, чтобы Кир сам своей матери все рассказал, однако он этого не сделал. Но объяснить-то все-таки как-то нужно!

Решаю говорить, но по минимуму. Без подробностей. Их пусть у своего сына спрашивает.

— Вера Георгиевна, мы с Кириллом расстались. Рома предложил мне пожить у него, пока я не найду работу и не сниму квартиру, — говорю я.