Развод. Цена нелюбви

– Петро, я всю ночь в поезде. Какого…

– Собирайся и вали из квартиры. Прямо сейчас. Машину не бери. Я пришлю саперов. Пусть проверят. Береженого бог бережет.

– Куда мне? Слушай, мне нужно увидеть Ирину. Срочно. Она… И что там по Майорову? Есть какие-то результаты?

– Есть. На жопе шерсть, мля. Ты меня слышишь? Ноги в руки и вали, а то Дульсинея твоя не дождется своего Одиссея. В служебную квартиру поезжай. Ключ знаешь где. Я приеду вечером, там решим что делать. И прошу, не делай резких движений и не лезь на рожон. Бабу твою пасут как сокровище агры. Подставишься и меня подставишь, а у меня семья, не забывай.

– Да пошел ты,– хмыкнула трубка голосом Северцева.– И Дульсинея ждала совсем не Одиссея.

– Ну, давай с тобой прямо сейчас обсудим мифы и легенды древней Греции,– нервно хохотнул полковник.– Как в той песне, шла бы ты домой Пенелопа. Северцев, это все не шутки. И ты меня втянул в такую жопу, что теперь или грудь в крестах, или голова в кустах. Мне первый вариант больше нравится.

– Мне нравится голова врага в кустах,– рыкнул Аркадий .– Я тебя понял, Петь. Но Ирка…

*****

Теплая мамина ладонь ложится мне на лоб и я жмурюсь от странного, рвущего душу удовольствия. Как когда-то, когда я маленькая была. Болела. Эта ее ладонь сухая казалась мне волшебной панацеей от любого недуга. Даже боль сразу отступала. Что же изменилось? Что произошло с нами?

– Риша, девочка моя, давай поговорим.

– Ма. Не называй меня Ришей. Пожалуйста,– ненавижу это имя, хотя раньше мне нравилось, что муж меня так назвал и все окружающие приняли это домашнее прозвище.

– Что тебя гнетет, Иришка? – она все такая же – моя мама. И смотрит на меня тепло, но что-то между нами сломалось.

– Почему мы уехали тогда в тьму таракань? Что случилось? Почему ты увезла меня от отца, от жизни привычной. Утащила в серую убогую нищету? Почему? – задаю я вопрос, который долгие годы задвигала в самые потаенные глубины своей памяти.

– Я думала ты не помнишь,– дергает плечом мама. Я помню. Все помню, и голос отца и их ругань, и то как мы собирали вещи. Я все пыталась положить в сумку любимую куклу, боялась, что она останется в пустом доме одна. А вот лица папы не помню. Словно вымылось из памяти.– Понимаешь, твой отец оказался не таким, каким я его представляла. Не сошлись, не прижились. А потом он просто нас бросил.

– Ты его не любила? Так ведь?

– Сначала думала, что люблю,– задумчиво говорит мама, гладит меня по волосам, а сама где-то далеко.– А потом…

– Тогда зачем ты обрекаешь меня на такую же судьбу? – мой вопрос повисает в воздухе. И рука на моей голове замирает.– Я не люблю мужа, мама. Меня можно заставить существовать с ним рядом, но любить я буду другого.

– Ты не понимаешь,– тон матери становится ледяным.

– Так объясни мне. Просто объясни, зачем я нужна Половцевым? Почему именно я должна родить им наследника? За чьи грехи я расплачиваюсь? Может тогда мне будет легче принять свою судьбу?

Мама резко встает, книга, которую я держу в руках летит на пол. Я с ужасом смотрю на выпавший из нее тест, который я сделала не знаю зачем. Может, чтобы убедиться, что жизнь моя теперь не только мне принадлежит. И что чертов доктор ничего не напутал, хотя это практически невозможно. Я смотрю, как расширяются глаза матери, в них плещется ужас.

– Ты… Ты беременна?

Я молчу. Глупо отвечать на вопрос, ответ на который горит двумя алыми полосками на дешевом картонном тесте, купленном мной в аптеке медцентра. Пред глазами колышется алое марево, тошнит и очень хочется чаю с лимоном. Но сил нет на то, чтобы встать и дойти до кухни. Не вызывать же из-за такой ерунды прислугу?

