Развод. Боль предательства
Шрифт:
— Что? Расстались? — она растерянно смотрит на меня. — Так значит, ты сейчас с Ромой?
— Да. Ну, в смысле живу пока с Ромой, но это временно. Как только найду работу…
Она внимательно смотрит на меня.
— Да… чего-то подобного я и ожидала. А ведь я предупреждала Кирилла… — вздыхает она, — но он же не слушает. Ну, теперь вот, само вскрылось.
Что? Она тоже знала, что у Кирилла есть любовница? Это вообще хоть для кого-то было тайной, кроме меня?
Становится очень неприятно. Со стороны я, наверное, выглядела полной дурой и терпилой. Муж бегает
У меня даже кровь к щекам приливает от стыда. Как же это унизительно!
— Но почему… — начинает она.
Понимаю, что сейчас она станет задавать вопросы. А потому мягко прерываю ее:
— Вера Георгиевна, а давайте вы вопросы Кириллу зададите, — прошу у нее я. — Все же он ваш сын и мне бы не хотелось…
— Да, конечно, — торопливо кивает свекровь.
Она отводит от меня взгляд и поджимает губы.
— Я загляну к Роме в комнату, у него там документы, — словно оправдываясь говорит она, разворачивается и идет к лестнице.
Через несколько минут, она возвращается, убирая в сумку папку с бумагами.
— Я тогда пойду, — говорит она.
— Может, чаю? — предлагаю я.
Я тоже растеряна и не знаю, как себя с ней вести.
— Нет-нет, спасибо, мне пора, — как-то суетливо отказывается она и идет к входной двери. — До свидания, Ксения.
Уффф…
Мне жаль Веру Георгиевну. Она всегда хорошо и тепло ко мне относилась. Очень приятная женщина. Конечно, для нее это удар. Уверена, что она сейчас же поедет к Кириллу обо все его расспрашивать.
И это правильно. Он заварил, он пусть и объясняет. Еще мне не хватало за него отдуваться!
Впрочем, может, она и обрадуется новости о том, что скоро станет бабушкой?
Глава 30. Это самое
Кирилл
Едва я въезжаю во двор, как вижу мамину серебристую машину. Ясно, блин. Наверняка Ромочка уже нажаловался. Он всегда таким был, с детства бегал ябедничать маме по каждой мелочи.
Припарковываю машину снаружи, не заезжая в подземный гараж, и выхожу. Мама, завидев меня, тоже выходит.
— Кирилл, надо поговорить, — сразу сухо заявляет она, лишь слегка коснувшись моей щеки губами.
Вижу, что злится.
— Ладно, идем, — киваю я и мы проходим в дом.
В лифте мама нервно теребит в руках ремешок от сумочки.
— Кирилл! Что это за ерунда? — набрасывается она на меня, едва я закрываю входную дверь.
Она уже все знает? А если не все, то, как много?
— О чем ты? — решаю дать ей возможность высказаться, чтобы понять уровень ее осведомленности.
— Ты знаешь, где сейчас твоя жена? — она сверлит меня взглядом.
— У Ромы, — спокойно отвечаю я.
Тоже мне, новость.
— Значит, ты в курсе! И что ты собираешься предпринять по этому поводу?
— Ну… я не знаю, — вздыхаю я.
Ненавижу признаваться в собственном бессилии, но я и правда не знаю.
Поначалу я думал, что за две недели она поймет, как ей меня не хватает, поскучает, пострадает, смягчится и вернется, но походу, скучал и страдал,
по большей части, именно я. Потому и выгляжу как дерьмо.А Ксюша выглядит весьма неплохо. Нет, не так. Она выглядела очень хорошо. Слишком хорошо.
Я ожидал другого. Думал, увижу какие-то признаки внутренних переживаний на ее лице. Ну, там опухшие и покрасневшие от слез глаза, например.
Однако ее глаза выглядели идеально, а сама она была невероятно красива. Совсем не как страдающая женщина. И вовсе не горела желанием ко мне возвращаться.
Теперь же, надежда на то, что она вернется потому, что соскучилась, и вовсе исчезла. Ситуация сильно осложнилась. Вообще по всем фронтам. Так что сейчас у меня нет совершенно никаких идей, как ее вернуть. И это очень здорово меня злит. Да что там — бесит, приводит в ярость.
Мама встает и, подойдя ко мне, кладет руку мне на предплечье.
— Сынок, послушай, я понимаю, что ты любишь эту девушку. Но любовь порой принимает очень странные формы. Нельзя в любви к кому-то терять себя. Иногда нужно смириться и просто отпустить, понимаешь?
— Я не хочу ее отпускать, мам, — хмурюсь я. — Ксюша — моя жена.
— Но ведь она с твоим братом! Неужели тебе на это плевать? Измену прощать нельзя, Кирилл! Кто предал однажды, предаст дважды! — сверкает на меня мама глазами.
Ох, мама… Она полна возмущения и праведного гнева. Вот только изменщик здесь вовсе не Ксюша.
Черт! От ее слов становится еще хуже.
— Мам, у нее нет ничего с Ромой. Мы не из-за этого расстались.
Жутко не хочется рассказывать ей настоящую причину. А уж про Юлькину беременность тем более. По крайней мере до тех пор, пока я как-то не разрешу эту проблему и все точно не выясню. Еще неизвестно, от кого она там беременна. А на слово я ей не верю.
— Ничего нет? — мамины брови ползут вверх, а на идеально гладком, благодаря ботоксу, лбу появляются небольшие морщинки.
— Ничего нет. Она к Роме переехала уже после нашей… ссоры. Он просто пригласил ее у него пожить и все, — заверяю я ее, хотя и сам не прям чтобы на сто процентов уверен.
Мама смотрит на меня с какой-то жалостью и качает головой.
— Это кто тебе сказал, сынок? — ласково спрашивает она. — Ксюша?
У нее такой тон, которым взрослые разговаривают с неразумными детьми, или слабоумными.
Сейчас снова будет намекать на их отношения? Я начинаю злиться.
— Я знаю, что это так, — упрямо говорю я.
— М-м-м… — многозначительно мычит она.
Повисает пауза. Мама молчит, разглядывая узоры декоративной штукатурки на стене.
— Что «м-м-м»? — не выдерживаю я.
Она резко поворачивается ко мне.
— Сынок, я разве когда-то плохого тебе желала? Обманывала? Предавала тебя? — горячо шепчет она.
— Что? — я даже отшатываюсь от нее. — Нет…
— Тогда почему ты не слушаешь меня? Закрываешь глаза на очевидные вещи? Тебе нравится и дальше прятать голову в песок?
— О чем ты? — мрачно спрашиваю я и сразу же жалею о своем вопросе. Ничего хорошего она мне не скажет, я же знаю. — Что тебе там Рома уже напел?