– Черт, Ира, это же Витин ребенок?

– Нет,– выдыхаю я. Может все вот так просто? Мать расскажет Половцевым о моем грехопадении, меня изгонят из рая и я наконец-то обрету то, о чем мечтаю.– Это что-то меняет?

– Ничего это не меняет. Слушай меня. Завтра мы поедем с тобой в клинику, вдвоем. Сделаешь аборт. Срочно. Нужно избавиться от байстрючонка. Ты не понимаешь…

– Нет. Мама. Это ты не понимаешь. Я рожу этого ребенка. И ни ты, никто другой не помешает мне.

– Мы погибли, дура. Из-за того, что ты раздвинула ноги перед первым встречным. Это ты не понимаешь… Риша… Зачем тебе младенец от алкаша нищеброда когда муж у тебя носитель шикарного генофонда? Родишь уродца…

– Мама, ты забываешься,– кривлю я губы в фирменной улыбке чертовых Половцевых. С кем поведешься…– там твой внук, или внучка.

– Там наша погибель. И Северцева твоего сотрут с лица земли, ты понимаешь это, если узнают, что этот младенец его? – шепчет мама. Нет, я не понимаю, но мне до ужаса страшно. – Ира, послушай. Половцевы мне доверяют. Давай завтра я тебя отвезу в клинику. Это нормально, что мать за дочь волнуется. Какой у тебя срок?

– Около четырех недель,– лепечу я, пытаясь понять, что задумала моя матушка.

– Прекрасно. Скажем что с первого раза удалось подсадить тебе эмбрион. Заплатим врачу, чтоб молчал. Четыре недели небольшой срок. Недоношенные дети порой рождаются достаточно крупными. Половцевы получат внука. Ира, детка…

– Ты соображаешь, что ты несешь? – ошалело спрашиваю я.– Ты же сама всегда меня учила говорить только правду.

– Я нас спасаю. Говорить правду хорошо, когда ты жив. А это состояние становится для нас роскошью, по твоей вине, – я вижу что мама на грани истерики. Всхлипывает. И этот ее ужас передается мне, крутит тошнотой. Надо разобраться. Срочно. И еще… Мне срочно, просто жизненно необходимо хотя бы услышать Северцева.

– Хорошо. Но ты мне дашь свободу передвижений, пока мы будем на «процедуре»

– Ты же не собираешься совершить глупость, дочь? Твоего мента просто уничтожат, если ты расскажешь ему…

– Не бойся, мама. Я ни за что не позволю пострадать тем, кого люблю,– обещаю я, целую ее во влажную щеку, борясь с дурнотой. Главное, чтобы она мне поверила.

– Ты его любишь?

«Больше жизни» – думаю я.

Глава 26

– Леша, я сама отвезу Ирину к доктору. Так ей будет спокойнее,– Лидия положила руки на плечи Половцева, замурлыкала как кошка, чувствуя как напряглись мышцы под ее ладонями.– Ну не будь букой. У нас только начинают налаживаться отношения с дочерью. Это важно.

– Кому? – ухмыльнулся Алексей. Но расслабился, откинулся на спинку дорогого кресла, перехватил женскую руку и поднес ее к губам.

– Всем, Леша. Всем.

– Охрана поедет с вами,– безапелляционность в его тоне всегда раздражала Лидию. Она едва сдержалась, чтобы не впиться ногтями в плоть этого мерзавца. Но… растянула губы в приторной улыбке, склонилась к уху любовника. А ведь она предала мужа ради него. Все бросила на кон, как в покере. Алл ин. Жила как тварь в занюханном пыльном городишке, выжидала, выживала. Леша, Леша. Умный дурак. Нет. Половцев не получит то, что по праву принадлежит ее семье. Но сейчас он ей нужен. Нужен как никогда. Времени осталось совсем мало. Проклятый Майоров все предусмотрел, кроме…